"Фантастика 2024-39". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— Считаю до трёх, — меняя улыбку на оскал, проговорил Коло. — Два.
— Ублюдок… — прошипел Чёрный Джа, плавно вынимая руку из-под подушки и показывая раскрытую ладонь. — Сукин сын…
Глядя на грушевидное лицо бывшего начальника, Коло не знал — смеяться ему или плакать? Обрюзгшие трясущиеся то ли от страха, то ли от ярости щёки, покрытые седоватой щетиной. Лысый череп, под стать щекам, украшает двухдневная небритость. Не так давно Джа, начав лысеть, стал брить голову наголо. Под глазами мешки. Нос с прилегающими наследными владениями покрыт багровыми «звёздочками» от лопнувших сосудов. Под глазами тяжёлые
— Ревнивый сукин сын, — продолжал Джа. — Сын тер-веризской шлюхи.
— Молоти языком, сколько душе угодно, — пожал плечами Коло. — Только одеяло скинь на сторону.
— Зачем это?
— Хочу видеть, что ты не припрятал там катапульту. А то дёрнешься ненароком, придётся тебя убивать.
— Ты же за этим и пришёл, сукин сын.
— Откуда тебе знать? Может, я просто соскучился. Одеяло! Быстро!
Наливаясь кровью от ярости и стыда, Чёрный Джа столкал ногами одеяло. Коло захотелось сплюнуть. Зрелище весьма неприглядное. Короткая ночная рубаха не скрывала дряблого живота и волосатых ляжек, не говоря уже о…
— Ревнивый ублюдок, — не унимался глава гильдии.
— Кто? Я?
— А кто же? Это всё твоя тер-веризская кровь.
— С чего бы мне… А! Ты про Офру, что ли?
— А про кого же?
— А я должен её ревновать?
— Твоя девка выбрала меня! Не знаешь, почему?
Коло скрипнул зубами. Чёрный Джа нарочно злил его, стараясь выбить из равновесия. Наверняка у него есть в запасе несколько уловок, только нужно отвлечь противника, усыпить его бдительность хотя бы на миг.
— Если девка выбрала тебя, то это уже твоя девка, — сказал он.
— Нет, ты ревнуешь! Сукин сын! — Джа потянулся к пригвождённому запястью. — Сука, больно-то как…
— Не двигайся! — Остановил его Коло. — Потерпишь. Большой мальчик.
— Она выбрала меня потому, что я — лучший любовник!
— Да?
— Я удачливее!
— Правда?
— Меня ценят и уважают!
— Да неужели?
— А ты всегда завидовал мне, сын шлюхи, ублюдочная тварь.
— Тебе мама в детстве не говорила, что ругаться нехорошо? — Коло чувствовал, что, несмотря на напускную беспечность, начинает закипать. — закрой пасть или я вымою тебе рот с содой.
— Не нравится? Ничего! Я до тебя доберусь. Я тебя по кусочку резать буду.
— Ну, это мы ещё поглядим. Сейчас ты в моей власти, Джа. И в твоих интересах помалкивать.
— А в твоих интересах — свалить отсюда куда подальше. Лучше на Браккару.
— Я не отрезал тебе язык только потому, что хочу получить ответы на вопросы, которые меня интересуют.
— Да будь ты проклят…
Орион, сорвавшись с пальцев Коло, прочертил длинную царапину на щеке главаря гильдии и задрожал, воткнувшись в спинку кровати. На краях пореза тут же выступили капли крови.
— Сука, больно! — взвизгнул Чёрный Джа.
— И это только начало.
— Я тебя зубами грызть буду.
— Руки коротки. — Правой рукой Коло выхватил длинный стилет, суженный к острию почти как шило. Сделал пару шагов вперёд. — Сейчас я задам тебе вопрос. Советую быть паинькой и отвечать правдиво, иначе я загоню тебе эту железку в зад, насколько хватит длины клинка. Сколько ты протянешь после того, как
твоё же дерьмо растечётся по твоей требухе?Взгляд Чёрного Джа на миг стал осмысленным.
— А если отвечу?
— Проживёшь чуть подольше. Я уйду. Оставлю тебя подраненным, но живым. если будешь совсем благоразумным и не попробуешь устроить на меня охоту, может, до старости доживёшь и помрёшь своей смертью.
— Зато ты сдохнешь в помойной яме, как собака. — Джа изображал из себя отчаянного храбреца, но губы его дрожали. — Задавай свой вопрос.
— Готов?
— Готов.
— Надо бы взять с тебя обещание не врать, но ты же пообещаешь и соврёшь.
— Сам понял, что сказал?
— Я-то понял…
— Спрашивай, не томи.
— Зачем ты хотел от меня избавиться? Зачем сдал ищейкам альт Раста?
Лицо главы гильдии налилось багровым. Он ответил, выплёвывая слова, как жёванную полынь:
— Ты мне всегда мешал. Ты лишний.
— Чем же я тебе мешал?
— Тем, что ты есть.
— И кто здесь говорил о зависти?
— Ха! Я тебя ненавижу!
— Можно подумать, я тебя люблю. Второй вопрос.
— Я думал, уже третий.
— Считаешь ты хорошо. Всегда умел… Слушай вопрос.
— Давай уже, не тяни.
— Кто заплатил за убийство отца Сабана?
— Кого?
— Не притворяйся дурачком. Отец Сабан — бывший духовник герцога Лазаля.
— А… Это которого ты пожалел…
— Не просто пожалел, а переправил в безопасное место. Но перед этим убил двоих твоих людей, которых ты послал за мной.
— Бездари…
— Скоро ты останешься только с такими.
— Кто бы говорил.
— Итак, кто заказал убийство священника?
— Не помню. Надо в записи заглянуть.
— Заглядывай.
— А это? — Чёрный Джа кивнул на пригвождённую к деревяшке руку.
— Скажи, где твои записи хранятся.
— На полке сзади тебя.
— Да?
Позже Коло неоднократно ругал себя за совершённую ошибку. Жалкий вид распростёртого на кровати, окровавленного Чёрного Джа сыграл с ним злую шутку. Слишком уж беспомощным, несчастным и раздавленным он казался, несмотря на напускное бахвальство и грязный язык. Обернувшись, чтобы посмотреть, куда указывает толстый и волосатый, похожий на гусеницу гигантского мотылька, палец главы гильдии, он на миг выпустил его из поля зрения. Металлический щелчок заставил его резко дёрнуться, приседая, но всё-таки боль обожгла плечо. Недостаточно быстро, недостаточно.
Стилет — не метательный нож. Но и цель не требовала особого мастерства. Попасть с двух шагов в жирную тушу Чёрного Джа гораздо проще, чем в серебряную монету. Клинок вошёл в поросший седоватой шерстью живот по самую крестовину. Глава гильдии убийц взвыл нечеловеческим голосом. Так орут в брачный период матёрые котики-секачи на камнях у северного побережья Унсалы, там где к морю вплотную подступают Карросские горы.
Коло посмотрел на плечо — оттуда торчал черенок короткой стрелы, похожей на арбалетный болт. Кость, вроде не зацепил, но… А вдруг стрела отравлена? Запоздалая мысль обожгла своей безысходность. Повинуясь мгновенно вспыхнувшей ярости, Коло вогнал первый орион своему заклятому врагу в рот. «Звёздочка» разрезала язык и воткнулась в гортань. Крик перешёл в бульканье. Второй орион перечеркнул кадык, сломав хрящ, словно пересохший пергамент.