Эволюционер из трущоб. Том 10

Забавно. Но я ощутил запах крови. Ещё до того, как она пролилась. Я сидел у окна, прислонившись лбом к холодному стеклу, и слушал, как во сне храпит за стенкой Черчесов. Я знал, что он мечтал об этом вечере всю жизнь. Он спал спокойно — скорее всего, впервые за десятилетия. А я собирался оставить его. Пускай и ненадолго.

Вернувшись в номер, я призвал мимика. Серебристая капля вынырнула из тьмы и моментально стала моей точной копией. Мимо молча лёг в мою кровать, а я задержался ненадолго. Зашел в ванную, переоделся в рваное тряпьё, оставшееся от крысиного доспеха.

Посмотрев в зеркало, я усмехнулся. Вылитый бомж. Ободранные рукава, слипшаяся крысиная шерсть торчит неровными клоками. Отличный видок для того, чтобы проникнуть в святая святых Империи.

Выйдя из ванной, я направился на балкон. Тихонько прикрыл за собой дверь и выпрыгнул в ночь. Хабаровск в три часа утра молчал так, будто время застыло. Только лужи хлюпают под подошвой, да пар струится из канализационных люков.

Императорский двор прятался за высоченным забором. Навскидку даже сложно сказать, каков он в высоту. Может шесть, может восемь метров. По периметру забора располагались каменные дозорные башни, острые, как клыки хищного зверя. На каждой башне было по три гвардейца. Один освещал прожектором двор, двое других смотрели на ночной Хабаровск.

Всевидящим Оком я просканировал двор. Внутри сотни гвардейцев патрулируют пространство, в котором мог поместиться целый город. Да, охрана внушительная. Однако, есть шанс проскользнуть. Я подошёл с южной стороны, заметив, что к башне направляются три бойца. Предположил, что это смена караула и я не прогадал. Так оно и было.

Подбежав к стене, я потянулся к теням. Чёрные жгуты окутали меня со всех сторон и перебросили через забор. Падать с восьмиметровой высоты — то ещё удовольствие. Особенно когда ты падаешь в лужу. Я ушел в перекат, чтобы не сломать ноги, и тут же спрятался в тенях. Провалившись в черноту, я затаил дыхание. Луч прожектора ударил туда, где я был мгновение назад.

— Что там? — спросил грубый голос сверху.

— Понятия не имею. Сейчас проверим.

Луч света блуждал всего в миллиметре от моего укрытия. Если прожектор попадёт на меня, то спрятаться в тенях уже не выйдет. Слишком мощное освещение. Меня мигом выбросит наружу.

Прошла целая вечность, пока два гвардейца спустились с башни, осмотрели местность и убрались восвояси. Забавно, но один из них наступил прямо туда, где я скрывался. Весьма странно смотреть на подошву врага, стоящего над твоей головой. Как только они ушли, я короткими перебежками рванул к кустарнику, растущему в двадцати метрах от забора.

Спрятавшись в кустах, я сосредоточился и ощутил поток маны, струящийся по земле. Додумались нанести защитный контур? Молодцы. Это всяко надёжнее гвардейцев, сидящих на вышках. Я прикоснулся ладонью к снегу и выпустил из неё тонкую струйку маны. Она устремилась к защитному контуру, а когда коснулась его, я услышах звон. Будто ударили по гитарным струнам.

Очень занятно. Это не обычный защитный контур. Он завязан на ритмической последовательности, которую без знания дела не отключить. Ошибёшься? Зазвучит сигнал тревоги и вся округа сбежится, чтобы содрать с тебя шкуру. Вот только для меня это слишком простая задачка, тем более, что в Чертогах Разума я детально вижу структуру магической конструкции.

Контур дрогнул. Послышался звук рвущейся струны, после чего всё затихло. Проще пареной репы. Я проскользнул во внутренний двор. Потушил следующий контур защиты. Дважды обошёл патрули. Чем дальше я продвигался, тем сильнее чувствовал запах конюшни. Пахло прелым сеном и навозом. Не самый лучший аромат, но радует, что здесь намного меньше патрульных, чем у самого дворца.

А вот и длинное здание. Конюшня. Где-то там была моя бабушка — Маргарита Львовна. Жди, родная. Я почти на месте.

Эх… Знаете, как бывает? Несёшься к цели, как метеор, сметая преграды на пути. А потом — бац! — и судьба подкидывает тебе под ноги банановую кожуру, как в дурацких мультфильмах, которые любили смотреть дети Дреморы. Ты подскальзываешься, падаешь и разбиваешь затылок в кровь. Или попросту проносишься мимо цели. Так случилось и в этот раз.

Я сосредоточился на отключении последнего контура, отделяющего меня от конюшни. Через её стены я видел алый контур бабушки. Казалось, протяни руку и сможешь спасти старушку, но нет. От постройки меня отделяло шагов пятнадцать. Увы на этот раз я сидел на открытом месте и так был сосредоточен, что проморгал приближающихся патрульных.

Из-за угла вышел один боец. За ним ещё пятеро. Яркий луч фонаря ударил мне в лицо. Патрульные потянулись к оружию, собираясь что-то закричать, однако я оказался быстрее. Оторва возникла в моих руках, а пальцы сами собой нажали на курок. Выстрел ударил по ушам, оставив после себя пронзительный писк.

Сжатая до невозможности энергия вырвалась из ствола, как ревущий зверь. Яркий луч задел землю, угол конюшни и обуглил до костей патрульных. Они сгорели заживо, даже не поняв, что произошло. Разумеется, такую яркую вспышку не могли не заметить. Лучи прожекторов метнулись прямо на меня. Завыла сирена. Из динамиков послышался суровый басовитый голос:

«Нарушитель проник во внутренний сектор. Всем отрядам прибыть к конному двору».

— Просто восторг, — вздохнул я. — Судя по всему, прятаться бессмысленно.

Всевидящее Око показало мне сотни синеватых точек. Они приближались со страшной скоростью. Но всё равно не могли меня опередить. На всех парах я рванул к конюшне, забрасывая Оторву в хранилище. Открыв дверь я наткнулся на седого конюха, удивлённо смотрящего на меня.

— Ты кто та…?

Договорить он не успел. Я врезался лбом в его переносицу, после чего конюх потерял сознание, а я побежал дальше. С улицы доносились крики гвардейцев, они были всё ближе. Ещё минута — и они будут здесь. Задыхаясь, я пробежал мимо загонов с лошадьми и резко остановился.

Лошади тревожно фыркали, некоторые метались в тесноте, будто чувствовали опасность. Я распахнул стойло, где не было лошади, вбежал внутрь. Сено зашуршало под ногами. И вот — я её увидел. Маргарита Львовна лежала на прелом сене и смотрела сквозь щель, красующуюся на потолке. В ней она видела звёзды.

Вот она. Женщина, которая могла заставить умолкнуть всех — от гвардейцев, до главы рода. Гордая, непокорная, властная. По крайней мере, именно такой я её запомнил. Сейчас же Маргарита Львовна выглядела хуже любой нищенки. Грязная изодранная одежда, исхудавшее лицо, глаза ввалились, как и щёки, руки трясутся.

— Бабушка, — прошептал я, коснувшись её руки.

Она с трудом повернула голову. Мутный взгляд сфокусировался на моём лице и…

— Мишка, жаль что я не увижу, как ты вырастешь. Хотя галлюцинации — это тоже весьма неплохо. Только они и помогают мне не сойти с ума, — проскрежетал её мертвенно-слабый голос, а на лице появилась улыбка.

От этих слов у меня сердце сжалось. Захотелось призвать ещё одну Оторву и, как говорил Семёныч, «жахнуть» прямо по дворцу в надежде, что этот выстрел снесёт к чёртовой матери голову Императора. Жаль, времени на это нет. Да и вряд ли я попаду. Скорее всего, прибью какого-нибудь дворецкого, с трудом сводящего концы с концами.