Это могли быть мы

– Оливия! Делия приехала!

Как же он ненавидел эту приветливость в собственном голосе! Уже не в первый раз Эндрю испытывал головокружительное ощущение, будто случайно оказался в чужой жизни. Эта женщина, этот ребенок, даже его собственные дети – откуда они все взялись? Разве ему не все еще двадцать пять и он не снимает квартиру с соседями, как ребята из его давно задуманного романа?

Оливия несколько раз моргнула, словно приходя в себя.

– Милая! Ты приехала!

Она коснулась ладонями лица девочки.

– Можно мне снять куртку, пожалуйста? – вежливо спросила Делия.

Эндрю принял куртку.

– Конечно. Хочешь сока или чего-нибудь еще? Колы?

– Обычно в это время я пью чай, – ответила Делия, сверившись с пластмассовыми часами на запястье.

– Э… разумеется.

С какого возраста вообще начинают пить чай? Адам соглашался пить только газировку из супермаркета, самую дешевую и полную химии. Адам… Господи… Где он? У Эндрю задрожали руки от страха.

– Тогда я заварю чай.

– Благодарю, – официальным тоном ответила Делия. – Здесь есть другие дети? Я знаю о малышке. Не беспокойтесь, я все понимаю.

– Есть еще Адам. Он примерно твоего возраста, чуть старше.

Делия коснулась щеки, на которой виднелся очень тонкий белый шрам.

– Я помню. Он когда-то сделал мне больно.

– Он был очень маленький, милая. И не хотел этого, – сказала Оливия.

Делия взглянула на Эндрю, словно ожидая подтверждения слов матери, которого он не мог дать.

– Завтра мы пойдем в кино, – сказал он. – На «Гарри Поттера». Будет здорово. А потом можем пойти погулять по лесу – иногда там можно увидеть оленей.

– У дедушки тоже есть олени, – с детской непосредственностью заметила Делия.

Ее взгляд упал на пачку печенья на кухонном столе.

– Давайте пить чай, – сказал Эндрю еще более радостным голосом. – По чашечке чаю!

Еще немного, и он начнет потирать ладони.

– Вы пьете чай из пакетиков… – испуганно пробормотала Делия, увидев, как он достает пакетик из шкафа. – Э… Можно мне просто воды?

– Конечно, но разве ты не хотела…

– Нет, спасибо, – ответила она почти с содроганием. – А я увижу Адама?

– Я тебя уже вижу, – из-под обеденного стола раздался потусторонний голос, за которым последовал громкий зловещий хохот.

Взрослые вздрогнули, но Делия проявила лишь вежливый интерес. Даже, скорее, любопытство.

Оглядываясь назад, им следовало понимать: Адам снова сделает Делии больно, это лишь вопрос времени. Он был ей любопытен. И ничего удивительного: она – девятилетняя девочка, а он – десятилетний мальчик. У него уже воняли ноги и пробивались волосы под мышками. Она задавала множество вопросов о нем. Ходит ли он в школу? Есть ли у него друзья? Играет ли он в футбол? Во время экскурсии в замок они устроили пикник с сэндвичами в пластмассовых контейнерах, картофельными чипсами, термосом с кофе для взрослых и соком в пачках. Они все впятером на солнце, вокруг цветут нарциссы, свежий запах весны заполняет легкие. Эндрю почти вспомнил, что такое надежда. Было в сувенирных лавочках Национального фонда с баночками джема и мылом в форме цветов что-то милое, позволявшее ощутить, что жизнь не так уж и ужасна. Ему удалось перенести удар. Кейт ушла, но жизнь продолжалась и, возможно, это славное дитя тоже станет ее частью.

Она целый день задавала вопросы. Что это, Эндрю? А правда, что здесь жила Анна Болейн? А когда ей отрубили голову? Как думаешь, это было больно? Он рассказал ей о лондонском Тауэре, и у нее округлились глаза.

– А мы можем туда съездить? Пожалуйста!

Мы. В этом единственном слове он представил себе будущее, в котором она жила бы вместе с ними. А почему бы и нет? Оливия, в конце концов, была ее матерью, а Адам бы наверняка успокоился в присутствии Делии, и они стали бы тем, о чем он едва осмеливался говорить уже долгие годы – семьей.

А потом они обедали. Оливия кормила Кирсти, измазавшую все лицо картофельным пюре. В кафе всегда было трудно найти блюда, которые она могла бы есть, поэтому они часто выбирались на пикники.

Эндрю отвечал на бесконечные вопросы Делии. Адам бродил по площадке для пикников возле мусорных баков, где целыми роями летали осы. Делия нервно поглядывала на него.

– А вдруг они меня покусают?

– Они почти никогда не кусаются, а если и кусаются, то бывает только немного больно.

– У нас в школе есть девочка, которая умрет, если ее укусит оса или пчела.

При упоминании смерти Адам оживился.

– А почему она умрет?

– Не знаю, – вздрогнула Делия, не ожидавшая, что мальчик сам заговорит с ней.

Эндрю объяснил, что такое анафилаксия, сияя от гордости, что оба ребенка внимательно его слушают. Вполне вероятно, что это никогда не повторится. Потом его сын снова беспокойно вскочил, схватив пачку луковых чипсов.

– Он любит сок? – прошептала Делия.

– Почему бы тебе у него не спросить? Он совсем рядом.

Она хихикнула.

– Эндрю, а вы с мамой поженитесь?

Он замер. Адам тоже это услышал, хотя и продолжал расхаживать с таинственным видом возле мусорного бака.

– Берегись ос, – машинально сказал Эндрю. – Э… А почему ты спрашиваешь, Делия?

Оливия словно погрузилась в транс, притворяясь, что не слышит.

– Бабушка говорила, что я не должна спрашивать, но я подумала, что поэтому она здесь и живет.

Разумеется, наверняка все думали, что они с Оливией – пара. Но кем же они были на самом деле? Наверное, такого слова еще не придумали.

– Э… Ну, я…

– Ты любишь ее?

– Э… Твоя мама все последние годы была моим лучшим другом. Конечно же, она… она мне небезразлична.

Оливия склонилась над Кирсти, утирая ей лицо, как делала это уже несколько лет. Долго, слишком долго, и все же всякий раз, когда он давал ей возможность уйти, она оставалась.

– Это не то же самое, что любовь, – нахмурилась Делия. – Так говорят, когда тебя на самом деле не любят, но думают, что следовало бы.

Откуда ей это знать? В девять-то лет!

Впервые в жизни он искренне образовался, когда увидел приближавшегося Адама, державшего в руке пакет с чипсами, который он протянул Делии.

– Хочешь?

Адам решил поделиться? Девочка недоверчиво посмотрела на него, потом протянула маленькую ручку, блестящий маникюр на которой чуть облупился возле кутикул. Адам крепко сжимал пакет в кулаке. И в этот момент Эндрю понял, что пакет жужжит. Делия взвизгнула. Из пакета вылетела чертовски злая оса, и на пальце девочки начала наливаться красная шишка.