Это было у моря

Попав с десяток раз и промазав дважды, Сандор заскучал и, убрав в дом пушку, запер дверь и пошёл на посадки. Там всегда найдется, чем заняться. Так хоть время с толком проведет.

Как он и предполагал, на винограднике нашлась куча работы. Ранние сорта уже надо было снимать, с одной из опор для лоз слетела сетка, и ягоды были основательно покоцаны птицами — пришлось тащить лестницу и наматывать все заново. К тому времени, когда он закончил, солнце висело в небе, как раскаленная жаровня, и рубашка вся промокла насквозь. Пока он ковырялся с виноградом, мысли о Пташке никуда не девались, но переставали так отчаянно стучать в висках, словно заглушались ритмом сердца, ускоренным работой. К часу он отнес лестницу на место в сарай, дошел до дома, умылся и пообедал, чем нашлось в холодильнике, выкурил две сигареты и поплелся обратно на посадки — хоть работать на таком солнце было настоящим самоубийством. Но ко всему можно было привыкнуть — и Сандор привык и к солнцу тоже, хоть радости оно у него по-прежнему не вызывало. У него — нет, зато виноград отлично рос.

Назло себе — это было самым эффективным средством от мыслей — Сандор разрыхлил землю вокруг опор с лозами, на время отключив автоматическую поливку, хоть та должна была включиться только на закате. К тому времени, как он закончил, солнце начало клониться к западу, и жара потихоньку стала спадать. Теперь можно было и продвинуться. Сандор убрал инструменты и направился к дому, бросив тоскливый взгляд на посадки, окрашенные в золото щедростью близкого заката. На виноградниках было так покойно — здесь никто от него ничего не ждал. Знай делай свое дело — поливай да вскапывай и обрызгивай химией от плесени. Здесь все было просто — и отдача была вполне материальна.

Но впереди была она — и медлить было уже глупо. День почти прошел — а он так и не надумал ничего путного. Единственное, что ему пришло в голову, что если уж начинать, то с чистого листа. Сандор хотел приберечь эту вещь до ее дня рожденья — такая мысль скользнула ему в голову, когда он впервые услышал о приезде Пташки в город. Это был вполне подходящий случай. Достойный подарок для значительной даты.

2.

Он нашел ее на берегу. Она сидела в этой странной восточной позе, скрестив ноги на границе нестриженой выгоревшей травы и мелкого светлого песка, что нетронутыми барханами убегал к лениво лижущему землю прибою. Это был явный успех. Пташка обернулась к нему — скорее движение, чем жест — не до конца, только намёком на то, что его заметили.

— Ты все же пришел. Смешно, что опять на закате.

— Пришел. Как мы договаривались…

Он хотел сказать: «Как ты просила», но внезапно понял, что это ее расстроит. Она не хотела просить. Она хотела, чтобы инициативу проявил он сам. Это был разумный компромисс.

— Хорошо. Я рада тебе.

— Ты, я вижу, совсем осмелела. Почти выбралась на берег.

— Уже выбралась. Ты видишь — я на песке. И я смотрю — как ты хотел.

— Все же не на песке, — возразил Сандор. Тут любое допущение было лишним.— Ты сидишь на траве, Пташка. Не ври себе.

— Без тебя мне сложно, — просто сказала она. — Я привыкла, что ты стоишь за спиной. Поможешь?

Она протянула ему руку — как неделю назад от кипарисов — только наоборот. Сандор подошел ближе. Пташка встала, опираясь на ползущий под пальцами песок, шагнула вперед и закрыла глаза. Она была босиком, в спортивном костюме, с забранными в высокий хвост волосами — такая разная Пташка — и такая постоянная. Сандор обнял ее сзади за плечи, отклоняя голову от лезущего в лицо основания ее «конского хвоста». Прощай, время. Здесь оно им было не нужно.

— Так лучше, — заметила Пташка, опять задевая его по обожжённой щеке «хвостом». — С тобой все получается естественнее.

— Ты смотришь?

— Нет, не хочу. Там солнце садится — мне грустно. Еще один день ушел.

— Ну и что? Завтра будет новый. Твой день, кстати.

— Никогда не знаешь, когда все кончится. И день рожденья ничего не гарантирует, помнишь же?

— Ну, это если вокруг другие. А теперь никого нет. Мы одни. Наконец-то.

— Да… — она отстранилась от него, отвернулась от моря и сунула руку в карман штанов. — Я должна тебе показать одну вещь. Будет честнее, если ты узнаешь. Я нашла это в ящике стола, когда ушла от тебя тогда.

— Что это? — Сандор взял в руки замызганную бумажку — свернутый пополам линованный листок.

— Открой и прочти. Сам увидишь.

Он пробежал глазами полустертые от времени строчки. Можно было предположить что-то такое. Молодчик любил эффектные послания — и наносил удар в нужный момент.

Сандор посмотрел на Пташку и вернул ей листок. Та вроде бы была спокойна, но он заметил, что она по новой, незнакомой ему скверной привычке, крутила небрежно спадающий на плечо рыжий локон, выбившийся из «хвоста» Раскручивала и накручивала его на палец — снова и снова. Заметив, что он смотрит на ее нервозное движение, Пташка отпустила злополучную прядь и засунула руки в карманы — вместе с бумажкой, небрежно бросив в сторону:

— Ну, что?

— Гладко пишет твой муженек. Кучеряво. Не могу сказать, что я очень испуган, правда. Ты из-за этого тогда ушла? Чтобы поберечь меня?

Пташка закусила губу:

— Честно? Нет. Я искала бумагу, чтобы написать тебе пару строчек, когда наткнулась на это. Это только подстегнуло меня — но решение было принято заранее.

— Спасибо за честность. А зачем ты тогда мне это показываешь. Особенно сейчас?

— Просто, чтобы ты знал. Так будет правильнее. Не хочу таскать это, как гирю на ноге.

— Я благодарен тебе за это, Пташка. У меня есть для тебя подарок. Я хотел приберечь его до завтра — но, коль скоро об этом зашла речь — вот.

— Надеюсь, это не кольцо, — нервно хихикнула она, отступая на шаг. — Больше мне их не надо. Не хочу.

— Вот как раз не угадала. Именно оно. Возьми.

Пташка протянула руку и взяла гладкое металлическое колечко. С недоумением воззрилась на него, взяв ободок двумя пальцами.

— Что-то оно мне не по размеру. Раньше ты лучше угадывал. Что там написано, внутри? Ты придумал?

— Нет. Я не знаток и не ценитель древних языков. Но это знаю, спросил у одного приятеля — там написано: «Истинно то, во что ты веришь.» Я не знаю, как это звучит по-латыни. Но смысл этот.

Она подняла на него взгляд — на одно долгое мгновенье. Объяснять было не нужно. Сандор понял, что она знает, что именно означал его подарок — и какая за этим стояла история.

— Когда?

— Почти сразу. Осенью. Небольшая — и первая моя поездка за границу. Не уверен, что еще раз захочу так провести отпуск. Лучше уж дома.

— Как ты нашел его?

— Не хотел говорить, но время прошло, поэтому, полагаю, можно выдать и сообщников. Твоя сестра вывела меня на него. Я списался с ней по этому поводу. У занозы отлично варит голова. Подозреваю, что она консультировалась и с твоим братцем-программистом. Но, Пташка — они ни в чем не участвовали. Я имею в виду — не…