Это было у моря

– Джон, этим своим «не стоит», ты, возможно, сломал не одну жизнь.

Санса подошла к окну. Мысли метались, как в клетке. Сейчас она вспомнила, что тогда у нее было ощущение, что за ней наблюдают. Но она была слишком сконцентрирована на Зяблике… Боги, Зяблик! Предложение… Нет, сейчас она не будет об этом думать.

Санса взглянула на Джона, что сидел над ее набросками с убитым видом. Рука ее потянулась к столу, где лежало письмо Роберта. Вот пусть поест своей же каши. Потом она остановила себя – все же, так или иначе, это перевернёт его жизнь навсегда. В большей степени, чем ее. И, заодно, жизнь всей семьи: от Рейегара до Висеньи. Потом, надо уметь прощать. Или хотя бы пытаться.

– Джон, я не буду это дальше обсуждать. Мы сделаем вот что. Ты сейчас отвезешь меня в аэропорт.

– Куда?

– В аэропорт.

– И куда ты полетишь?

– Мне надо в столицу. И срочно. Вообще, мне надо было туда полгода назад, но, благодаря твоему «не стоит», я слегка опаздываю.

– Тебя не выпустят без бумаги от мамы.

– Этим я и собираюсь заняться, пока ты одеваешься. И никому ничего. Помни!

Она взяла злополучное письмо из стола и торопливо, не глядя на Джона вышла из комнаты.

В городе бликов у всех свои тайны

Плотные маски, вуали и пассы.

Я - вновь прибывшая, ставшая крайней

Мыкаюсь между храмом и трассой.

То ли за истиной, то ли от вьюги, -

То ли бежать, то ли прятаться в ивы.

В этой реальности мы друг для друга

Снами летим за окно торопливо.

Горечью дыма на вздохе последнем

В фильтре теряемся сигаретном.

Отблеском рыжим под облаком бледным,

Таем приметой в краю неприметном

Вечером маску сдираю я с мясом

Где там лицо? Повстречавши – не вспомнить.

Кто я тебе? Ни пароли, ни пассы

Нам не известны. Мы местным не ровня.

Как я узнаю тебя? Лишь по крыльям

Срубленным с плеч. На двоих – только пара.

По сапогам запыленным, по милям

Дней за спиной в ожиданьи удара.

На перекрестке, гонимые зовом

Пересечемся – зимою, весною?

И не приметим друг друга мы снова

В масках, сплетенных чужою виною.

2.

Санса тихо зашла в комнату Лианны и Рейегара, что была на втором этаже, напротив Арьиного убежища и рядом с детской. Она бывала здесь не очень часто: ей казалось, что спальня супругов – место интимное, и нарушать сакральность этого семейного храма нехорошо. Висенья спала в своей кроватке. Лианна дремала у раскрытого окна в почти таком же кресле-качалке, что была у Робина. От шороха Сансиных шагов она открыла глаза и с недоумением посмотрела на племянницу.

– Санса? Что-то случилось? Твой экзамен?

– Нет, это не экзамен, тетя. Что-то случилось. Мне нужно разрешение на вылет. Не международное, внутри страны.

– Что? Боюсь, что не поняла.

– Я объясню. Постараюсь покороче. Джон сейчас мне рассказал, что осенью видел тут Сандора. Ты знала?

Лианна опустила голову.

– Можешь не отвечать. Полагаю, что и дядя был в курсе. Вряд ли вы не делитесь информацией, зная вас. Я только одно хочу спросить – за что?

– Это, дорогая, вопрос скорее не «за что» а «почему», или, еще вернее, «зачем».

– Про «почему» и «зачем» я хорошо знаю и так. Чтобы я жила хорошо. Чтобы выучилась в школе, стала умная. Страшно продолжать… Удачно вышла замуж. Забыла об этом недоразумении… начала жить. Ну, что там еще, в этом списке банальностей? Нет, надоело. Ты тоже себя не утруждай. И так все ясно. Я вот тебе принесла…

Санса небрежно бросила листок тетке на колени. Та взяла со столика очки и углубилась в текст. По мере прочтения, лицо ее менялось: от виноватого к скорбному и несчастному.

– Я почти отдала его Джону. Почти. Хотела, чтобы все вы узнали – каково это, когда за тебя решают другие, и какие бывают последствия от всей этой закулисной возни и дешевых тайн. Мне стало жалко Джона. И всех остальных детей. Вас – нет. Я вам страшно благодарна за то, что приютили моих сестру и братьев, но я тут жить больше не смогу. Либо поеду в колледж, либо… ну, это уже не важно. Может быть, мне пришла пора вернуться домой, на север. Я еще подумаю. В любом случае, сейчас я еду в столицу. Заодно и рисунки завезу на комиссию. Сэкономлю на посылке.

– Зачем тебе в столицу?

– Переговорить с одним человеком, что объяснит мне все более подробно и верно. Тут я правды искала – и не нашла. Пойду копать в других местах, в надежде, что в столице люди менее лживы.

– Санса, ты должна понять - я за тебя отвечаю…

Санса улыбнулась. Судя по выражению лица Лианны и по тому, как она вздрогнула и передернула плечами, улыбка вышла именно такой, как ей хотелось.

– Да вы с дядей и за себя-то ответить не можете. Все по углам прячетесь. А мне не нравится в углу – и я хочу из него, наконец, выйти. Будь что будет.

– А как же письмо? Ну, то, что он тебе прислал?

– Я уже ни в чем не уверена. Вдруг это тоже какая-то ложь, уловка? Но даже если нет – лучше пусть он меня прогонит, чем я буду тут с вами жить и каждый день думать о том, что и из-за кого я потеряла. Я так не могу. И не хочу. Лучше рискнуть. Ты подпишешь мне разрешение?

Про письмо думать не хотелось. Она подумает об этом в самолете. Потом. Или в столице. В конце концов, именно за этим она туда и летит – выяснить вторую часть истории.

– Да. Сейчас. Дай мне листок — вон оттуда, из принтера. Когда ты едешь?

– Сейчас же. Джон отвезет меня в аэропорт. Арью придется встретить кому-то еще.

– Я сама ее встречу. Или позвоню Рейегару. Это неважно. Может, лучше узнать, когда рейс? И потом, я не понимаю, к кому именно ты едешь. Не к Баратеонам, надеюсь?

– Нет, не к ним. Хотя они не сильно хуже вас. Тоже любят тайны и интриги. Все та же песня. Как скучно… А рейс – да фиг с ним. Мы живем в крупном городе. Отсюда в столицу, наверное, по пять рейсов пускают, улечу и я.