Это было у моря

========== VII ==========

Как трудно

Спускаться с небес

И в нищенстве тратить алмазы

На хлеб плесневелый.

На окнах — разводы от скуки,

На гвоздике — крест,

Как трудно с любовью судиться

И пачкаться мелом.

Как трудно

Спускаться с небес

И жить каждый день,

Забывая полеты и встречи,

Усталою тенью скользить

В новорожденный лес

И крыльев не чувствовать там,

Где сутулятся плечи.

Как трудно

Спускаться с небес

И видеть свое отраженье

В измятой постели,

И знать, что такое потеря,

Разлука и стресс,

И прятаться в доме пустом

От черемух метели.

Как трудно

Спускаться с небес,

Идти по земле наугад

Без конца и начала.

И ставить свое безголосие

Наперевес

И думать, о чем же тогда

Я себе отвечала…

Он подсел к столу, когда Санса закончила с яичницей и кисла над тыквенной булочкой. Как всегда, небрежно-элегантно — расстегнув дорогущее пальто, бросив на стол зажигалку. Она еще не подняла глаз — а уже знала, кто сидел напротив нее. Мята и вишневый табак. Самые ненавистные теперь запахи на свете.

— Ну здравствуй, дорогая! Не дёргайся — тот мешок, в который мне полагается тебя посадить, я, кажется, забыл в машине. Можешь совершенно спокойно доедать завтрак. У тебя, похоже, хороший аппетит — силы возвращаются? Тяжелый день, полагаю, бурная ночь… Кстати, черный тебе к лицу — надеюсь, это не траур, а просто смена имиджа. Ты кажешься взрослее — в таком виде тебя даже можно будет брать с собой, не боясь осуждения общественности…

— Я не буду с вами разговаривать.

— Опять игра в молчанку? Тебе еще не надоело? Со мной интереснее беседовать — хоть молчать я тоже умею, не в пример милейшему Сандору. Он уже выздоровел, или ты все еще таскаешь его на себе? Смотри, не надорвись — мне нужна здоровая супруга.

— Я вам не супруга.

— Нет? А мне кажется, очень даже. Такие птички, как ты, долго в девочках не задерживаются — кто-нибудь, да перехватит. В этот раз мне повезло больше. Твоя мать мне не досталась, тем хуже для нее. Перед ней теперь раскрыта вечность — а перед нами — будущее. Как же не радоваться? Покойники нужны, чтобы напоминать нам о том, как жизнь скоротечна…

— Не смейте говорить о моей матери!

— Почему? Не я же ее из окна выбросил. Хочешь проверить — пожалуйста: я был в другом конце страны.

— Вам и не нужно. У вас достаточно «инструментов». Вопрос в том, не кто ее столкнул, а кто подтолкнул…

— И это, конечно, был я, ты хочешь сказать? Когда ты говорила с матерью в последний раз без страха — не ожидая получить в лицо истерику или, напротив, апатию? Почему ты не поменяла билет, при том что твой чудесный отпуск у Баратеонов был воистину адским? Или ты наслаждалась каждой минутой в обществе нашего юного друга, поклонника жестоких игр? Я тебя умоляю! Твоя мать в последний год — это верх неадекватности, и я тут совершенно ни при чем. Смерть твоего отца — случайная, кстати — и слишком хорошо развитое воображение твоей родительницы — вот что является истиной причиной ее полета. Да и ты не заигрывайся, моя милая — а то рискуешь оказаться в той же палате. Не то, чтобы я этого хочу, но мне совсем не нравятся эти твои игры с бритвами. Клиган, надо полагать, и не заметил, да? И ты еще удивляешься, почему я хочу тебя забрать… Он же тебя не стоит — потому что даже не пытается понять, кто ты на самом деле. Торчит с тобой в одной комнате какую неделю — и не видит ничего дальше собственного носа, да и тот нечетко. Ну, объясни мне ты, дорогая, как можно не заметить такого рода вещи, как располосованные запястья у любимой женщины? Я вот заметил, хоть и издалека. Ну что, нечем крыть? Толкни мне какую-нибудь очередную напыщенную речь про настоящих мужчин… Я не знаю, может, у настоящих мужчин в ходу то, что их женщины пилят себе вены в ванной, пока они сами погружены в наверняка исключительно глубокие измышления на тему отсутствия половой жизни или тягот недельного алкогольного воздержания. Девочка моя, этот твой Пес настолько погряз в своих насущных проблемках, что на тебя у него просто не осталось времени… Хоть сядь посреди комнаты со столовым ножом у горла — он едва ли заметит… Или пустится в замысловатые размышления на тему: «а стоит ли?» — ведь вмешиваться в жизнь других — это неправильно!

Санса, сама не отдавая себе отчета, закусила очередной несчастный заусенец… Действительно, она и сама себя спрашивала, как это Сандор умудрился не заметить этих ее глупых порезов. Тем более, они были сделаны для того, чтобы их заметили. Но не может же быть прав Мизинец! В его устах все звучало плоско и пошло, картина выходила крайне неутешительной: двое — истеричный, депрессивный подросток со склонностью к играм в самоубийство и закомплексованный изуродованный мужик, бесконечно разрывающийся между низменными желаниями и жалкими попытками сделать все, как полагается. И каждый сидит себе в своем углу, ковыряя собственные шрамы — а общей является, по сути, только постель. Санса ужаснулась, встряхнула головой, чтобы отогнать эти тревожащие мысли. Это все Бейлиш. Он так извращает факты, что все встает с ног на голову.

— Ну что, ты размышляешь над истинностью мои слов, надеюсь? Я тебе привез новости — что мне за это будет?

— Я не позову Сандора чтобы он отвинтил вам вашу злоязычную голову.

— Ой-ты, всеблагая матерь, какой пафос! Уверен, что не позовешь. Он, небось, и не знает про тот наш милый телефонный разговор? Что так? Боишься сцен ревности? Если он начнёт драться — ты знаешь мой номер. Кстати, не стоит больше меня записывать. Это вынуждает меня идти на личный контакт — а я не уверен, что всегда это могу проделать. Сейчас я, скажем так, проезжал мимо — по пути было — дай, думаю, повидаюсь с дражайшей супругой…

— Говорите свои новости и убирайтесь.

Бейлиш картинно вскинул руки:

— Как грубо. Этот молодчик на тебя дурно влияет, моя милая. Придется всерьез заняться твоим перевоспитанием. Я уже начинаю жалеть, что дал тебе это время. Может, все же, мешок был бы кстати. Ну да ладно. Ты большая девочка — сама поймешь, когда время остановиться. Я же не Сандор Клиган. Увозить тебя силком я не хочу. Жду твоего добровольного шага в мою сторону. Скажем так, у тебя не больше месяца. Потом я начну расстраиваться — и ты, как преданная супруга — не очень верная, но это все впереди — начнешь неминуемо расстраиваться вместе со мной…

Ну да, новости. Хотел тебе сказать, что Баратеоны официально положили на тебя с высокой башни. Произошел альянс: Джоффри объявил помолвку с девицей Тирелл — да-да, не удивляйся — твоя старая знакомая приходится ей бабушкой. Не напрасно же она пасла семейство Серсеи так долго. В эту пятницу состоялось торжество — о, сколько роскоши и лести, и лжи было пролито… Пара удивительно хорошо смотрится. Не знаю, имела ли ты счастье видеть новую пассию своего кузена — вот, привез тебе газетку. Там еще есть любопытная статейка про расследование известного тебе дела в приморском городе. Из столицы приехал следователь: еще бы — две смерти — та девочка, косноязычная, тоже, говорят, скончалась от внутренних повреждений в больнице. И еще есть пара свидетельств от девушек из города. Все указывает на некоего господина, в прошлом телохранителя на службе у столичной знаменитости. После убийства горничной и увольнения этот друг пустился в бега, да еще и прихватил с собой следующую жертву. Жива она или мертва, никто не знает. Семья в горе: все ищут пропавшую девочку — и это после недавней двойной трагедии — просто мор напал на семейство Старков. Не иначе как сглазили…

Санса сидела ни жива ни мертва. Вот оно как! Бедная тетя…

— А что, разве Серсея не сказала тете Лианне…

— Боги упаси, девочка! Серсея Баратеон ненавидит Лианну всеми фибрами своей души — ты этого не знала? Папа тебе не рассказывал? Они там когда-то не поделили Роберта. Лианна выскочила замуж за молодчика с белыми патлами, нарожала ему кучу белесых же детей и, кажется, весьма довольна своей участью. А Роберт — ну, ты сама знаешь — похоже, так и не оправился от предательства бывшей возлюбленной. Женился на Серсее, которая была меж тем в курсе всей печальной предыстории. И как все злопамятные женщины, предпочитает ненавидеть не собственного бесхребетного супруга, а винить во всех бедах никогда не виденную ей женщину — даже не соперницу… Так что там с разговорами полный швах. Вроде как Лианна звонила Роберту, просила приехать и все объяснить. Серсея пришла в бешенство и запретила ему даже помышлять об этом. Ну вот, он сидит и квасит, пока все идет своим чередом. Обычно такого рода переговорами занимался твой опечаленный супруг — но я теперь там не при делах: Серсея очень зла на меня за тебя, дорогая моя. Она, конечно же, поворотится еще в мою сторону — надо только подождать. Сейчас ей это делать нерезонно. Когда почувствует выгоду от союза с Тиреллами — надеюсь, все же преисполнится хоть какой-то благодарности. Хотя Серсее свойственно приписывать все заслуги себе, а неудачи — другим. Такова уж ее натура. Так что видишь, на какие жертвы я ради тебя иду…

— Да, жертвы ваши велики… Жаль, что только напрасны…

— Уверен, что ты того стоишь. Еще пара-тройка недель — когда тебе окончательно осточертеет наш живодер-неудачник — или когда его наконец сцапает полиция (хотя я предпочел бы первый вариант — а то как бы не стал он в твоих прекрасных аквамариновых глазках этаким героем-мучеником) — ты, наконец, займешь положенное место рядом со мной. Закончишь школу дома — хотя я с удовольствием посмотрел бы на тебя в какой-нибудь форменной одежде — наверняка будет замечательное зрелище! Потом пойдешь учиться в колледж. Что тебе нравится — рисование? Станешь самой известной богемной дивой этого поколения — со своей студией в столице, известными клиентами, заказами — делай, что хочешь, лишь бы ты была счастлива, любовь моя. Талантов у тебя хватает — не достает лишь огранки…