Это могли быть мы

Когда официант ушел, Эндрю, не переставая мучиться вопросом, стоило ли дать на чай, понял, что все это не имело смысла. Ничего не изменилось. Вот он: опубликованный автор, проснувшийся в номере за пятьсот фунтов за ночь, садится есть блинчики и бекон, а через несколько часов собирается встретиться с голливудским продюсером, чтобы обсудить экранизацию его романа. Но он в жизни не чувствовал себя более несчастным.

Кейт, 2014 год

День ее свадьбы. Она выходила замуж после того, как первая попытка пошла под откос. Кейт была на грани истерики и разражалась хохотом всякий раз, когда видела собственное отражение в зеркалах гардеробной на ранчо. На ней было длинное белое кружевное платье. Белое! Невеста! Ей же сорок два! До предыдущего месяца она еще была замужем за англичанином, которого не видела семь лет. Даже организация развода заставляла испытывать неловкость, хотя всем занимались адвокаты, чтобы ей вообще не пришлось разговаривать с Эндрю. И все же это был сигнал из новой жизни в прежнюю. Связь. Своего рода послание, хотя она и предпочла бы исчезнуть без следа. У нее было двое детей. Старший – уже почти взрослый, четырнадцатилетний – не видел ее половину своей жизни. У нее была падчерица, с сегодняшнего дня – официальная, которая уже едва не погибла трижды от передозировок, от булимии, от вскрытых вен на тонких руках, но она была рядом. Вся свадьба была идеей Трикси – Кейт и Конор предпочли бы тайком расписаться в мэрии, испытывая смутную тревогу из-за необходимости снова надеть на себя это ярмо. Она знала, что Конора это бесит, но раз уж на то пошло, то и содействовать ее депортации он тоже не хотел. С приближением выборов отношение к иммиграции, даже если речь шла об английских блондинках, становилось все более напряженным. Он оставил ее в стране, женившись на ней. Кейт решила, что это тоже по-своему романтично. Она будет довольствоваться тем, что есть.

Когда Трикси услышала об их помолвке, если это можно было так назвать, она почему-то очень обрадовалась.

– Можно мне быть подружкой невесты?! Пожалуйста! Можно?

А потом все понеслось как снежный ком, и когда Конор понял, что свадьба – хороший повод угодить актерам и представителям шоу-бизнеса, возникла идея этого праздника на живописном ранчо в Малибу. Теперь на ее свадьбе должен был присутствовать марвеловский супергерой, а с ним еще сотня влиятельных лиц, включая людей со студии – Майкл Голд предпочел забыть о ссоре, которая и привела к этой свадьбе. Не хватало только родни. Сестры Кейт, ее родителей, племянницы и племянника, которых она даже ни разу не видела. Ее сына и дочери. Оливии. Трикси была единственным представителем семьи Конора, худенькая и покрытая шрамами, одетая в розовое платье-комбинацию. Но, войдя в гардеробную, она улыбалась. Кейт сама сделала прическу и макияж, хотя студийный гример предлагал свои услуги. Ей хотелось сегодня выглядеть самой собой. Чтобы Конор видел, что получает.

Трикси захлопнула дверь, и зеркала задребезжали.

– Я привезла твой букет! Охренеть! Там целых три обладателя «Оскаров»!

Ее волнение тронуло Кейт: девочка выросла среди звезд, и на нее было не так просто произвести впечатление. После того, как Трикси едва не погибла два года назад, между ней и Кейт возникло… что-то. Для этого не существовало подходящего слова. Кейт и близко не чувствовала себя мачехой. Пожалуй, скорее, подругой. Она заботилась о девушке, желала ей лучшего и была готова порвать любого, кто ее обидит. Любовь ли это? Или что-то в том же роде?

– Ты замечательно выглядишь, – сказала она.

И отчасти это была правда. Трикси немного прибавила в весе, помогая дегустировать свадебное меню. Может быть, это продолжится и она поправится. Может быть, для Кейт это шанс стать хорошей матерью. Или кем-то вроде матери. Стать лучше.

– Ты выглядишь потрясающе!

В последнее время Трикси была с ней очень ласкова. В это трудно было поверить – ей это как-то удалось, и она действительно понравилась этой угрюмой, беспокойной девочке.

– Кейт… ты ведь после этого станешь как бы моей мамой, да?

– Ну… вроде того. То есть у тебя же остается настоящая мать.

– Эта сука? Ты знаешь, что она не хотела, чтобы я сегодня была здесь? Закатила настоящий скандал. Она… Прости, Кейт, но она тебя ненавидит.

– А…

Кейт это знала, но все равно было обидно. Она не видела Аланну с того дня в больнице, и они общались через Трикси или, временами, через адвокатов, когда все растущий поток денег от Конора снова переставал ее устраивать. Кейт изо всех сил старалась ничего не говорить, даже не комментировать ситуацию. Трикси оставалась у них все чаще и чаще, и где-то в самом темном уголке души Кейт шевельнулась гордость. Вот видите: она не могла быть такой ужасной матерью, если Трикси предпочитала проводить время с ней, а не с женщиной, которая ее родила. Теперь, когда ей исполнилось сорок пять, тонкий ручеек ролей Аланны окончательно пересох, и Кейт благодарила судьбу, что выбрала карьеру, не так сильно зависевшую от способности кожи удерживать коллаген.

– Что ж, Трикс, мы не всегда можем помочь другим. Мы должны помогать самим себе. И я всегда буду рядом, если понадоблюсь тебе.

Она в самом деле так думала? Она постарается, чтобы это было правдой. Этого должно быть достаточно.

Стук в дверь – Конор. Трикси взвизгнула. Сегодня она была сама не своя. Кейт даже подумала, не приняла ли она чего-нибудь.

– Папа! Тебе нельзя видеть платье!

– Что? Не глупи, Трикси.

Ему не нравилось, когда она называла его папой. Он делал для девочки все, старался обеспечить ее деньгами, одеждой и всей необходимой поддержкой. А если не мог этого дать, то был готов заплатить тому, кто сможет его заменить. Была ли это любовь? Или самое близкое к ней чувство?

– Мне нужно поговорить с Кейт. Пойди, садись.

– Так-то я должна буду идти перед ней по проходу. Я же – подружка невесты! Ты что, на свадьбах никогда не бывал?

Трикси вышла, неловко стуча каблучками неустойчивых туфель. За дверью Кейт уловила кусочек океана и холмов, залитых золотыми лучами предзакатного солнца, и снова подивилась тому, что это – ее жизнь, ее страна. В Америке свадьбы начинались поздно – когда она выходила за Эндрю, церемония началась в полдень. У нее свело живот. Она что, спятила? Снова решиться на это, когда предыдущая попытка провалилась с таким треском? Неужели надежда – это всегда безумие?

– Думаю, нам нужно поговорить, – сказал Конор, когда Трикси отошла подальше.

«О нет. Он собирается все отменить». Он никогда не выглядел так красиво – рыжие волосы были коротко острижены и выцвели до бледно-рыжего оттенка, словно пряности в банке. Серый костюм, каждой линией говоривший о вкусе и богатстве, новый шелковый галстук. Глупости. Конечно, он не мог хотеть ее, если мог заполучить кого угодно.

– О чем?

– Понимаю, что это… что мы вроде как вынуждены это сделать, и я понимаю, что… я был не совсем… я совсем не романтик. – Она никогда прежде не слышала, чтобы он говорил так сбивчиво. – Я просто хочу предупредить. То, что я там скажу – это для других. Этого от меня ожидают. И, сама понимаешь, этого требует закон. Но я хочу тебе сказать, только между нами: я поклялся больше никогда этого не делать. И я бы предпочел этого не делать. Но если уж должен, то… в общем… Я рад, что делаю это с тобой.

Она не знала, что ответить. К горлу подступил ком. Взгляд Конора был почти безумен.

– Хорошо. Спасибо.

Он кивнул. Вот и все.

– Я… увидимся через минуту.

Он вышел. Она вздохнула и задержалась на секунду в неожиданно повисшей тишине комнаты, прежде чем снова изменить свою жизнь. В глубине души ей казалось, что, несмотря на неловкость и беспощадную честность, это был, возможно, самый романтичный момент в ее жизни.

Она осторожно шагала по проходу между расставленными стульями – чертовы каблуки! И зачем она только их надела?! – как послышался какой-то шум, розовое платье Трикси вдруг оказалось где-то сбоку, а не перед ней на белой дорожке, где ей было место.

– Мама! Тебе сюда нельзя! Боже, мама!

Она посмотрела вперед. Конор уже занял свое место в конце прохода, по которому она должна была идти. На краю автостоянки, в нескольких метрах от него, Трикси переругивалась с женщиной. С Аланной. Теперь она разглядела, что это Аланна, но она выглядела совсем иначе. На ней был спортивный костюм. Волосы на дюйм отросли сединой, и она набрала, наверное, килограммов десять. Зачем она здесь?

– Мама, пожалуйста! Это неправильно! Сегодня – день папы и Кейт!

В теплом воздухе до Кейт долетел резкий гнусавый крик Аланны. Она была явно пьяна или под веществами, как в былые времена. Господи, пусть им удастся спасти Трикси от такой участи!

– Папа! Ага, конечно! Он – не твой отец, сука тупая! И никогда не был! Поэтому я и здесь! Он вообще не твой отец!

Кейт, наши дни

Шум самолета обволакивал, словно заключая в утробу. В кресле напротив Конор поверх шелковой маски для сна надел похожую маску, закрывавшую все лицо. Вокруг некоторые люди тоже носили маски, но большинство уже отказалось от этого. Кейт откинулась на спинку кресла, чувствуя, как маска липнет к лицу при каждом вдохе, и испытывала облегчение оттого, что сумела предпринять какие-то действия, но оттянуть важное решение.