"Фантастика 2024-65". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
— Готфрид, — внезапно прервала меня Эмбер, — это что же получается… так можно провернуть в любой момент, с любой душой?
Я поглядел на неё. Вопрос понятный, у любого бы возник.
— Можно воскресить любого человека… просто пожертвовав душой взамен души?
Увы, увы.
— Нельзя, — я повернулся к американке. — Во-первых, нельзя выгнать душу из тела насильно… ну, точнее, можно, но для этого придётся убить человека, и тело станет непригодным. Душа может покинуть тела лишь сама и лишь добровольно. Да и то не любая, а только душа опытного мага,
—
Вопрос исходил от призрака. Ого, даже ты заинтересован?
— А во-вторых, — продолжил я, — фокус этот не может продлиться вечно. Живая душа и мёртвая — не одно и то же.
— То есть? — хмыкнул Ральф.
— То есть, у нас где-то сутки, — отозвался я. — Может, часов двадцать, может, двадцать пять. Больше мёртвая душа в живом теле удержаться не сможет — её выкинет наружу, прервав контакт.
— Так я…
— Гляди на это иначе, — я подмигнул призраку. — Целые сутки возможности дышать, ходить и есть еду!
Или меньше, если я справлюсь раньше.
— Погоди-погоди, — нахмурилась Эмбер. До неё, как обычно, доходило раньше всех. — А если ты не успеешь вернуться за это время?..
— Тогда я умру насовсем, — буднично сообщил я.
Или, по крайней мере, очень надолго. Виссарион смог найти выход — возможно, найду и я?
— Учитель, ты уверен, что других вариантов нету? — в глазах Юнджи явственно читалась тревога.
— Может, другие варианты и есть, — меланхолично кивнул я. — Может, я даже сумею их отыскать — рано или поздно. Через неделю, через год… через сто лет…
— Я поддерживаю план, — неожиданно отозвался Ральф. — Лучше рискнуть, чтобы иметь шанс выбраться быстро, чем копаться понемногу.
— Поддерживаешь? — Юнджи поглядела на него. — Ну, да. Не ты же…
— Если бы надо — вызвался бы и я, — ответил Ральф. — Но, как ты понимаешь, от живого меня толку больше, чем от мёртвого.
Это точно. Обычный призрак, невидимый для живых существ и не имеющий никаких магических навыков, будет бесполезен; я надеялся на то, что мои способности — или хотя бы их часть — окажется при мне.
Ха. Чего бояться? Я ни капельки не боюсь! Если уж на то пошло, то я уже проворачивал этот фокус, целых три раза!.. Ага. На пять минут и под присмотром Виссариона. Помню, как он тогда сказал — «Фокус на крайний случай, когда не останется других вариантов».
Ведь… он говорил о себе. Именно так он «воровал» души из других миров, ища себе ученика. Именно так он хотел сбежать сам — умереть, чтобы душа преодолела барьер закрытого мира…
У него это в итоге сработало. Так почему же должно не сработать у меня?
Минуты шли; мы молчали. Призрак чуть покачивался у земли, но теперь в его подрагивающих движениях мне виделось какое-то предвкушение.
— Ладно, — определился я. — Пора. Ты готов?
Призрак колыхнулся чуть сильнее. О, ему не терпелось!..
Не то, чтобы я доверял ему. В конце концов, я его не знал. Вот только, во-первых, дух предупреждён — это всё не более, чем на сутки, потом его банально выкинет. А во-вторых… Сенату даны чёткие инструкции. На тот случай, если дух решит поиграть
в своеволие.А уж Сенат сумеет положительно повлиять на хулигана.
— Значит, готов, — я усмехнулся. — Тогда внимательнее. Лови момент!.. Миг перехода будет очень коротким; пропустишь — навсегда упустишь свой шанс, а я могу умереть.
— Смерть, — выдохнул дух. — Вы, живые, так её боитесь…
— Кто как, — ответил я. — Не то, чтобы я её сильно боялся. Просто смерть… это конец. Никаких новых возможностей, никаких перспектив. Конец пути и стагнация. Тогда как жизнь — постоянное развитие и изменение. Впрочем, ты это и сам знаешь, не так ли?
— Знаю, — печально покачнувшись, согласился призрак.
Ха. Иронично, что сейчас именно смерть для меня — новая возможность.
Я закрыл глаза. Выйти из тела несложно — для этого нужно всего лишь забыть, что оно у тебя есть. Это как… осознать, что ты спишь, находясь во сне. Или как не думать о розовом бегемоте. Кажется невозможным, пока пытаешься этому научиться, но если один раз у тебя вышло — дальше будет получаться всё лучше и лучше, пока, наконец, ты не начнёшь делать это на автомате.
Я делал это всего три раза в жизни. Довольно давно, если вдуматься. Но отчего-то сейчас я пребывал в уверенности, что всё получится.
Душа отделяется от тела — капля за каплей, нерв за нервом. Если у души есть нервы, конечно же. Есть, скорее всего — ведь чем-то же душа нервничает.
Ха. Думать обо всяких глупостях помогает — забываешь об основных мыслях; забываешь о страхе, тихом и подспудном.
Становится легче. Хочется прибавить «становится легче дышать», но нет — наоборот, дыхание тяготит тебя всё меньше и меньше. Оно не нужно душе, а тело… уже почти не касается тебя. Только где-то краешком, на периферии.
Чувство лёгкости достигает своего пика; тебя бросает в странное чувство. В языке смертных людей нет слова, чтобы его описать — как нет и самого такого понятия — поэтому проще назвать его одновременно зудом, жаром, холодком и окрылением.
Мир вокруг теряет чёткость. Там, где только что были фигуры сидящих рядом людей — Юнджи, Эмбер, Ральфа — возникает что-то смутное, видимое как сквозь толщу воды. Зато призрак уже не призрак, а вполне себе материальная фигура. Не очень человеческая, правда — слишком много времени прошло с момента его смерти. Но предвкушение на лице, нетерпение и недоверие — самые настоящие, знакомые и земные.
— Готов? — я гляжу на того, кто должен меня заменить. — Осталось немного.
Дух отцепляется от тела… И становится невесомым, точно погружаясь во что-то холодное и вязкое.
— Пошёл! — командую я. — Не тормози!
Дух напротив устремляется вперёд. Войти в пустующее тело — куда легче, чем покинуть его; разумеется, если тело пустует недавно, если мозг ещё не успел умереть. Тело с лицом Артура Готфрида (ударение, конечно же, на «а») широко распахивает глаза и делает глубокий, резкий вдох. Как человек, который не дышал уже прорву времени и теперь хочет надышаться впрок, наслаждаясь этим прекрасным чувством.