Это могли быть мы

Потом настал день, когда все изменилось. Она переодевалась после шоу, дрожа от адреналина и испаряющегося пота. Они освещали Олимпиаду, и Кейт пользовалась большим спросом как настоящая британка, способная рассказать о стране, о достопримечательностях Лондона, о британских обычаях, об успехах команды-хозяйки, и это пробуждало в ней странный прилив гордости, хоть она уже давно уехала за границу. Ее глаза под слоем косметики опустошенно поблескивали. Потом в гримерке вдруг появился Майкл Голд, важный продюсер, который ее нанял на работу. На секунду она рассердилась, что он не постучал, а потом поняла, как быстро включились старые инстинкты. Она стала важным человеком. Она заслуживала многого, и, возможно, более качественного чая. Она открыла рот, чтобы попросить его выйти, но увидела его лицо.

– Кейт, у нас проблема.

В животе все перевернулось.

– Что-то с шоу?

Он закрыл дверь.

– С шоу все хорошо. Отзывы положительные, особенно теперь, когда ты немного сгладила углы.

– Тогда в чем дело? – разозлилась она.

– Почему ты не сказала мне, что у тебя нет грин-карты?

Кейт никогда об этом не думала. У нее была временная рабочая виза, выданная сначала на три года, а потом продленная кем-то в компании Конора, и она полагала, что на будущий год, когда истечет срок, произойдет то же самое.

– Майкл, ты сам предложил мне эту работу, а не наоборот. И ты знаешь, что я – подданная Великобритании. Ты наверняка знал, что мне понадобится виза, но даже не спросил об этом.

Он помассировал лоб мясистыми пальцами.

– Мне звонили из чертовой иммиграционной службы. Они завтра приедут поговорить с тобой. Эти ребята шутки шутить не любят. Твою визу могут не продлить. О-1 – на редкость поганая категория. И ты даже не сообщила им, что работаешь здесь!

Конечно, Кейт не работала в компании Конора, как было указано в визе, но она и не думала, что это имеет значение.

– И что теперь будет?

Казалось, это все происходит не на самом деле, как в тот день, когда врачи рассказали им о Кирсти.

– Я теперь не могу добыть тебе грин-карту. До твоей работы на шоу, возможно, это получилось бы.

– Что еще я могу сделать?

Он бросил на нее раздраженный взгляд.

– Не знаю, Кейт. Ты могла бы выйти замуж. Заставь этого чертова ирландца жениться на тебе. У него же есть гражданство, верно?

Она стояла совершенно неподвижно. Она была профессионалом. Ни в коем случае никаких слез на рабочем месте.

– Хорошо, Майкл. Я все улажу. Извини, что поставила тебя в неловкую ситуацию.

Английские извинения, кажется, произвели на него впечатление, и Кейт спокойно вышла через студию, хотя внутри все дрожало. Ее отправят обратно в Англию, возможно – в наручниках и оранжевом комбинезоне, как в американских фильмах. Она ехала к дому, внимательно глядя на дорогу и размышляя, как скажет Конору. «Женишься на мне?» Господи… Он же сотню раз говорил, что никогда больше не женится после катастрофической первой попытки. Ей придется вернуться в Англию и принять последствия своих действий, возможно – жить с сестрой и новорожденным ребенком Элизабет, которого видела только на фотографиях в сети, если сестра вообще захочет разговаривать с ней после стольких лет молчания. Приползти на коленях к семье. К Эндрю. К детям… Но нет, ей было невыносимо даже думать об этом. Нужно было искать другие варианты.

Автоматические ворота открылись, чтобы пропустить ее, но дома, похоже, никого не было. Свет не горел. Она попыталась подумать, куда мог деться Конор. Наверное, поехал на какую-нибудь вечеринку или работал допоздна в своем кабинете в Санта-Монике с видом на пляж, где она была лишь однажды. Она достала ключи из дорогой сумочки, которую он ей купил, и тут услышала шум. Хнычущий звук, словно раненая собака или человек с заткнутым ртом. Боже! Серийный убийца? В холмах вокруг Лос-Анджелеса такие истории ходили постоянно. Рысь? Койот? Она шла через дом, чувствуя, как воздух омывает кожу, словно холодная вода. Ключи легли на стол с легким звоном, и Кейт задержала дыхание. Если она попытается окликнуть кого-нибудь, убийца может ее найти. Во дворе зажглись огоньки охранной сигнализации и подводная подсветка бассейна, из-за которой тот казался молочно-белым глазом. Возле бассейна, прислонившись к дверям дворика, лежало тело. Кейт дрожащими руками открыла дверь, и Трикси упала в комнату.

Кейт познакомилась с Трикси в первые месяцы безделья, когда только переехала в Лос-Анджелес и слонялась по дому Конора, словно призрак, не надевая ничего, кроме бикини или одной из его рубашек. Она питалась странной пересоленной американской едой, мороженым и фруктовыми батончиками, и зерновыми хлопьями вместо конфет. Раз эта жизнь была не реальна, калории не имели значения. Об Англии она совсем не вспоминала. Когда приходили горничные, она запиралась в ванной и слушала, как те взбивают подушки и пылесосят полы, а потом потихоньку спускалась вниз, оставляя отпечатки мокрых ног на деревянной лестнице. Потом горничные каким-то образом наводили порядок и в ванной, словно вокруг дома вдруг рассеивался туман, оставляя его в безупречном состоянии.

Однажды она смотрела романтическую комедию из внушительной коллекции дисков Конора и ложками ела мороженое. Ей приходилось регулировать термостат, чтобы из-за холода в доме лакомство не оставалось твердым как камень. Конор этого терпеть не мог. Он изо всех сил старался контролировать все на свете, включая температуру в доме и собственную жизнь. Кейт вскочила, словно испуганный зверь, услышав, как открылась дверь и раздался какой-то шум. Конора не было дома. Тогда кто это? Капля мороженого сорвалась с ложки и упала на обтянутый джутовой тканью диван. Черт! Она уже была готова выскочить из дома, когда рядом с бассейном возникла фигура. С той стороны никто не мог попасть в дом, не имея ключа. Тощая девочка-подросток в очень облегающих джинсовых шортах и короткой майке, рыжие волосы заплетены в косички и уложены вокруг головы. Дорогие солнечные очки. Она разговаривала по телефону, иногда останавливаясь, чтобы чиркнуть маленькой ножкой по кристально чистой воде бассейна.

Несмотря на панику, Кейт прошла на кухню и убрала мороженое в морозилку – настолько боялась разозлить Конора. Девушка рывком раздвинула стеклянные двери и вошла в дом, шлепая резиновыми сандалиями по плитке. Кейт была одета в одну футболку, не прикрывавшую трусики. Происходившее напоминало сон, в котором ты случайно оказываешься в школе в одном нижнем белье.

– Ну, зашибись! Очередная телка, – произнесла девушка словно про себя, прежде чем снова поднести к уху телефон. – Мам? Он опять за свое. Тут какая-то шлюха в одних трусах. Нет, старая. Ну, почти твоего возраста. Фу!

Кейт стояла неподвижно на протяжении всего этого разговора. Что это за девушка? Мозг лихорадочно работал, но безрезультатно.

– Не знаю, где он. Наверное, опять где-нибудь голый, – она заплакала. – И так каждый раз, мам! Что с ним не так?

Потом появился Конор, вернувшийся неизвестно откуда, но не голый, а в белой рубашке и джинсах.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он у девушки.

– Ты сам дал мне ключ! Могу вернуть, если не хочешь меня видеть.

– Нет-нет. Ты с матерью разговариваешь?

Конор взял у девушки телефон. На Кейт он еще даже не посмотрел.

– Привет. Нет, просто у меня живет подруга. Она опять принимает все слишком близко к сердцу. Господи! Ладно-ладно. Хорошо. Ладно. Я потом отвезу ее домой.

Он вернул телефон.

– Ты хоть ешь? А то только кожа да кости остались.

– Спасибо.

Девочка продолжала смотреть на Кейт, прикусывая выбившийся кончик одной из косичек. Кто она? Одна из актрис, с которыми работает Конор? Стал бы он с ней разговаривать в подобном тоне, если это так?