"Фантастика 2024-39". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Вначале.
Потом стали уходить от смерти.
Кулах не знал, чем руководствовался герцог-консорт пран Эйлия, чувствами или разумом, когда отдавал приказ войскам перейти в наступление. Но по обрывкам разговоров солдат или беженцев он понял, что началась война. Офицеры стали настороженнее. Чаще требовали верительные письма у кринтийцев. Солдаты шагали не так весело, уже без песен и весёлого посвиста. Ну, за исключением наёмников из вольных рот, которых Мариза не постеснялась нанять. А чего, ей собственно, стесняться? С точки зрения герцогини — мятеж в Вожероне следовало подавить любой ценой и в кратчайшие сроки. А для этого все способы приемлемы. А беженцы изменились до неузнаваемости. Если раньше они шли пусть и с тоской в глазах, но в добротной одежде, с тачками
Зачем это всё? Ни один вменяемый кринтиец никогда не дал бы ответа на этот вопрос. В их державе нередко случались стычки между Кланами, но чтобы кто-то пошёл против вождя вождей, которого избрал Совет Старейшин? Может быть, именно потому, что предводитель кринтийцев избирался уважаемыми, умудрёнными опытом стариками, а на садился на трон в следствие династических интриг или вооружённого захвата власти? На полуострове своя Кларина просто не смогла бы появиться. Ну, мало ли кому заделал ребёнка временно выбранный правитель? Кого это могло волновать, кроме ближайших родичей матери и отца такого бастарда? А здесь целая война началась. И не известно, когда она закончится, сколько крови прольётся, сколько матерей потеряют своих сынов и сколько детишек осиротеет…
Воины отряда Кулаха усиленно делали вид, что их ничего из увиденного и услышанного не волнует. Лир и Энгус Дорн-Кью играли на ходу в камень-ножницы-бумага. На щелчки, которые и отвешивать друг дружке умудрялись на ходу. Махон Дорн-Ланн болтал без умолку, обретя благодарного слушателя в лице юного здоровяка Ронана Дорн-Брак. По лицу верзилы никто не смог бы догадаться — слушает ли он очередную нескончаемую байку или витает мыслями далеко-далеко. Но такого трепача, как Махон это не останавливало. Конвей Дорн-Филху и Бирн Дорн-Брак состязались, кто вспомнит больше куплетов старинной песни о горце, воровавшем в долинах коров и попавшемся врагу в руки сонным. А Падд Дорн-Колех умудрялся читать на ходу книгу. Он купил их в Аркайле не меньше дюжины — на материке подобные сочинения называли романами. Так вот, любознательный Падд наткнулся на творения одного писателя, прозвавшегося по-благородному Шейд альт Хрофт. По мнению Кухала, не любившего читать выдуманные истории, неизвестный уроженец Унсалы неплохо заработал на книгах с похожими названиями — «Солнце цвета мёда», «Солнце цвета стали», «Солнце цвета крови» и тому подобное. Диглан Дорн-Дав со свойственной старику грубостью и прямотой пошутил, что следующий роман непременно должен зваться «Солнце цвета коровьего дерьма». На что Падд, многозначительно покрутив пальцем у виска, ответил: «У людей все мысли о том, чего им в жизни не хватает…» Волынщик обиделся, и целые сутки ни с кем не разговаривал.
Так они и шагали дорогами южного Аркайла. Догоняли войну, но теперь она не ждала на месте, а продвигалась вперёд. Чем ближе к линии соприкосновения, тем больше попадалось вооружённых людей, и не все они были настроены благожелательно. Там, где одни солдаты убивают других, всегда крутятся мародёры. Это утверждение так же неоспоримо, как и то, что оставленное на жаре мясо обязательно протухнет, или вода потечёт вниз, а не вверх, или солнце светит днём, а не ночью, или всяк, кто заключает сделку с браккарцем, будет обманут. Но шакал волку — не соперник, а вороне — не ровня орлу. Увидев отряд кринтийцев, разбойники поспешно отступали. Лишь однажды довольно большая шайка, человек сорок, попыталась заступить дорогу, но увидев фитиль в руках Энгуса Дорн-Кью и «трамп» на спине быстро опустившегося на четвереньки Ронана, быстренько ретировались, а их главарь ещё долго оглядывался.
Скоро война приблизилась настолько, что запах гари въелся и в лёгкие, и в одежду. По ночам красное зарево подсвечивало небосвод, мешая разглядеть звёзды. Беженцы утверждали, что нивы жгут солдаты, подчиняющиеся герцогу-консорту, а те поясняли, что это войска мятежников, отступая, зверствуют в бессильной ярости.
К
рогатке, преграждавшей дорогу, отряд кринтийцев вышел в полдень погожего дня. Уже бежали по небу облака, свидетели начинающейся осени, но солнце пригревало, как летом. У палаток солдат на натянутых верёвках сохло исподнее бельё. Булькало в котле какое-то варево. Паслись стреноженные кони. Офицер в красе, но без шлема, то и дело вытирал лоб платком, который вытаскивал из раструба кавалерийских перчаток.На обочине стояла телега с холщовым тентом. На выбеленной ветром и солнцем ткани красовалась облупившаяся местами надпись «Силовые жонглёры братья Веттурино». Рядом спорили вполголоса, но весьма яростно, если судить по резким взмахам рук, двое мужчин и миловидная девушка лет двадцати — золотоволосая и голубоглазая. Третий мужчина — зверообразного вида горбун с наголо обритой головой сидел в стороне на корточках и что-то рисовал палочкой в дорожной пыли.
«Занятная компания… — подумал Кухал, проходя мимо. — Интересно, что они тут делают?»
— Что нужно? — недовольно процедил офицер вместо приветствия.
— И вам доброго здравия, лейтенант, — сверкнул улыбкой кринтиец, запуская ладонь за пазуху, где хранилась заветная бумага с печатью.
— Я спросил, что нужно? — нахмурился старший охраны.
По его знаку солдаты взяли наизготовку протазаны, а один подхватил аркебузу и побежал к костру. Наверное, за угольком, чтобы поджечь фитиль.
— Мне нужно, чтобы вы убрали рогатку и мой отряд спокойно прошёл на ту сторону, — продолжая улыбаться сказал Кухал. — И желательно, побыстрее.
— Да как ты смеешь, дикарь… — Зарычал лейтенант и неожиданно смолк, уставившись на печать Дома Серебряного Барса, которую Кухал локо сунул ему прямо под нос. — Это что такое?
— Вы умеет читать, любезный пран? Впрочем, я могу прочитать вслух. Слушаете?
Ошарашенный напором офицер кивнул.
— Предписываю всем капитанам и лейтенантам Аркайла, всем комендантам фортов, всем главам Домов и консулам магистратов оказывать всяческое содействие предъявителю сего письма. Всё, что они делают, они делают по нашему распоряжению и для блага державы. Герцог-консорт Эйлия альт Ставос из Дома Серебряного Барса.
— Чушь какая-то! — возмущённо воскликнул аркайлец. — Откуда у тебя…
— У вас.
— Откуда у вас может быть такая бумага? Дайте я сам прочитаю…
— В моих руках. — Кухал развернул письмо так, чтобы лейтенант, вздыхая и шевеля губами, смог лично убедиться в подлинности письма, подписи и печати. — Ну, и что вы стоите молча?
— А что…
— Приказывайте своим людям отодвигать рогатку! — Глава Клана Дорн-Куах позволил улыбке исчезнуть, как поспешно уходит утренний туман над заводью при первых жарких лучах солнца.
— Что вы командуете?! — попытался возмутиться офицер. — Я могу задержать вас, чтобы убедиться — не сняли ли вы эту бумагу с трупа!
— А я могу прорубиться через твою заставу силой, — Кухал понизил голос до хриплого рыка. — И оставшиеся в живых будут завидовать мёртвым, когда герцогиня узнает, что ты пытался воспрепятствовать выполнению её задания. Так что приказывай открывать рогатку, — он перешёл на шёпот, отлично понимая, что чем тише высказана угроза, тем страшнее она кажется. — А я пойду, скажу своим, чтобы были наготове надрать вам задницы.
Лейтенант задохнулся от ярости и бессилия. Кринтиец проследил за его взглядом. Вначале на двадцать отчаянных головорезов в юбках, на длинные рукоятки мечей, которыми так удобно рубить от плеча до пояса, на «трамп» за плечами Ронана, который и без уменьшенной пушки выглядел, мягко говоря, смертоносным, ростом превосходя на голову окружающих бойцов, на Диглана, уже надувшего мех волынки — на материке многие знали, что воины с полуострова любят рубиться под музыку, но инструмент старого пьяницы, кроме всего прочего, напоминал загадочное оружие. Потом на своих, которые, хоть и превосходили кринтийцев числом, но по сравнению с ними казались «жидковатыми», как деревенский плетень против тарана. Казалось, скрип мыслей, цепляющихся одна за другую слышен не только по округе, но даже в Унсале. Промокнул лоб. Снова вздохнул.