Эти несносные флорентийки

— Я надеялась, что вы вдовец.

— О!

— Я мечтаю иметь своего мужчину, свою семью, много детей. Ma que! Это ведь так естественно, разве нет?

— В таком случае, почему вы обращаетесь только к женатым людям?

Она очень просто ответила:

— Потому что у молодых нет ни гроша.

Шум ключа в скважине положил конец этому разговору. Резко сменив поведение, Маргарита поднялась, поправила причёску, вытерла глаза и вышла. Ромео слышал, как она предупреждает о его присутствии адвоката, который издал нечто вроде хмыканья, не предвещавшего ничего приятного.

Через несколько минут секретарша, холодная и безразличная, попросила комиссара пройти в кабинет господина Бондены.

Адвокат не шевельнулся, чтобы принять веронца, который очень этим оскорбился.

— У меня много работы, синьор комиссар, поэтому я был бы вам очень обязан, если бы вы были как можно более кратки. Слушаю вас.

— Нет, господин, это я буду вас слушать.

— Простите?

— Я интересуюсь, если вы ещё не в курсе, смертью грузчика-мясника Антонио Монтарино. Полицейские досье обнаружили, что этот человек был шантажистом и что он развивал свою деятельность за счёт многих жильцов дворца.

— А каким образом это касается меня?

— Я хотел бы спросить вас, были ли вы в числе его жертв?

— Синьор комиссар, ваш вопрос оскорбителен, так как он подразумевает, что я мог совершить нечто преступное!

— Скажем проще: нечестное.

— Я не позволю вам!

— Как, например, иметь любовницей секретаршу, в то время как ваша жена живёт напротив. Монтарино мог это знать и угрожал открыть это синьоре Бондена?

— Моя личная жизнь никого не должна беспокоить! Что касается этого Монтарино, то если бы он действовал так, как вы говорите, и сунул нос в мои дела, он быстро бы отдал себе отчёт, что взялся за слишком трудное дело. Весьма сожалею, синьор комиссар, но у меня не было личного контакта с этим Монтарино, с которым я никогда даже и словом не перемолвился. На этом я был бы счастлив распрощаться с вами. Синьорина? Проводите комиссара, пожалуйста.

***

Впервые лицо Ромео Тарчинини нахмурилось, когда он позвонил к делла Кьеза. Презрительное отношение адвоката ему в высшей степени не понравилось. Без сомнения, супруг Джульетты был добрым человеком, но он очень высоко ценил свою персону, и столь явное пренебрежение уважением, вполне, по его мнению, заслуженным, повергло его в очень плохое настроение. Донна Розалинда появилась очень быстро и имела несчастье ругать хулигана Фабрицио. Ромео сухо перебил:

— Отдаёте ли вы себе отчёт, синьора, что обращаетесь к его отцу?

— Ma que! Именно потому, что вы его отец, я пытаюсь объяснить вам, до какой степени я недовольна...

— А я?

Донна Розалинда взглянула на своего собеседника круглыми глазами:

— Я не...

— Вы думаете, что я должен быть доволен, узнав, что в то время как я сплю, мой сын наносит визиты таким людям, как вы?

— О! Синьор! Пьетро!

Показался делла Кьеза, спешащий на помощь:

— Что ещё, Розалинда?

— Это... этот полицейский оскорбляет нас!

Пока Пьетро не успел еще сказать ни слова, Тарчинини ринулся в атаку:

— Я бы советовал вам помолчать!

— А?

— Как? Вам не стыдно за то, что ваша жена бьёт одиннадцатилетнего ребёнка?

— Ma que! Синьор комиссар, он оскорбил её!

— Оскорбил?

— Он осмелился у неё спросить, не она ли убила Монтарино!

— Ну и что?

— Позвольте! Я...

— Нет! Между нами, если у кого-то и был малейший интерес в исчезновении Монтарино, так это у вас, а?

— У меня?

— Дышите спокойнее, Пьетро делла Кьеза, так как, представьте себе, комиссар Роццореда поставил меня в известность о вашем прошлом.

— Это старые истории...

— Но не для Монтарино! Между нами, сколько вы ему платили каждый месяц?

— 1000 лир...

Ромео внутренне себя поздравил с надувательством, построенным вслепую. Пьетро после своего признания поторопился добавить:

— Это не мы его убивали, клянусь вам, синьор комиссар!

— Однако вы один из наиболее подозреваемых, потому что вы были одни на этаже, когда все остальные жильцы были у графини!

Розалинда, передёрнув плечами, процедила:

— Тоже мне, графиня!

— Я знаю, синьора, я знаю...

Делла Кьеза возмутилась:

— Синьора Бондена тоже была наверху!

— Она калека!

— Или хочет, чтобы все так думали! И потом, все жильцы поднимались и спускались в течение вечера. Мы слышали.

— Во всяком случае, у вас были основания устранить шантажиста!

— Мы не так уж богаты, синьор комиссар, но мы никогда не станем убивать человека, даже если допустить, что мы способны на это из-за тысячи лир в месяц.

— Скажите, почему вы ему платили? В вашем возрасте, в вашем положении, кого может интересовать ваше прошлое?

— Хозяйку. Если она нас вышвырнет на улицу, куда мы пойдём?

Хотя и расположенный к сочувствию, Тарчинини не был слишком тронут бедствиями этих двух обломков кораблекрушения. Несмотря на отпирательство Пьетро, вполне возможным было предположить, что один из членов семейки убил Антонио Монтарино на том основании, что им нечем стало платить и они не хотели кончать свою жизнь на улице.

Веронец умерил немного свой пыл, придя к супругам Таченто. Паола была на работе в магазине. Марио принял его в майке и шлепанцах — невозмутимый и тупой.

— А! Это вы... Вы извините меня за внешний вид, ma que. Вот проходите сюда.

Марио любезно проводил комиссара на кухню, достал два стакана и бутылку кьянти, разлил вино и спросил:

— Что вы от меня хотите? Того же, что и ваш мальчишка?

— Простите ребёнка, прошу вас. В этом возрасте не очень отдаёшь себе отчёт...

— У него есть характер, у вашего ребёнка, и нахальство, что, впрочем, его не портит. То есть вы хотите знать, не я ли убил этого мерзавца Монтарино? Хорошо! Мой ответ отрицательный. Если этой старой калоше, называющей себя графиней, угодно покупать себе любовников в её-то годы, то какое мне до этого дело? Я ведь не обязан вникать в чужие глупости, а? Вот я все время говорю Паоле: будем сами по себе, а другие пусть будут сами по себе — это лучшее средство жить спокойно.

— Прекрасно. То есть вы из тех немногих, кого Монтарино не шантажировал?