"Фантастика 2023-97". Компиляция. Книги 1-25

Он просто не мог остаться с ней, особенно зная, кто она такая и кто её отец. И по-хорошему она даже не должна была знать, как он выглядит на самом деле. Но Лаз почувствовал, что это было бы слишком бесчестно с его стороны.

Тяжело вздохнув, он посмотрел себе под ноги и пол начал сам собой таять, расступаясь в стороны. Его путь лежал на минус второй этаж, к хранилищу Калтира.

23:45

Ещё одной причиной того, что сражение между людьми Микалиса и гвардией длилось так долго, был тот факт, что немало участвовавших в штурме людей было послано для спасения и защиты заложников. Двадцать человек, прибывших с отрядом медиков, были только одной из четырёх групп охраны.

Однако, спустя полчаса после взрыва последний из бывших гостей Калтира был выведен на воздух. В здании остались только солдаты империи, постепенно редеющие войска Микалиса и сам герцог, который в момент обрушения находился вне купола вместе с главой захватчиков. Чем тот и воспользовался, забаррикадировавшись вместе со стариком в его кабинете.

Он же стал последним, кто остался в живых. После того, как к штурму присоединились почти сто свежих воинов империи, сопротивление преступников довольно быстро захлебнулось, и все они были убиты. Гвардия предпочла бы взять парочку для допроса, однако, осознавая свою судьбу, люди Микалиса предпочитали либо бросаться в самоубийственные атаки, либо сводить счёты с жизнью сами.

И Микалис в своей одержимости не далеко ушёл от подчинённых. Осознав, что бежать некуда и кабинет окружают не только по коридорам этого этажа, но также сверху и снизу, он с силой полоснул старика по горлу и уже собирался вогнать кинжал себе в сердце, но тут весь особняк вдруг задрожал и закачался.

23:46

Лаз до сих пор чувствовал запах гари из-за стенки, а на одежде всё ещё оставались следы пепла. Микалис, когда приходил сюда с Калитром, сжёг всё содержимое, весь компромат на Плющ. Возникал вопрос, зачем вообще Габик хотел, чтобы он сюда забрался, если знал о плане и о том, что бумаги всё равно сожгут.

Возможно, изначально Микалис не думал ничего сжигать, всё-таки эти бумаги были полезны не только правительству, но и самому Плющу, и старый владелец притона в шестом доме не хотел, чтобы Плющ узнал о нём что-то. А возможно, просто решил подстраховаться. Сейчас Лазу было всё равно.

Он не чувствовал ни радости, ни хотя бы удовлетворения. И причину можно было не объяснять. Он вылечил умирающую от яда беременную девушку, спас три сотни влиятельных аристократов со всего Люпса и избавил империю от опасного и хитрого преступника, а что получил взамен?

Его имя так и останется номером один в списках на устранение, его жизнь так и продолжит состоять из пряток и притворства, и даже тот островок света и тепла, что он вдруг нашёл на несколько мимолётных часов, отобрали у него правила и порядки этого проклятого мира. И ему некому было рассказать об этом кроме бессловесной птицы, которая сейчас кружила в вышине где-то над зданием.

Как бы ему сейчас хотелось стать таким же как Принцесса, крылатым и свободным от всех забот и переживаний. Но нет, ему нужно было сидеть тише воды ниже травы здесь, в созданном им же кармане внутри одной из стен подвала. Потому что до того, как убраться из особняка, стража сто процентов обыщет его сверху донизу, а у него не было сил, чтобы бежать прямо сейчас.

— Да будь ты проклято… — пробормотал он, со всех сил ударяя в стену своего убежища. По тонкому слою камня, отделяющего его от коридора подвала, прошла тонкая трещина. — Твою же… — теперь нужно было заделать повреждение, чтобы ничто не намекало на его местоположение. Лаз с ненавистью посмотрел на вьющийся вертикальный пролом…

А потом у него внутри словно что-то переклинило.

— Этого вы от меня и ждёте, да? — зарычал он, очередным ударом пробивая тонкую перегородку насквозь и оставляя на камне кровь из сбитых костяшек.

— Что я забьюсь в нору, как трусливая крыса?

Ещё один удар расширил пролом.

— Что спрячусь и буду задерживать дыхание при каждом шорохе?

В коридор посыпался настоящий дождь каменной крошки, а Лаз, лишившись мишени, шагнул из своего убежища и, опустившись на колени, выбрав новой целью каменный кол.

Вот только он, в отличие от перегородки, была сплошным, и тело человека не было достаточно сильным, чтобы оставлять на нём хоть какие-то повреждения. По крайней мере, обычно не было.

— Что брошу свой дом, боясь дать вам отпор?

Теперь к каждому удару примешивалась изрядная доля телекинетики. Лаз не знал откуда у него берутся на это силы и ему было плевать.

— Что не смогу стать достаточно сильным? Что сломаюсь?!

В стене коридора образовалась первая трещина. Сам того не осознавая, Лаз не просто направлял свою магию в камень. Она, словно пробивающаяся в самые глубокие пещеры вода, с каждым его ударом подтачивала всё здание.

— Что не сумею спасти своих родных, сбегу, поджав хвост?!

Коридор уже покрывали целые сети разломов, тонких, словно волос, и таких, в которые можно без труда засунуть палец.

— Что предам её, не выполню данного обещания?!

Сотрясалось всё здание, трещины уже шли и по внешним стенам. С полок падали книги, со столов — посуда, с потолков — люстры, с крыши покатилась красная черепица, в окнах лопнули стекла. Солдаты, кто не был занят на захвате Микалиса, уже давно выбежали на улицу, а сам организатор провалившегося преступления с ужасом в глазах оглядывал рушащийся кабинет.

А Лаз продолжал вбивать в превратившийся уже в мелкую крошку пол удар за ударом. В его трансформации не предполагались слёзные железы, однако, сейчас он плакал. Так, как не плакал уже очень и очень давно.

Напряжение, та невысказанная злоба на объявивших его дичью королей в частности и на весь мир в целом, бессилие, что терзало его последние полгода. Всё это выходило сейчас со слезами и кровью, обильно текущей из разодранных до кости кулаков.

Наконец, он замер с поднятыми вверх руками, замутнёнными глазами оглядел уже превратившиеся почти в ничто стены. От разрушения их удерживала лишь его же псионика, которой он на автомате защищал тело.

А потом в его взгляде, впервые за последние пять месяцев, а может, и за все двенадцать прожитых лет, разлилось холодное, обжигающе-ледяное спокойствие. И кулаки в последний раз врезались в многострадальный пол подвала.

— Не бывать этому.

Глава 17

Лаз стоял на поверхности волн, вглядываясь в тёмную, не желающую отражать синеву небес воду. Ветер, словно безумный, рвал волосы, заставляя ёжиться от холода даже стойкую ко всему трансформацию. Оно и понятно, на дворе уже давно вовсю властвовала осень, которая на таком далёком севере мало чем отличалась от зимы.