"Фантастика 2024-154". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
– Так почему же еще не вздернуты два британских офицера, изуродовавших девушку ради забавы? – голос Морганы становится жестким, глубоким. Так же она говорила с ним, когда протягивала плеть. – Почему никто не получил свою долю наказания?
Разговоры про тех самых трех офицеров выводят Кеннета из себя. И не потому, что Моргана припоминает эту историю. Среди любого общества есть отбросы, но таких не должно быть в рядах британских солдат. Как человек служивший, Кеннет считает, что военные должны быть эталоном, особенно офицеры. Пытки – последнее, к чему кто-то из людей в мундирах должен прикладывать руки.
За всем никогда не уследишь. И бывают случаи, когда иначе поступить не получается. Но не ради забавы. Нет. Пытки – лишь инструмент, позволяющий получить желаемое. Но,
– Один уже мертв. Остальные… Ост-Индская торговая компания этого не оставит. Нельзя, чтобы такие, – Кеннет делает небольшую паузу, он взвешивает, стоит ли произносить такое, но все же продолжает, – мрази порочили мундир.
Он лично этого не оставит. Прибудет домой и разберется с каждым из оставшихся. Только бы удержать ирландку от мести и не стать свидетелем кровавой расплаты еще раз. Кеннет искренне сочувствует О’Райли и между тем ощущает свою личную ответственность перед ней за совершенное. Хоть он не знает еще живых ее обидчиков, но жажда справедливости бывает необычайно заразительна.
А может быть, это то, о чем Бентлею бы не хотелось даже помыслить. Нет, возможно, и помыслить-то он может, но признаваться самому себе в искренности испытываемого невыносимо и непростительно.
Моргана нервно ведет плечом. Вся ее фигура содрогается от одного такого действия, напрягаются спина и шея, отчетливо видна синеющая вена, задетая черной линией татуировки. Он задерживается на ней, подбирая, что бы такого можно еще возразить.
Кеннет нашел среди своих людей ирландца. Одного-единственного матроса: конопатого, рыжего, говорящего, как деревенщина. И некоторое время выпытывал, что же за символ изображен у О’Райли на коже. Бентлей нацарапал его кончиком пера на клочке бумаги, но кривые линии не легли в идеальный узор. Это было даже не близко с тем, что запечатлела на своем теле капитан. Но ирландец все равно узнал трикветр [24] .
24
Трикветр – древний символ в виде трилистника.
– Ха! Только если бы я вам, милорд, не сообщила, вы бы никогда и не узнали, что один из подонков служит под вашим началом. А мы, конечно, тоже дерьмовые людишки, но хотя бы говорим об этом открыто. Сколько еще ублюдков покрывает Компания?
Он не может ответить ей на вопрос. Бентлей не знает.
– Компания предпочитает вешать таких, чтобы не пятнать свою репутацию и не порочить честь. Вопрос лишь в том, как эти самые отбросы успешно скрывают свои презренные деяния.
Кеннет не пытается оправдаться. Ему и незачем это делать. Но обвинять Компанию он не позволит. Неплохо бы устроить проверку в рядах подчиненных, только займется он этим много позже.
Однотипные улочки сменяют друг друга, пока капитан и лорд не выходят на широкую дорогу, ведущую на небольшую возвышенность. Еще издалека Кеннет замечает поместье, окруженное заборчиком и раскинувшимися деревьями. Они поднимаются, чтобы оказаться у ворот. Их диалог очень быстро приходит к логическому завершению, и добрую половину пути они проходят молча.
– Дом губернатора Коулсона. Мы не часто встречаемся лично, хоть он и шлет мне письма и приглашения, когда, конечно, знает, где меня найти. – Моргана ищет не то дворецкого, не то какую-то охрану, но ворота поместья призывно распахнуты, так и приглашая любого войти на территорию.
Особняк выглядит опрятным, но простеньким и крохотным по сравнению с его собственным. Бентлей вложился в недвижимость не только в центре Лондона, но и на окраине, где можно выстроить идеальный дом, обустроить сад и приглашать полюбоваться известных людей, чтобы ловить восхищенные вздохи и выслушивать комплименты. Ничто не тешит так самолюбие, как завистливые взгляды тех, кто не может себе позволить жить в роскоши и достатке.
– Кажется, у губернатора Коулсона этой весной родилась дочь. Если мне, конечно, не изменяет память.
– Как жаль,
что мы его не поздравили, – саркастично хмыкает Кеннет. Он направляется за Морганой, ступившей на территорию чужого поместья. Пиратка шагает уверенно, что лишний раз подтверждает – она бывала тут не раз.– Как грубо. Не забудьте отправить весточку своей жене, Бентлей, а то вдруг она тоже от кого-нибудь родила, пока вы тут бороздите моря и ищете одобрение если не Бога, то неизвестно кого.
Моргана прекрасно знает, как поддеть. И хорошо осведомлена о всех интригах среди аристократов: ведь часто так бывает – супруг уходит в море, а его прекрасная молодая женушка кувыркается с каким-нибудь конюхом, дай бог если на сеновале, а не на супружеском ложе. Кеннет медленно моргает:
– К моему счастью, моя жена – Ост-Индская торговая компания.
– Вы удивительно отвратительный мужчина, Кеннет. В могилу все деньги заберете?
– Тогда мне придется выстроить огромный склеп, чтобы туда все спрятать.
С порога их встречает дворецкий. Седой мужчина почтительно кланяется и открывает дверь. У Кеннета внутри свербит от того, как уважительно обращаются с капитаном пиратов, будто она баронесса, а то и сама королева Великобритании. «Ну, может, и не Великобритании, но всех морей – так точно», – проносится у него в мыслях.
Интересно, дали ли среди своих Моргане какое-нибудь прозвище? Скажем, Повелительница Морей, как величали покойную Мэри Рид, Убийца Испанцев [25] или, на крайний случай, Ситцевый Джек [26] . Кеннет пытается подобрать что-нибудь подходящее. Но в голове из отличительных особенностей Морганы только ее любовь к шляпам и отчаянный патриотизм по отношению к Зеленому острову.
«Ирландская Ведьма… или Госпожа Удача», – второе больше описывает то, кем же она является. Ведь только действительно удачливый пират, поцелованный фортуной, сможет прожить столь скверную, но долгую жизнь, не окончив ее, как и все, на виселице, и добившись хоть какого-то, но все же признания.
25
Убийца Испанцев – прозвище французского флибустьера середины XVII века Франсуа л’Олонэ – самого жестокого французского флибустьера с острова Тортуга, наводившего ужас на испанцев в бассейне Карибского моря в 60-е годы XVII века.
26
Ситцевый Джек – прозвище пирата начала XVIII века Джека Рэкхема, данное ему за любовь к одежде из ситца.
Кеннет не верит в удачу. Как прагматик, он предпочитает полагаться на собственные навыки, а не на волю чего-то высшего. Перед ним всегда амбициозные, практические недостижимые цели. И ни о какой Фортуне не может идти речь. Но Моргану хочется так величать.
– Приветствуем вас, мисс О’Райли. Рады вашему возвращению в Нассау. Господь хранит вас и вашу «Авантюру», а море благоволит всем вашим решениям.
О’Райли вежливо растягивает уголки губ, кивает и протягивает письмо от губернатора. Дворецкий не берет его в руки. Он и без того уведомлен о визите, но Моргана явно старается быть вежливой.
– Его превосходительство Коулсон ждет вас.
– Польщен, что сам губернатор Нассау почтит нас аудиенцией, – Кеннет скорее обращается к Моргане, чем к дворецкому.
– Pardon, мисс О’Райли, как представить вашего спутника?
Дворецкий скрывает оценивающий взгляд, но от Кеннета ничего так просто не ускользнет. Пожалуй, стоило бы надеть камзол подороже и, может, выбрать что-то изысканнее. Он терпеть не может, когда его пытаются оценивать в моменты, где он не в лучшем своем виде. Но, справедливости ради, он и выбирался не на встречу, а просто на прогулку. Для визита бы он выбрал свой изумрудный костюм, а может, и глубокий темно-синий, пуговицы которого украшены сапфирами, привезенными из Индии.