"Фантастика 2023-97". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
Да, была вероятность, что, прознав про его подвиг, спасший столько влиятельных лиц из множества стран, правительства этих стран проникнутся к нему симпатией. Вот только эта вероятность была столь мала, что можно было даже не начинать о ней думать.
Даже спаси он не этих людей, а самих королей и императоров, заседающих сейчас во дворце Лотоса, итог вряд ли изменился бы. Благодарность-благодарностью, долг-долгом, однако, он в любом случае останется угрозой.
Покусавшего кого-то пса усыпляют, даже если он после этого начинает носить хозяину тапочки и газеты. Потому что страх всегда сильнее доброты и чести. Может,
Ему могут вынести благодарность, могут убрать из списков разыскиваемых, могут чествовать и хвалить, а потом однажды, как и говорил Савойн, пырнуть сзади ножом в сердце или подсыпать яд в поднятый за здравие бокал.
Лаз больше не строил глупых иллюзий: он — зверь, которого каждый в этом мире хочет загнать и пристрелить. Какими бы гнусными и подлыми не были способы, ими воспользуются, если это принесёт пользу.
К тому же была куда более серьёзная опасность. Раскрой Лаз себя, и Лотос вполне может вывернуть всё так, что он если и не был организатором всего этого кошмара, то точно одним из сообщников. И тогда история о его помощи превратится в хитрую попытку возвыситься.
За счёт, а может, даже с поддержкой бывших подельников. А там недалеко и до обвинения в адрес самой Кристории, в результате чего альянс стран получит уже не косвенный, а самый настоящий повод начать войну. Политика и политики умели извращать реальность не хуже того же Микалиса, если не лучше.
Однако, в таком случае возникал вопрос. Зачем вообще было так напрягаться и мучаться из-за этих людей? Причины было три.
Первая заключалась в том, что, независимо от выбора Лаза, неудачное разрешение ситуации с тремя сотнями заложников повлечёт за собой серьёзное политическое напряжение. Лотос будут обвинять в смертях, вероятно, репутация империи сильно упадёт.
И, казалось бы, что в этом нет ничего плохого для Кристории, однако, за три года поездок в пустыню Лаз понял одну простую истину: когда у людей сдают нервы, достаётся не только тому, кто виноват. Страдают все, в той или иной степени.
И больше всего шишек сыпется на голову того, кому нечем ответить. Люди отлично умеют вымещать свою злость на слабых. А самой слабой, несмотря на свой статус гегемона, сейчас являлась именно Кристория.
Да, может, на какое-то время от его родины и отстанут, сосредоточив внимание на империи и её промашках, но ни один монарх не забудет, ради чего они все приехали в Лотос. И когда начнётся война, а в её неизбежности Лаз не сомневался, Кристории достанется куда больше, чем могло бы.
Второй, куда более банальной причиной, было то, что Лаз просто не мог молча смотреть, как эти люди умирают. Большая их часть ничего для него не значила, немалая часть приказала бы казнить его, выдайся шанс, но всё равно он просто не мог обречь их на смерть, имея возможность спасти.
А третья причина сейчас с красными, но не от крови, а от слез глазами лежала у него под боком, крепко, насколько это позволяли детские ручки, обнимая его плечо. Он не мог допустить, чтобы с родными Айны что-то случилось и не мог позволить ей услышать крики раненых и умирающих.
Поддавшись внезапному порыву, он поднял ещё дрожащую ладонь и погладил мягкие, словно шёлковые, волосы цвета ночи. Решение помочь этим людям
принять было непросто, решение остаться в тени, промолчать о своём подвиге, далось ещё труднее. Однако, по сравнению с тем выбором, который ему предстояло принять сейчас, они были словно песчинка перед горой. Вот только сделать его было надо.23:20
— Айна, — её ушко забавно дёрнулось, и к Лазу повернулась ещё красная от плача, но уже вполне спокойная мордашка.
— Да?
— Ты должна идти к своей сестре и Далану, — осветившая на секунду её личико улыбка резко пропала, когда девочка почувствовала в его словах подвох.
— А ты?
— Я не могу пойти с тобой, — будь на его месте кто угодно другой, кроме, разве что, её отца, принцесса просто не стала бы слушать. Однако, это была её добрая тьма.
— Почему? — на только-только высохших глазах снова начали наворачиваться слёзы.
— Потому что, если кто-то узнает, кто я, может случиться что-то очень плохое, — Лаз боролся сам с собой целых пятнадцать минут, не в силах заставить себя начать этот разговор. Но это было неизбежно, и он это прекрасно понимал.
— Я могу тебя защитить. Я… я — принцесса… — попыталась возразить Айна.
— Спасибо, что хочешь мне помочь, но защитить меня пока не в твоих силах.
— И что ты будешь делать один? — а вот это было ударом под дых. В самое больное место.
— Спрячусь, — Лаз постарался, чтобы его голос звучал также уверено, хотя внутри всё сжалось и перекрутилось. — А потом, когда-нибудь, обязательно найду тебя.
— Правда? — она улыбнулась. Наивно, по-детски, но из её глаз всё продолжали бежать солёные капельки.
— Клянусь тебе, — он поднял перед ней руку с оттопыренным мизинцем.
— Что это?
— У меня на родине так дают обещания. Давай, а то не сбудется, — словно боясь, что он исчезнет прямо там, на месте, Айна схватила его палец своим.
— Обещаю…
Тут Лаз замялся, со странным выражением глядя на огромную разницу между переплётшимися мизинцами. Маленький, аккуратный, по-детски пухленький, и второй: большой, загорелый, покрытый морщинками, словно он час не вылезал из ванны.
Это было неправильно, так врать. Тело Леопольда Карлсонского окутал чёрно-алый туман, а через секунду пальчик Айны сжимал Лазарис Морфей, такой, каким его знали родители и друзья. Это всё равно не было его настоящим телом, но и обманом в полной мере уже не являлось.
— Ой! — девочка прикрыла рот свободной ладошкой, однако мизинчик не убрала. — Ты настоящий?
— Почти, — Лаз улыбнулся её реакции и, уже не запинаясь, произнёс слова своей страшной клятвы. — Обещаю тебе, что, пусть сейчас я не могу остаться рядом, однажды я отыщу тебя, чего бы мне это ни стоило. Ты мне веришь?
— Верю, — всхлипнув ещё раз, уже больше по инерции, ответила Айна.
— Тогда иди, — Лаз, поморщившись из-за до сих пор мучавшей его головной боли, глянул на дверь комнаты.
Шмыгнув носом в последний раз, Айна кивнула и пошла к двери, оборачиваясь каждые пару шагов. Но в конце концов её черные волосы всё-таки исчезли в проёме.
Подождав ещё три минуты и убедившись, что она добралась до расположенного совсем рядом кратера, в котором до сих пор оставалось больше сотни ещё не выведенных из поместья заложников, Лаз тяжело вздохнул и изо всех сил несколько раз хлопнул себя по щекам. Раскисать было нельзя.