"Фантастика 2024-39". Компиляция. Книги 1-20

— Понял, ваше величество. Выяснять, каким образом вы узнали о своих магических способностях, я не буду, памятуя о садке с миногами.

— Это очень правильно, — улыбнулся Ак-Орр тер Шейл и встал из-за стола, показывая, что аудиенция окончена. — До завтра, пран Ланс. Ведь мы начнём упражнения прямо завтра, не так ли?

— Конечно, ваше величество, — в свою очередь поднялся и отвесил поклон менестрель. — Ваша воля — закон на Браккаре, а я — всего лишь ваш гость.

Король невесело улыбнулся в усы и, покачав головой, вышел.

— Сейчас вам нужно отдохнуть, — сказал Дар-Пенн. — Для вас приготовлена комната. Вашему слуге уже отданы соответствующие распоряжения,

— Какому слуге? — удивился Ланс. С Бато и Бето, близнецами, которые помогали управляться многочисленными инструментами, он расстался довольно давно. С тех пор так постоянной прислугой и не обзавёлся. В Роте Стальных Котов обходился помощью ординарца лейтенанта Сергио.

— Ну, мальчишке этому с «Лунного гонщика».

— Ах, да! — Менестрель едва не стукнул себя по лбу. Шкипер Тер-Ган ведь выделил ему юнгу, чтобы благородный пран не выглядел совершеннейшим нищебродом в глазах придворных и челяди, которая в своих суждениях о приезжих зачастую бывает гораздо злее и острее на язык, чем гербовые праны. — Снарр!

— Не знаю, как его зовут, да и знать не хочу. Но он дожидается за дверью и приведёт вас…

— В мою спальню?

— Нет, вначале в оружейную.

— Зачем это?

— Подберёте себе шпагу. Мы не можем допустить сплетен, что учитель музыки его величества не дворянин.

— Вот как… — пробормотал Ланс. — Но, я надеюсь, вы понимаете, что если я обзаведусь шпагой, то рано или поздно придёт такое мгновение, когда я захочу ею воспользоваться?

— Понимаю. И много наслышан о вашем пристрастии к дуэлям.

— И что?

— Препятствовать прану из старинного Дома защищать свою честь я не могу. Но и просто так подставить грудь под чужой клинок не позволю. Вам придётся смириться с негласным надзором.

— Собственно, и не сомневался! — развёл руками менестрель.

— Или дать честное благородное слово ни с кем не ввязываться в стычки, — добавил глава сыска.

— Ну, как я могу дать такое слово, если не далее, как полстражи назад меня порывались заколоть? Или мне кротко терпеть оскорбления? Хорош же я буду в глазах всех местных пранов и пран.

— Я знал, что вы предпочтёте надзор.

— А выпустить кишки Ак-Нарту из Дома Жемчужного Нарвала никак нельзя? — Ланс скорчил невинную и слегка жалобную физиономию.

— Очень боюсь, что он вам не по зубам! — Отрезал Дар-Пенн. — Но зная несносный нрав кузена его величества, я готов установить надзор за ним. С вас же мне будет достаточно слова, что вы не станете ввязываться в ссоры со всеми остальными пранами, а уж за Ак-Нартом приглядят мои люди.

Альт Грегор задумался.

— Могу попытаться, конечно… А давайте так — я вам даю честное слово дворянина, что не буду первым затевать ссоры. Но уж если кто-то из ваших местных бретёров вздумает меня оскорбить, я не буду попеременно подставлять то правую, то левую щёки. Я что, конечно, заповеди Вседержителя, но не до такой степени, чтобы вытирать ноги о собственную гордость и честь.

— Ну, пожалуй, как компромисс, могу принять ваше предложение, — улыбнулся Дар-Пенн. — Но будьте осторожны. Наши праны шпагой владеют очень хорошо. На метерике их часто недооценивают.

«И этот туда же, — думал Ланс, покидая «яйцеобразный кабинет». — Уж лучше напрямую заявил мне, что я шпагу не умею в руках держать, а мои победы на дуэлях не больше — чем показуха подстроенная толпой поклонников. И вообще — я ничего не представляю из себя… Ну, так… Какой-то затрапезный маг-музыкант, который по прихоти монарха оказался на их островах».

Ведомый Снарром он посетил оружейную комнату стражи, где выбрал на удивление хорошую шпагу с новыми, почти не потёртыми, ножнами и добротной перевязью из бычьей кожи. Хотя ему пытались подсунуть из моржовой. Но при этом так хитро улыбались и переглядывались, что менестрель заподозрил подвох и, вежливо отказавшись, ограничился привычной. По пути в комнату он пытался выяснить у юнги, что же весёлого в амуниции из шкуры клыкастого морского зверя, но не преуспел. То ли Снарр не умел объяснять, то ли Ланс не понимал загадочный браккарский юмор.

Потом была широкая постель и сон, на удивление, без сновидений. Но, не исключено, менестрель просто не вспомнил о них, проснувшись поутру. Как ему объясняли ещё в детстве, так бывает.

Он очередной раз взмахнул шпагой. Принял третью позицию, изобразил выпад по несуществующему противнику, «защитился» квартой… Да, легковата.

— Умываться будете? — послышался от дверей голос Снарра.

Новоиспечённый слуга переминался с ноги на ногу на пороге.

— Буду! — Обрадовался Ланс. Ведь здорово, когда тебе прислуживают, можно рассчитывать, что твои сапоги всегда будут вычищены, «зербинки» на камзоле пришиты, а на штанах не найдётся ни капельки грязи.

— Я мигом! — воскликнул Снарр. — Сейчас тёплой принесу! — И убежал.

Пока менестрель, отвыкший за месяцы тюрьмы и скитаний от человеческих условий жизни, соображал, что же слуга имел в виду, юноша вернулся, прижимая к животу пузатый кувшин. Подогретая вода! Как же он сразу не догадался. Ведь благородным пранам свойственно умываться по турам тёплой водой, а не плескать в лицо две-три пригоршни ледяной из реки или ручья, и уж тем более не размазывать грязь из замшелой бадейки, в которой кишмя кишат карминно-красные личинки комаров или как там этих мерзких извивающихся червей положено называть?

Кусок мыла лежал на табурете рядом с медным тазом. Снарр сливал менестрель на руки, пока тот с наслаждением умывался, а потом почтительно передал полотенце. Помог опоясаться перевязью, расправил сзади складки камзола. Порывался даже расчесать Лансу волосы, но тут уж альт Грегор воспротивился. Не до такой уж степени он беспомощный, да и отдаёт чем-то непристойным, когда один человек мужского пола так ухаживает за другим. В глубине души маг-музыкант понимал, что большинство его знакомых пранов из Аркайла не увидели бы в поступке слуги ничего зазорного, но Ланс свято соблюдал собственные принципы, не желая отступать от них ни на волосок. Но завязать тесёмку, стягивающую хвост всё-таки позволил юнге. Сам он никогда не любил морочиться вслепую — или затянешь так, что вечером не развяжешь, или узел получится слабый и волосы растреплются посреди дня.

После утренних прихорашиваний менестреля ждала ещё одна приятная и давно позабытая неожиданность. Завтрак, принесенный прямо в комнату. На подносе, который, пыхтя не от усилий, а от боязни споткнуться и уронить, приволок слуга, стояли — глубокая тарелка с овсяной кашей, два сваренных всмятку яйца на подставках, блюдце с янтарно-жёлтым малом, тарелка с ломтиками ветчины, объёмистая чашка и фарфоровый чайник, покрытый голубоватой глазурью. И конечно, хлеб! Тёмный по сравнению с тем, который привыкли есть в Аркайле, да и вообще на материке, но вкусный, с хрустящей корочкой, и как оказалось, с примесью зёрен тмина, придававших ему необычный аромат.