"Фантастика 2024-39". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
[1] Дарбука — небольшой барабан из дерева и козлиной кожи, неопределённой высоты звучания.
Глава 10, ч. 4
Он уселся на подставленный ему табурет.
— Давно не бывал я в Трагере, но с вашей державой меня связывают тёплые чувства.
— Весь мир знает, что знаменитый менестрель был ранен в сражении в проливе Бригасир, — важно заявил Боас альт Фонсека. — А Трагера гордится этим.
— Великий менестрель, как последний растяпа, подставил ногу по падающий рей, получил трещину в кости и провалялся месяц на постоялом дворе «Мощи Святого Ягена», — развёл руками Ланс, — пока остальные сражались с браккарцами.
— В это время наши доблестные моряки продули вчистую сражение на море, и батюшка его светлости
— Я не был бы столь категоричен. Браккарцы всегда играют нечестно. Моряки сделали всё, что смогли. Как и береговая артиллерия. У них не было шансов протии пушкарей Браккары.
— Да ну?
— Поверьте, благородные праны, я знаю, о чём говорю. — Ланс понимал, что начинает болтать лишнее, но не мог остановиться. — Я побывал на Браккаре. Не по своей воле. Да это и не важно. Важно, что я вырвался. И теперь король Ак-Орр тер Шейл наверняка будет искать меня.
— Говорят, меньше знаешь — крепче спишь, — без тени улыбки проговорил комендант Эр-Кабечи.
— Боюсь, мне спокойный сон не грозит до конца дней.
— Значит, Браккара снова получила по зубам? — растянул губы в улыбке, от чего встопорщились щёгольски подкрученные усы, лейтенант Уно. — Вначале от вас, потом от нас. Вы слышали о сражении в шхерах острова Калвос?
— Так, краем уха…
— О! Об этом должны знать все! Адмирал Жильон альт Рамирез самовольно атаковал галерами пять каперских каракк браккарцев. Сжёг и затопил вместе с экипажами. Ни один не ушёл!
— Раньше вражеские корабли старались взять на приз, — пожал плечами менестрель.
— Не в этот раз! Так сказал пран Жильон! Или мы уничтожим их, или он нас! Если будем брать пленных или пожадничаем с кораблями, то проиграем. Никакой пощады врагу. Ни одного браккарца в прибрежных водах Трагеры, у острова Калвос и у Святого Игга!
— В городе погромы уже были? — задумчиво поинтересовался Ланс.
Он терпеть не мог браккарцев, и отношение к островитянам ничуть не улучшилось за время вынужденного пребывания в Бракке. Но однажды он оказался в Вирулии в то самое время, когда их дож вступил в непримиримую торговую войну с Айа-Багааном. Тогда южными островами правил ещё батюшка нынешней княгини Зохры, а будущая её светлость с утра до вечера играла в куклы на женской половине дворца.
Началось с какой-то мелочи. Одного из вирулийских купцов обвинили, что сукно, которое он привёз по личному заказу князя Джофара Хассейна алла Табриза из Дома Чёрного Буревестника, гнилое и съеденное молью. Его бросили в подземелье, а потом прилюдно высекли на площади перед дворцом. Торговец отличался слабым здоровьем и, провалявшись в горячке три дня, помер. Правители обменялись нотами протеста и почти уже сговорились выплатить хорошую сумму в серебре семье погибшего, как вдруг кто-то напал на посланника Айа-Багаана в Вирулии, когда он вечером возвращался от любовницы, и несколько раз ткнул ножом. При этом нанятый благородным праном охранник из местных провалился, как под землю. В ответ князь Джофар арестовал все вирулийские корабли, которые находились в порту Айа-Багаана, когда скорбная весть достигла его сиятельных ушей, купцов посадил в яму, куда обычно бросали карманников и заразных шлюх, а товары перевёз на склады, принадлежавшие его Дому.
Следует заметить, что в Вирулии купеческое сословие очень и очень в чести. Многие благородные Дома ведут своё начало от разбогатевшего некогда прапрадедушки и не гнушаются торговлей. Конечно, если покопаться в родословной большинства Домов северного материка, то выяснится, что каждому второму и них дали начало не успехи на полях сражений, а хорошенькая кубышка серебра, скопленная ушлым предком. Но только праны Трагеры, Кевинала или Аркайла тщательно скрывают это. В Вирулии способность провернуть хорошую сделку приравнивалась к умению убивать врагов на дуэлях десятками. Дожа выбирали из высоких Домов, стараясь выдвинуть на эту должность человека сведущего и в военном искусстве, и в политике, и в управлении державой, а в качестве дополнительной привилегии, наделяли его властью даровать дворянство на своё усмотрение.
Злые языки болтали, что
вирулийцы покупали себе герб и девиз, как их северные соседи коней и богатую одежду, но, как бы то ни было, на памяти Ланса ни один дож не злоупотреблял своим правом и не раздавал титулы направо и налево. Речь о другом… Вирулийцы очень трепетно относились к торговцам, не прощали их унижений и оскорблений. У каждого, заточённого в зиндан[1] купца в Вирулии остались родичи, друзья и просто приятели, возжелавшие отомстить.Вряд ли кто-то поднимал горожан — простолюдинов и знать — на кровавую бойню. Скорее всего, как это часто бывает, кто-то начал первым, не скрываясь, городская стража, впрочем, как и «спадаченцо» — личная гвардия дожа, ни сделали ни малейшего телодвижения, чтобы пресечь беспорядки в зародыше. Увидев безнаказанность, прониклись жаждой справедливости соседи мстителей, а следом и весь город взялся за клинки. Гнев обрушился на айа-баганцев, живших а припортовом квартале, а кто побогаче — на западной оконечности, между городской стеной и Собором Святого Сабазина, покровителя виноторговцев. Резали всех — мужчин, женщин, стариков, детей. Не щадили прислугу, даже если те были из местных. Под горячую руку попали не только рождённые на южных островах, но и полукровки, а так же люди, похожие на айа-багаанцев. Не повезло смуглым, черноволосым, черноглазым и кареглазым. Ночь эта осталась в памяти вирулийцев под названием Кровавая Вечерня. Наутро стража и гвардия опомнились, получив нагоняй от дожа, в планы которого не входила война, а ведь дело шло к ней. Слоняющиеся по улочкам шайки опьяневших от крови молодчиков утихомирили — частью разогнали, частью отправили в кутузку, откуда к вечеру выпустили под залог.
Трупы собрали. Оказалось, что за ночь погибло без малого триста человек, из них двадцать восемь — дети до пяти лет. Наступило отрезвление. В городе служили молебны и панихиды. Вирулия оделась в траур. Дюжина простолюдинов, объявленных зачинщиками, была публично повешена на причале. На острова отправили каракку с тысячей марок[2] серебра в трюме и самым речистым помощником дожа, о котором говорили, что он сумеет дохлую лошадь продать, как чистокровного скакуна. С огромным трудом удалось добиться мира. Князь Джофар принял подношение и айа-багаанские военные суда, уже готовые сниматься с якорей, остались на рейде. Но отношения между державами долгое время оставались натянутыми, и лишь, когда корону надела Зохра, а в Вирулии сменился дож, торговля возобновилась с прежней силой.
— Погромов не было, дерьмом ворота, где живут браккарцы, уже мажут, — улыбнулся лейтенант. — Да не переживайте за них так, пран Ланс. Они ушлые, разбегутся раньше, чем начнётся настоящая война.
— А она начнётся?
— Кто его знает? Великий князь в гневе. Ему не понравилось самоуправство адмирала. Рвёт и мечет. Потребовал, чтобы пран Жильон альт Рамирез явился в Эр-Трагер пред его очи.
— А что Жильон?
— Пока не явился.
— Ясно.
— Столица кипит. Половина пранов поддерживает великого князя, а вторая половина считает, что нужно драться. Сколько можно целовать задницы браккарцам?
— Если адмирал всё-таки ответит на приглашение князя Пьюзо, — заметил менестрель, — то может и под арест угодить. Князю, как я понял, война не нужна…
В это время принесли обед — седло барашка, вымоченное в уксусе, с подливой из барбариса и гвоздики. К нему, по обычаю Трагеры, полагалось целое блюдо маринованных оливок, нарезанный «кубиками» солёный мягкий сыр, а так же базилик и прочая зелень. Ланс мысленно вознёс молитву Вседержителю, что угощавшие его праны решили обойтись без рыбы. Рубиново-алое, молодое и кислое, вино прекрасно оттеняло вкус мяса.
Первую кружку Боас альт Фонсека поднял за дружбу между Аркайлом и Трагерой. Даже если бы менестрель и захотел, он не нашёл бы, что возразить. Их державы, в самом деле, чаще помогали друг другу, чем враждовали, за всю обозримую историю северного материка.
— Я случайно подслушал вашу беседу с другом, пран Ланс, — извиняющимся тоном промолвил комендант Эр-Кабечи. — Только не подумайте, мы не нарочно. Просто вы слишком громко разговаривали. Хотел бы сразу предупредить, через Кевинал дорога сейчас закрыта.