"Фантастика 2023-97". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
Сердце не билось, не было дыхания. К тому же он не ел, не пил, не нуждался в отдыхе и сне и, вероятнее всего, не старел. Ни одно живое существо на такое не было способно. Хотя, возможно правильнее было бы сказать наоборот: он не был способен на то, что может живое существо.
Стоило ли оно того? Ведь его человеческое тело уже также, по сути, не живое. Дыхание с сердцебиением в нём остаются лишь до тех пор, пока Лаз сам этого хочет, а еда и сон, пусть и возможны, но уже совсем не обязательны. Стоило ли отказываться от основ жизни ради тех целей, что он себе поставил?
Ответ пришёл ещё до того, как вопрос был
Лаз всё ещё хотел мирной жизни для себя и Айны. Правда, хотел. Но это желание с каждым днём погружалось всё глубже, погребаемое под всё новыми и новыми оговорками.
«Но» — он должен отомстить. «Но» — Айна должна занять трон. «Но» — он теперь должен регулярно кого-то убивать, чтобы не сойти с ума.
Тем не менее, это всё равно были лишь оговорки. При желании можно было забыть и о мести, и о престоле, и даже найти способ справляться с жаждой крови. Охотиться на дичь в лесу, в конце концов. Ведь кого именно убивать, совершенно точно было без разницы. Но, похоже, хотел войны он куда больше, чем мира.
И пока это было так, всё, что он сделает со своим телом и своей сущностью, будет стоить того. Хотя нет, не так. Всё, что он сделает, пока Айна будет оставаться рядом. Без неё он умер бы. Может, не буквально, может, снаружи Ужас крошил бы людей ещё много лет.
Но самому Лазу уже было бы плевать. На это и на всё остальное. Если при их первой встрече в темнице Чибака он ещё мог бы оставить девушку одну и выдержать это, то теперь подобного даже представлять не хотелось.
Жизнь без Айны с каждым днём казалась всё менее и менее возможной. Это была любовь, бесспорно, любовь самая настоящая и искренняя. И она, Лаз точно знал, чувствовала то же самое.
Вот только было одно серьёзное различие, в котором Лаз не хотел себе признаваться.
Её чувства основывались на нежности и благодарности. Айна не хотела терять его из-за того, что было между ними сейчас.
Его чувства брали своё начало в одержимости и страхе. Столько раз сломанный, как в теле, так и в душе, примирившийся с ролью монстра, дьявола, Ужаса, он цеплялся за это последнее светлое пятнышко в своей жизни, словно утопающий за спасательный круг.
Лаз не хотел потерять её, потому что боялся того, что будет потом. Единственное, чего он ещё боялся.
Когда наутро небо начало светлеть, Лаз выдвинулся в путь. Айна со своим отрядом сейчас, вероятнее всего, ещё только собирали спальные места после не самой комфортной ночи в зимних горах, так что можно было не слишком торопиться.
Ночные мысли нужно было окончательно прогнать из головы и сосредоточиться на предстоящем бое. Если хотя бы половина историй про эту тварь были правдой, то в грубой мощи горный страж ничуть не уступал, а то и превосходил Ужас.
Другой вопрос, что монстр, погрузивший целую страну в хаос, выигрывал свои бои не только силой, но и ловкостью, и умом. Однако, так или иначе, это была бы первая серьёзная схватка Лаза после пробуждения и расслабляться не стоило.
Присутствие чего-то очень могучего он почувствовал задолго до того, как вдалеке показались стены Рунту. И дело было не только в животных инстинктах. Монстров всех видов в этом мире создавала энергия Зверя. А Лаз, чья душа состояла из неё практически наполовину, без труда ощущал эту силу в окружающем мире.
И где-то справа
и глубоко внизу легко определялось громадное средоточие энергии Зверя. Точно куда большее, чем у него самого. Бой, и правда, предстоял очень непростой, но от этого кровь Ужаса только сильнее бурлила. И дожидаться, пока противник отреагирует на его появление, Лаз не стал.Оглушительный рёв безо всяких сомнений слышали в Рунту. А судя по далёкому эхо, где-то в Талых горах от него сошло несколько лавин. Картинных жестов, вроде ударов себя в грудь в стиле Кинг-Конга Лаз избегал, но смысл этого послания и так был очевиден.
И не прошло и десятка секунд, как тот очаг энергии Зверя, что он засёк, начал приближаться, сопровождаемый низким, на самой границе слышимости, угрожающим гулом. Будто жужжал самый огромный осиный улей в мире. И вот чудище Рунту уже стояло перед Лазом.
Если Ужас в своём облике использовал лишь образы каких-то животных, то этот монстр словно был слеплен из отдельных кусочков. Ничего удивительного, что в разных отчётах его называли и зверем, и птицей, и насекомым. Прочный панцирь, напоминающий хитиновую защиту жуков, закрывал его спину; четыре мощных лапы, похожих на медвежьи, поддерживали нездорово-тучное тело, покрытое грязно-серой чешуёй; сзади торчал короткий, словно обрубленный, черепаший хвост; а довершала картину голова на длинной змеиной шее, с оттопыренными ушами, ярко-зелёными глазами и мощным птичьим клювом, полным тонких и даже на вид острых зубов. Словно в детских пазлах какой-то малыш перемешал кусочки от разных животных.
Однако, несмотря на внешнюю несуразность, двигалось чудовище неожиданно ловко и быстро, а в глазах с горизонтальным, как у козлов, зрачком, чувствовался ум. К тому же размерами он походил на какого-нибудь древнего динозавра. Ничего удивительного, что эта тварь, умудрялась много лет в одиночку «охранять» Рунту от всех посягательств.
Довольно улыбнувшись про себя, Лаз бросился в атаку.
Рёв Ужаса стал для роты особого назначения однозначным условным сигналом. Уже подготовившие всё необходимое оборудование для спуска по стене солдаты, подождав на всякий случай ещё пару минут, поспешили вниз, на территорию Рунту.
Там в этот момент царила полная неразбериха. Вызвана она была, правда, не поднятой тревогой, а скорее всепоглощающей скукой. Служба в горной крепости под боком у непонятного монстра была лишена хоть какого-либо интереса.
С севера никто, кроме редких шпионов, не появлялся уже много лет, а единственными гостями с юга были караваны с провизией. Рунту использовали в качестве места ссылки за различные не слишком серьёзные провинности. Словно поставить ребёнка в угол за шалости, только не на пару часов, а сразу на полгода-год.
В стенах крепости не происходило ровным счётом ничего. К концу срока службы в Рунту солдаты едва на стены от скуки не лезли. А тут такой подарок. Никто ничего не знал: ни кто издал этот рёв, ни к чему это приведёт, ни даже удастся ли хоть краешком глаза увидеть, что происходит.
Однако, даже так, за исключением тех солдат, что несли вахту других частях крепости, всё остальное население Рунту тут же сбежалось на звук, через зубцы стены всматриваясь в полутьму утра. Кое-кто даже не удосужился надеть штаны, щеголяя в длинной поддоспешной рубахе поверх застиранного белья.