Fallout: Большие грехи маленького города

– И что же там? – он поддался вперед.

– Только лично президенту, - ответил я. – Знаете, я теперь мало кому доверяю. Уж очень много дерьма произошло за последнее время.

– К сожалению, президент не сможет с вами встретиться, - Гюнтер помотал головой. – Она сейчас в Сан-Франциско, восстанавливается после операции на сердце. Боюсь, что это займет достаточно много времени.

Раньше новость о том, что Танди пришлось пойти на операцию, вызвала бы у меня приступ страха. Теперь я, кажется, не боялся уже ничего.

– И? – спросил я. – Она же не могла оставить Республику без управления. Кто-то должен остаться за нее. Занимающий достаточно высокий пост, чтобы мы могли обсудить наши дела.

– Канцлер Робинсон, - ответил он. – Сейчас временно исполняет обязанности президента. Я могу сообщить ей о вашем приходе, если вы уточните, что за улики принесли.

– Хорошо, - кивнул я. Кто такой этот Робинсон я не знал, но вряд ли Танди оставит своим заместителем кого попало. – Это бумаги, подтверждающие махинации Брюса. Скупка земель, получение взятки от мэра Аскорти. Сговор с мафиозными семьями из Нью-Рино. В конце концов эти ублюдки попытались убрать меня.

– Подождите пока на диване, - сказал он, указав мне на вышеназванный предмет мебели, стоявший в противоположном углу приемной, около кадки с раскидистым растением. – Я сообщу канцлеру. Да, вы же понимаете, что вам придется сдать оружие и все остальное?

– Куда денешься, - я пожал плечами. – Только постарайтесь побыстрее, пожалуйста.

– Конечно, - он кивнул. – Если все так, как вы говорите, то вас примут очень срочно.

Однако быстро покончить с делами не получилось. Гюнтер-то вышел достаточно быстро, но, не сказав мне ни слова, покинул приемную через дверь, ведущую на улицу. Вернулся он уже не один, а с шерифом Дюмоном, который признав во мне Михаила Стрелецки учинил мне допрос.

Прояснив интересовавшие их вопросы и заодно подтвердив мою личность, они, наконец, отстали. Потом меня тщательно обыскали. Много вопросов вызвал мой новый «Кольт» с глушителем, и честное слово, уж лучше бы я оставил его в пустыне. В итоге они приняли решение забрать у меня вообще все, кроме документов, и только после этого пропустили в кабинет к канцлеру.

К тому моменту я был уже в бешенстве. Однако последним ударом для меня стало то, что канцлер Робинсон оказалась женщиной. Мало того, что женщиной, так еще негритянкой с достаточно пышными формами и длинными кудрявыми волосами. Чуть помладше моей матери, может быть на год или два, но сохранившая всю свою красоту.

После этого мне на секунду захотелось махнуть рукой и уйти. Спалить все документы, а потом построить где-нибудь посреди пустыни хижину или занять одну из многочисленных пещер. И жить так, как вы жили последние пару месяцев. Разве что без какой-либо цели, а просто проживать жизнь вдалеке от политики, пока ее не прервет залетный рейдер или какая-нибудь тварь.

Ну сколько можно? Может быть хватит в моей жизни чертовых баб?

– Добрый день, - поздоровался я, подошел к столу и вывалил на него папку, в которой и лежали все добытые мной бумаги.

– Добрый, - ответила женщина, пододвинула папку к себе, развязала тесемки, раскрыла и бегло просмотрела верхний лист. – Меня зовут Мишель Робинсон. Вы – Михаил Стрелецки, я уже знаю, да. Присаживайтесь.

Я со всего размаха приземлился на жалобно скрипнувший стул. Ну вот, вроде и все, мое путешествие наконец-то закончилось. Надеюсь, что не в прямом смысле.

– Я слышала о том, что кто-то ограбил кабинет канцлера. Он заявлял, что была украдена большая сумма денег. Это правда? – она переложила лист в сторону и впилась глазами в следующий. На меня женщина за все это время даже не глянула.

– Нет, - ответил я. – Чтобы вскрыть сейф, пришлось прожигать одну из стенок термитной шашкой. Я случайно спалил деньги. Пять тысяч градусов все-таки.

– Забавно, - канцлер сухо улыбнулась, взяла следующий лист, которым оказалось письмо Аскорти к Брюсу. Вот теперь, похоже, проняло, глаза гневно расширились. Ну да, еще бы, на власть же покусились, на самое святое. – А как вы вообще узнали об этих документах.

– Случайно, - ответил я. Мне было очевидно, что она играет в дурочку только чтобы проверить меня, а о всех моих злоключениях уже прекрасно осведомлена, еще и в подробностях. – Расследовал дело о похищении партии морфина, который должны были передать на базу рейнджеров. Снабженец со склада рассказал, что Брюс заставил его продать лекарства одной из мафиозных семей. Я отправился поговорить с самим канцлером, того в кабинете не оказалось, но сейф был открыт.

– А интендант?

– Напал на меня, а когда понял, что не справится, попытался бежать. Упал с лестницы и сломал шею.

– Какая трагическая случайность, да, - она покачала головой. – Сведения, которые вы принесли, очень ценны для нас. Тут есть кое-что весьма любопытное. Оказывается, Брюс о многом не сообщал нам.

– И о чем же он умалчивал? – спросил я.

– О борьбе, которую Город убежища ведет с Нью-Рино за Реддинг. О финансируемых Бишопом наемников, устраивающих налеты. Много чего на самом деле. Ценность этих сведений трудно переоценить, и мы очень благодарны вам. Но, тем не менее, вы убили троих полицейских, - сказала она. – И должны сами понимать, что такое преступление нельзя так просто забыть.

– Троих? – переспросил я. – Когда я успел?

– Эндрю Каноль и Джеймс Галлас, - пожала она плечами. – И еще один патрульный, двумя неделями ранее.

Тот парень, в которого я выстрелил двумя неделями раньше? Неужели я убил его?

Черт, как же неприятно вышло.

– Я не убивал Каноля, его убил Галлас. Джеймса мне пришлось застрелить, но из самозащиты, - неожиданно даже для самого себя я принялся оправдываться.
– Что же до того патрульного, это вышло случайно… Я думал только обезвредить его, но держал пистолет в левой руке. Что мне еще было делать?

– Я понимаю, - Робинсон улыбнулась. – Но суд этого может не понять. Даже с учетом вскрытой вами коррупционной схемы… Если только вы не согласитесь вступить в отдел внутренних расследований.

– Отдел внутренних расследований, - прищурился я, постепенно начиная понимать, к чему идет наш диалог. – Что-то я не слышал о том, что в нашем департаменте он был.

– А его и не было,- абсолютно спокойно пояснила канцлер. – Он только создается. И такие люди как вы, нам пригодились бы.

– И какие условия?

– Ну, во-первых, - женщина выложила на стол ай-ди карту гражданина НКР. В ней были мои данные и фото, на паспорт выглядел совсем новым, будто его только что напечатали и заламинировали. – Вы снова оживете и будете полностью восстановлены в правах. Во-вторых, - она достала из ящика стола шесть пачек денег. Они тоже выглядели так, словно только что из печатного станка. – Здесь тридцать тысяч долларов. За моральный ущерб и в качестве залога за длительные и продуктивные отношения. И последнее…