"Фантастика 2024-109". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
— Тот невоспитанный всадник? — догадалась я. Нибо с улыбкой повинно склонил голову, а я ответила ему укоризной во взоре: — Вам должно быть стыдно, мы едва не задохнулись от поднятой пыли.
Он вновь склонил голову и развел руками, а когда снова посмотрел на меня, я не увидела раскаяния. Ни лице Ришема сияла улыбка.
— Готов принять любое наказание из ваших рук, Шанриз, кроме изгнания.
— О-о, даже не надейтесь так легко отделаться, — заверила я. — Я намереваюсь вас использовать, тем более вы и сами мне это предлагали. Потому готовьтесь, ваша светлость, теперь я стану вами помыкать, а вы таскать для меня угли из огня.
—
Я улыбнулась в ответ. Впрочем, открываться я не спешила, как и говорить о ближайших планах. Пусть вначале магистр пообщается с герцогом и выскажется, насколько мы можем ему доверять. И если он не уловит фальши, то вскоре слежкой займутся те, кто этому более обучен. Похоже, дело пошло на лад…
Глава 13
Его сиятельство был не в духе. Он прохаживался передо мной, не говоря ни слова, но по его сосредоточенному лицу я читала больше, чем если бы граф открыл рот. Дядюшка протестовал, негодовал и выказывал свое полное неодобрение. Я хрустела сухарями, до которых неожиданно оказалась охоча, и следила за ним взглядом.
Хрум-хрум, глава рода развернулся на пятках и направился в обратную сторону. Хрум. Его сиятельство бросил на меня взгляд и продолжил свое хождение. Хрум-хрум-хрум. Мой родственник кашлянул в кулак и вновь развернулся в обратную сторону. Хрум…
— Нет, я искренне недоумеваю, зачем? — наконец решился высказаться дядюшка.
Я улыбнулась и подцепила следующий сухарь. Было невероятно вкусно. Отчего же раньше я не знала, что сухари, да еще и подсоленные, так хороши? Хрум…
— Шанни!
— Что, дядюшка?
— Зачем вам сдался его светлость? — я вздохнула и покосилась на сухарик, но граф не желал отступать: — Да, я не спорю, когда-то он был нам полезен, но сейчас!
— А что сейчас? — полюбопытствовала я.
Граф Доло приблизился ко мне и уселся рядом на кушетку, на которой я полулежала со своими сухарями. И один из них я как раз поднесла ко рту, но дядюшка перехватил мою руку и заглянул в глаза, однако взгляда не поймал — он был устремлен на вожделенное лакомство.
— Дитя мое, послушайте, — его сиятельство заговорил спокойней. — Нибо Ришем — опасный человек, мы с вами это хорошо знаем. Вы сами не так давно сокрушались, что он узнал вас. И вот теперь он вновь вам понадобился. Я не доверяю его светлости. За его желанием помочь вам в вашем деле, о котором вы мне так толком ничего и не сказали, стоит его собственный интерес. Герцог — человек умный, самолюбивый и практичный. Я бы не назвал его благородным человеком, потому что за каждым его благородным поступком ярко просматривается некая выгода, для его светлости, разумеется. Вы это признаете?
— Конечно, дядюшка, — кивнула я и снова поднесла ко рту сухарик. И вновь граф сжал мое запястье, так и не дав положить его в рот. Я ответила возмущенным взглядом, но мои печали его сиятельство, похоже, не беспокоили вовсе, потому что он продолжил свои обличения:
— Тогда к чему вам связываться с ним? Я не понимаю.
— Он не выдаст нас королю, а это главное, — ответила я и все-таки сунула сухарь в рот, переложив его в другую руку.
Дядюшка порывисто поднялся с кушетки и возобновил хождения, а я — слежение за ним взглядом. Во мне не было ни волнения, ни подозрительности,
ни даже внутренней настороженности в отношении Ришема, хотя и признавала правоту его сиятельства. Потому что он был совершенно прав в каждом своем слове. Нибо был корыстен, и даже его благородство было корыстным. И вся его помощь имела под собой его собственные устремления, это я тоже знала.— Да, королю он не выдаст, — согласился граф, — теперь уж точно. Если герцог вдруг заявит государю, что вы вернулись, то первым падет от ярости монарха, так как не сообщил сразу и даже успел снова сблизиться с вами. По сути, Ришем сейчас рискует даже больше, чем мы все. С ним король церемониться не станет, потому что считает его давним соперником. И все-таки…
— И все-таки он мне нужен, — перервала я его сиятельство.
— Зачем?! — воскликнул тот. — Поясните мне, дитя мое, умоляю! Что вы задумали с Элькосом? Что это вообще за скрытность? Если вы так бережете меня, то, уверяю вас, вы тревожите меня много больше, чем если бы сказали правду. Еще и Ришем!
Посмотрев на опустевшее блюдечко с сожалением, я отставила его и отряхнула руки, а после встала с кушетки и направилась к дядюшке. Взяв его за руки, я заглянула в глаза и улыбнулась:
— Милый вы мой…
— Вот уж нет, — граф решительно тряхнул головой и покачал перед моим носом указательным пальцем: — Не выйдет, госпожа Лисица. Я давно привык к этим вашим приемам и не позволю задурить мне голову ласковыми словами. И этот ваш взгляд… Шанни, вы невыносимы, — покривившись, проворчал его сиятельство и привлек меня к себе. — Как вам это удается? Только что я был полон негодования, а теперь хочу улыбнуться. Это раздражает, право слово, раздражает.
Я чуть отстранилась. После подняла руки и пальцами растянула дядюшке уголки губ и без того подрагивающие от сдерживаемой улыбки. А затем улыбнулась сама и прижалась щекой к его груди:
— Я люблю вас, ваше сиятельство. Браните, если вам угодно, а я всё равно буду любить вас изо всех сил.
— Несносное дитя, — граф повторил любимое выражение моей матушки и сам крепче обнял меня. — Это нехорошо, Шанриз.
Впрочем, в голосе его уже не было прежнего недовольства. Ворчливость осталась, а недовольство исчезло.
— Что нехорошего, дядюшка? — спросила я, прекрасно понимая, о чем идет речь.
— Поделитесь со мной вашими новыми тайнами, мне так будет спокойней.
Я вновь подняла на него взгляд. Разумеется, сделать вид, что ничего не происходит, попросту невозможно. Его сиятельство слишком умен, чтобы не понимать очевидного. И, конечно же, его это тревожит. Еще и Ришем… Нет, стоит всё объяснить, пусть смягчив возможные последствия, но лучше уж быть откровенной. Дядюшка этого заслуживает.
— Только велите принести еще этих чудесных сухариков, — попросила я. — А еще взбитых сливок.
Граф в удивлении приподнял брови:
— Вы собираетесь макать сухари в сливки? Как какую-нибудь землянику?
Задумавшись, я сглотнула и просияла:
— Какая замечательная идея, ваше сиятельство. До этой минуты я просто хотела сухариков и сливок, но вот вы сказали, и я понимаю, что их совмещение должно быть неимоверно вкусно. — И, потерев руки, я попросила: — Велите же принести, и поскорей.
— С ума сойти, — передернул плечами граф и направился к двери, а я вернулась на кушетку и удобно устроилась на ней в ожидании, когда смогу смаковать солоноватый сухарик, покрытый сладкими взбитыми сливками.