Это было у моря

— Что мне сейчас надо — это чтобы ты выбросил, наконец, эту сигарету и пошел бы спать. Неизвестно, что нам готовит завтрашний день. А спать одна я не могу. Боюсь кошмаров… Хотя мне ведь теперь надо привыкать, я и забыла. Закалять себя.

— Не стоит этим заниматься на балконе. Пошли. Ты права. С такой закалкой ты только простудишься…

— Я не про то.

— Я понимаю. Пошли спать. Надо же чтобы этот незабвенный день все же кончился…

— Да, и я о том же.

— А о снах не беспокойся. Мы впереди них. Всегда.

========== IV ==========

Не шаркай ногами в парке

Листья от боли шепчут

Слышишь? Слова покрепче

Спрячем — углем под аркой.

Не вынуждай привычно

Рваться на сигареты,

Совести горемычной

Тихо цедя ответы.

Лучше бы ты взорвался,

Лучше бы тряс за плечи!

Злился и задавался

Окольцевав «навечно» …

Ветра не замечая

В поисках переправы, —

Ты высоко качаешь…

Знаешь, что мы не правы?

Листья — не по карману

Мы, почитай, банкроты.

Останови, — я встану

Тенью у поворота.

Дальше пойдешь без тени.

Помни — по листьям жалко

Шаркать. Гордясь закалкой,

Прибереги смятенье.

В этом кафе завтрак казался более съедобным, чем в забегаловке в гостинице. Здесь оладьи были хотя бы не серого цвета. Санса глотнула кофе — не очень конечно, но не совсем отрава. Она с тоской вспомнила булочки, что подавались к вечернему чаю в доме Серсеи. Что-то все-таки хорошее там было. Да, — булочки и вечерние морские купания. Она взглянула на Сандора, который завтракать не пожелал, и закончив с кофе, уныло смотрел в запачканное мухами окно. Санса расправилась с последней оладьей, подбирая ей остатки кленового сиропа. Кажется, все же она наелась, — после того, как заказала, к немалому изумлению как Сандора, так и флегматичной официантки, жующей клубничную жвачку, двойную порцию всего. Официантка, когда принесла Сансе ее заказ, из уважения даже жевать перестала. Двойная порция оладий — здоровенная яичница с беконом и мега порция кофе со взбитыми сливками. Сандор, перегнувшись через стол, шепнул ей: «Я не могу понять куда это все влезет, и всерьез опасаюсь за твое пищеварение»

Санса метнула на него недовольный взгляд, еще более недовольный — на официантку, что прыснула со смеху, услыхав-таки замечание этого осла, и с достоинством — отложив нож — принялась за яичницу. Пищеварение не пищеварение — но нельзя же не есть сутками! Несмотря на все их опасения и ерничество, Санса быстро расправилась с завтраком и теперь допивала кофе. Сандор, оторвавшись, наконец, от окна, поднял бровь, глядя на почти вылизанные тарелки:

— Слушай, ты хоть и Пташка — но лопаешь, как взрослый бегемот. Тебя бы одобрил Роберт. Он вечно сокрушался, что Мирцелла мало ест…

— Я вовсе не бегемот! Я просто проголодалась.

— Верно, ты не бегемот. Ты анаконда — ешь раз в три дня — плотненько так, и потом перевариваешь. Это очень странная система, должен тебе сказать — особенно для шестнадцатилетнего подростка, и вряд ли здоровая. Если бы ты жила сама по себе — интересно, как бы ты обходилась со своей диетой?

— Мы этого никогда не узнаем — ты же отказался на мне жениться, — зло бросила Санса.

— Да для того чтобы на тебе жениться — зарабатывать надо очень прилично. Тебя попробуй прокорми с такими-то аппетитами! Разве что действительно в киллеры: я буду отстреливать неугодных мучных магнатов — а ты — покупать их продукцию в магазине и жарить три ведра оладьев…

— Нет, оладьи будешь жарить тоже ты — я не умею готовить, забыл?

— Если ты хочешь замуж — придется учиться, девочка.

— Я не девочка, — сам же сказал, я — анаконда. Мне и учиться-то нечем. У анаконд не бывает рук.

— Зато аппетит бывает зверский. Ты пугаешь меня.

— Это я уже поняла. Я тебя пугаю, у меня странный аппетит, вообще — я змея, и на таких не женятся… Очень приятно это все слышать. Я буду иметь в виду — когда поползу искать себе жертву на ужин…

— Теперь давай уже поползём на улицу. Хочется курить…

— Встречный вопрос — есть моменты, когда тебе НЕ хочется курить?

— Да. Но полагаю, лучше не обсуждать их тут.

— Поняла. Приму это как комплимент.

— Ну что-то вроде. Ты доела, наконец?

— Да. Пойду расплачусь.

— Нет уж — я пойду расплачусь. А ты не забудь вылизать еще и чашку от кофе. Или тебе еще стакан взять?

— Нет, не стоит, спасибо — а то меня начнет трясти.

— От кофеина — или от несварения?

— Какая разница? Результат всегда один и тот же…

— Не совсем так. От несварения еще и мутить будет.

— Сандор Клиган, заткнись! Я не хочу даже слышать слово «несварение». У меня от тебя и твоих разговоров оно скорее начнётся! Хочешь платить — иди, плати. И все, все.

Он хмыкнул и ленивым шагом отправился к кассе. Санса, убедившись, что он на нее не смотрит, торопливо собрала ложкой со стенок кофейного стакана остатки взбитых сливок. Вот теперь все.

— Ну что, идем?

— Идем. Погоди, зайду в сортир…

— Вот оно, начинается…

— Ничего не начинается. Просто хочу поправить волосы…

— Ага, волосы. Еще скажи — нос попудрить. Что тебе там поправлять? Волос-то почти нет…

— Как это нет? Наоборот, слишком отросли. Приеду к тетке — постригусь…

— На фига это надо? Может, стоит наоборот опустить? Тебе идут длинные…

— И ты туда же? Мне это уже говорили…

— Кто?

— Бейлиш.

— Нет, тогда иди стригись. Я передумал.

— Я сама как-нибудь разберусь. И вообще — мне нравится разнообразие…

— Хорошо. Для разнообразия — ты идешь в сортир или нет?

— Иду.

— Жду тебя на улице.

Когда Санса вышла из кафе, он уже заканчивал курить.

— Ну что, куда направимся? Мне надо бы прикупить сигарет. А тебе — на мой взгляд нужны новые вещи. Не лететь же тебе к тетке и братьям такой замарашкой!

— Какой заботливый, смотри-ка. Не хочу новые вещи. Мне и в старых хорошо.

— Первый раз вижу женщину, которая не хочет новые шмотки. Ты странная, ты знаешь?

— Знаю. Ты уже говорил это сегодня. Дважды.

— Ну и в третий раз не лишне напомнить, коли оно так. Вещи все же мы купим — а там сама решишь.