"Фантастика 2024-154". Компиляция. Книги 1-18

С такой простотой, без вульгарности и пошлости она бросает грубое словцо. Кеннет касается кончиками пальцев галстука на шее, инстинктивно поправляет его, добавляя на резком выдохе:

– Даже так? Весьма занимательно…

В его обществе девушки никогда не ругались. И ему сложно привыкнуть, что Моргана выражает мысли столь прямо и резко, словно отсекает, оставляя в замешательстве от вылитого на голову ведра помоев. Но даже эта ругань ей к лицу. Кеннет неосознанно ищет поддержки в лейтенанте, но тот лишь плохо маскирует отвращение, вызванное присутствием капитана.

– Лейтенант, – Кеннет машет рукой, – оставьте нас с капитаном. Вы более не нужны.

В другой ситуации и другой женщине он бы предложил свой локоть, чтобы пройтись с ней еще несколько раз по площади и поглазеть на товары, но сейчас просто держится, расправив плечи. Лейтенант покидает их общество, не выразив протеста. Даже если он искренне беспокоится за своего лорда, сейчас ему просто стоило подчиниться, что он и делает.

Моргана выдыхает, когда они остаются вдвоем в многолюдной толпе. Может, и неразумно быть в пиратском городе рядом с кровожадной и жестокой О’Райли, но они, кажется, уже довольно крепко привязались друг к другу, чтобы угрожать несерьезно и при случае выступить в защиту друг друга.

– Позвольте, на этом рынке есть что-то из… не краденого? – вновь начинает разговор Кеннет. Его вопрос глуп, если учитывать факт, что Нассау – один из самых крупных пиратских портов. Не будет удивительным, если тут краденая даже одежда на местных.

Бентлей прекрасно знает все схемы, по которым работают пираты, сбывая награбленное. Но ему наивно хочется надеяться, что он не порочит собственную честь, разгуливая по улицам среди разбойников. Ни один порядочный человек, особенно находящийся на его должности, не должен якшаться с убийцами и ворами. Хотя каждый второй человек в парламенте тем или иным является.

– Не могу сказать, милорд.

Но то парламент и люди, трудящиеся на благо короны и всего государства в целом. Какие бы грязные поступки они ни совершили, ни у кого не повернется язык назвать их бесчестными. Сейчас же рядом с Кеннетом самые настоящие чудовища, мирно строящие свой быт. С одной стороны, даже интересно смотреть, как пираты, будто ничего и не происходит ежедневно в море, переговариваются друг с другом. Испанец англичанину брат, а француз рад им обоим. Многонациональная речь смешивается в странную песню. И если бы Кеннет был романтиком или поэтом своего века, он бы назвал подобное явление «голосом свободы».

Но совершенно с другой стороны он все еще представитель закона и власти.

– Прискорбно. Что ж, Моргана, давайте в очередной раз не будем делать вид, что мы мило ведем светскую беседу, наслаждаясь солнечным днем. Я постепенно утрачиваю терпение. И вы рискуете впасть в немилость.

Они идут очень медленно, и людям приходится огибать их с обеих сторон.

– Слушайте, Кеннет, не обязательно каждый день маячить у меня перед глазами, напоминая, что у меня осталось мало времени. Его практически не осталось у вас, а я совершенно никуда не спешу. Мне не диктует правила корона, я работаю. И предпочитаю, чтобы работа была выполнена хорошо.

Кеннет как никто другой ценит хорошо выполненную работу. Он пытается в мыслях усомниться в профессионализме Морганы, однако у него не выходит. И горько признавать, но загнать ее под суровый взор мичманов оказалось делом невозможным. Пускай работает сама, лишь бы привела к Сфере и больше не пыталась выкинуть какую-нибудь дурость.

– Не гневайтесь, мисс О’Райли, – примирительно произносит Кеннет, складывает руки перед собой, будто не знает, куда их деть, идя рядом с девушкой. – Я же предупреждал вас, что не люблю ожидание.

Кеннет умеет ждать, однако довольно часто он находится в дурном расположении духа, если его партнеры заставляют его ожидать больше положенного. Он свято чтит сроки, а если дело не выполнят – хуже будет именно тем, кто нарушил условия договора. Моргана ведет плечом и выдыхает:

– Дело не терпит спешки.

И с этим, пожалуй, Кеннет согласен. Но будет непросто объяснить что-то подобное королю, как и любому правителю, не знающему истинного положения дел.

– Я понимаю, мисс О’Райли. Прекрасно понимаю, но и вы меня поймите.

Бентлей пытается разговаривать с ней учтиво, все еще думая о том, что она не забыла, как он приказал швырнуть ее в карцер. Это была вынужденная мера, но разве пиратке объяснишь, что иначе бы она не успокоилась и не приняла бы его условия. Немного жестоко, деспотично, как сказала бы мать – совершенно безобразное обращение с женщиной. Но с О’Райли по-другому и не получается. Она своими выходками и поведением вынуждает его бросаться из крайности в крайность, хоть самого Кеннета это совершенно не радует.

На рыночную площадь выбегает стайка мальчишек. Один из них несется впереди всех, размахивая руками. Он сжимает конверт, вскинув его высоко, подобно знамени или штандарту. Взрослые расступаются, зная, что лучше не сталкиваться с озорующими детьми, имеющими удивительное свойство разносить лавки и лотки. Немолодая кухарка прижимает к груди кувшин молока и громко сетует на отвратительно воспитанный молодняк. Но эти дети столь чумазы и грязны, что им вряд ли известно, кто их отец, а кто-то не видел в глаза даже мать. Они не знают, что такое воспитание.

Кеннет не испытывает особой любви к детям. Даже взращенные в райских условиях золотых клеток, обучающиеся манерам, этикету, музыке и литературе, они не вызывают теплых чувств.

Но мальчишки толпой несутся именно в их сторону.

– Это…

– Капитан! Капитан! Письмо от губернатора! – первый и, видимо, самый главный подбегает к Моргане и передает ей бумагу.

Кеннет по привычке тянется, чтобы взять письмо самому. Ведь это же к нему посылают гонцов с донесениями. Но вовремя отдергивает и уводит руку за спину. Он выпрямляется и все же немного склоняет голову набок, чтобы заглянуть в текст – не может вот так вот оставить все без контроля.

К тому же его самолюбие задето. Какую-то пиратку местные власти почтили своим вниманием, о нем же будто никто и не знает. А ведь он лорд Ост-Индской торговой компании. Моргана кивает мальчишке, достает монету и бросает ему, прежде чем вскрывает письмо, надломив печать.

Тремя пальцами капитан достает лист, разворачивает его, но не склоняет голову, а держит на уровне глаз. Да с такой элегантностью, что это вызывает неподдельное восхищение. Кеннет знает много утонченных женщин, но то, как в Моргане переплетаются повадки разбойников и подлинное аристократическое воспитание, которое ни с чем не перепутать, завораживает. Манеры невозможно подхватить, как лихорадку. И она не «болеет» ими, все сохранилось, как должная часть благородного происхождения.