Это было у моря

Помимо этого, был еще и Визерис. Он, странным образом, неприятно напоминал Сансе о Джоффри. Что-то было между ними общее: не то капризность, не то периодическое ерничанье не по делу, не то общая какая-то распущенность богатого отпрыска из хорошей семьи. В любом случае, от некоторых его реплик возникало отчетливое дежа-вю, а от взглядов, что он кидал — не на нее, на Арью — еще больше. С дальнейшими параллелями Санса идти вперед побоялась — а то мало ли до каких выводов можно дойти!

Потом Арья все-таки — это не она сама. К ней на кривой козе не подъедешь, а если попытаешься — без всяких комплексов и лишних мыслей сестричка начнет действовать — и, возможно, даже круче, чем стоило бы. Да и потом, и Рейегар не Серсея — он все замечает. Да и Арья, если что, не станет щадить его чувства и наябедничает.

Санса искоса взглянула на младшую сестренку — та, как обычно, нарочито косолапя, шаркала по желтоватому снегу проезжей части (на тротуаре они все в ряд не помещались, да и кому в воскресенье с утра понадобится здесь куда-то ехать?).

Арья все же молодец. За жест с ботинками Санса была безумно ею горда. Иногда она сечет фишку (а возможно, чаще, чем кажется — просто притворяется) Да и за вчерашнюю чуткость по отношению к ней самой, Санса была благодарна. В какой-то момент вечера ей начало казаться, что они либо напьется, либо разрыдается, либо и то и другое вместе. А тут подоспела помощь в лице Арьи. Лучше не стало, но хоть не на публике.

В комнате под подушкой лежала стащенная из мешка на чердаке рубашка — в одну из полубессонных ночей Санса не смогла с собой справиться и таки поплелась туда в поисках утешения. Она могла себя сколько угодно обманывать, что ей все равно и что все прошло и перегорело, но чем дальше, тем больше понимала, что это не так, и что врать себе так же глупо, как разговаривать с зеркалом в ожидании, что оно тебе ответит.

В эту ночь она, наконец, с отчетливостью осознала до конца, что да, ее бросили и да, ей от этого плохо. Назвать вещи своими именами было очень и очень непросто. Она все продолжала надеяться — в самой глубине души — что все это какая-то чудовищная ошибка, что в один прекрасный день она откроет дверь, уже заранее зная, кого она увидит на пороге (на каждый звонок в дверь со времени их расставания сердце ее продолжало пускаться вскачь, и как бы она себя за это ни ругала — поделать все равно ничего не могла) и все тут же прояснится, слетит с плеч какой-нибудь недомолвкой и нелепостью, и все станет, как прежде. Что союз их будет принят и одобрен, как это в итоге произошло с Дени и Дрого. Что у нее тоже появится право класть небрежно говорящему на равных с другими мужу голову на плечо. Право не стесняться себя и своих чувств. Право уходить по вечерам в их собственную спальню с высоко поднятой головой.

Но нет. Ничего этого не будет. Теперь уже стало окончательно ясно, что чем больше она грезит о несбыточном — и несбывшемся — тем глубже сама себя топит. Надо было идти вперед — не на словах, на деле. Заниматься — всем и себе назло. Закончить эту школу как можно лучше — хоть бы ради того, чтобы позлить стервятницу-директрису. Поступить, куда она хочет. Доказать, что она может. Себе — и всем — и ему…

Они почти дошли до кафе. Миранда, весело балагуря, выпытывала у Дени все подробности ее замужества и семейной жизни. Санса в который раз подивилась умению подруги небрежно вытягивать из людей всю подноготную. Арья, которой явно наскучил щебет более старших барышень о мужиках, уже дошла до двери кофейни и с подозрением изучала колокольчик, висящий у входа под небольшим полосатым навесом.

Они зашли внутрь и уселись за столик у окна. Тут было уютно, и пахло ванилью и свежей выпечкой Пока они развешивали куртки на спинки стульев, Ранда уже открыла меню и начала вполголоса давать ценные указания, что стоит пробовать, а что не так интересно. В итоге все заказали пожилой официантке в синем переднике кофе (Дени попросила стакан воды) и несколько кусков разных сортов пирога — на пробу. Пока они ждали свой заказ, Миранда, притворно вздыхая, рассказывала Дени свою собственную историю, парируя ехидные замечания Арьи с не меньшим ехидством. Санса предпочитала молчать и слушать. Дени тоже старалась не комментировать — в силу известной своей сдержанности и желания не выглядеть слишком уж любопытной.

Санса огляделась вокруг: народу было немного, скорее всего, привычные клиенты, что предпочитали завтракать тут, за газетой, или глядя в негромко бормочущий над прилавком телевизор. Официантка направилась к ним с большим подносом. Все разобрали свои чашки и стаканы. Арья, которая заказала здоровенную порцию кофе со сливками и мороженым (Санса подозревала, что платить придется ей — едва ли сестра взяла с собой кошелек) тут же вымазала себе щеку какао, которым щедро сдобрили белоснежную пену, шапкой возвышающуюся над полосатым стаканом. Дени деликатно ковыряла ложечкой яблочный пирог и улыбалась на вопросы Ранды о том, приносит ли ей муж завтрак в постель.

Арья фыркнула и прокомментировала, облизывая сливки с ложки, которую она выудила из стакана:

— Ты ее мужа не видела! Этот на завтрак ест не ваши жеманные булочки, а, по-моему, может и лошадь проглотить…

— Он вообще не завтракает. То есть — я не знаю, — опустив длинные ресницы, сказала Дени, — когда я просыпаюсь, он уже обычно не дома…

— Ну-ну. Я вот бы мечтала, чтобы мой муж приносил мне кофе в постель. И кексы с орехами. И сам бы тоже… А я бы с ним делилась… — мечтательно выдала Миранда, зачем-то старательно размешивая свой капучино. Санса смотрела, как бело-коричневая пена смешивается с более темным слоем кофе, и думала о том, что этот разговор идет совершенно не в том направлении, что ей бы хотелось.

— Чем, кексами? — вежливо спросила Дени, хоть на лице ее появилась тень улыбки, что делала ее старше и жестче. Санса помнила эту улыбку еще по детским своим годам. Дени не так проста, какой хотела казаться.

— Ну да. И не только…

Арья раздраженно ввернула:

— А я бы не делилась. И вообще — на фиг это надо? Постель моя. Кексы — тоже. По-моему — это место для личного пользования.

— Это потому, что ты еще маленькая, — снисходительно сказала Ранда.
– Вырастешь - поймешь.

— Вот не думаю. Мужики мужиками — а кровать все равно моя. И завтрак тоже. После того, о чем вы так старательно замалчиваете, пусть его себе катится на собственную койку…

После этой фразы, все три «взрослые» барышни, включая Сансу, дружно захохотали. Арья вздернула бровь и уставилась в окно. Ранда, вытирая рукавом слезы, вкрадчиво обратилась к Сансе, которая все еще продолжала смеяться. Впрочем, реплика подруги резко заставила ее прекратить.

— Вот у нас тут есть свидетель настоящей романтики. Ты что скажешь? Хорош он, завтрак в постели?

— Я не знаю.

Арья тут же сверкнула глазами на Миранду:

— Отстань от нее! Не видишь, ей неприятно!

— Арья, ничего. Я, конечно, истеричка, но не настолько же! Могу и сама ответить — голова не отвалится. Я правда не знаю, — Санса оторвала взгляд от чашки и взглянула в глаза сначала Миранде, потом Дени. Первая отвела взгляд, вторая — слегка прищурившись, смотрела на Сансу и, все же, словно ее не видела, в который раз страшно напоминая своего старшего брата, — Мы иногда вообще не завтракали. Времени не было.