"Фантастика 2025-103". Компиляция. Книги 1-17

Лысый кивнул, его пальцы сжались в кулак.

— Я не знаю, на каком уровне засели предатели. Не хочется думать, что это наши ученики и преемники. — Седой замолчал, будто пробуя на вкус горечь этой мысли. — Но Витязей явно хотели уничтожить. Это не похоже на шпионаж. Был бы шпионаж — захватили бы тихо одного, сняли доспех и увезли на разборку в Англию.

— Значит, они знают, — медленно проговорил лысый, — что синхронизированный доспех легко превращается в бесполезный мусор без носившего его солдата.

— А это уже сеть предателей. — Седой отхлебнул виски, его голос стал тише, но от этого только опаснее. — Возможно, кто-то имеющий доступ к характеристикам доспехов в лаборатории. Ну и наверняка кто-то из верхушки армии… и даже, возможно, службы безопасности. Он резко поставил бокал на стол. — Мне так и не удалось узнать, в чью это гениальную голову пришло отправить Витязей на эту операцию.

Лысый провёл рукой по лысине, его лицо исказила гримаса ярости.

— По первоначальному плану все должны были окончить обучение в Академии и пойти служить уже в армию одним обученным элитным подразделением. Ты сам знаешь, поэтому и контракт на пять лет. Двух лет после учебки им бы хватило на завершающий этап тестирования доспехов. А уже потом можно было бы переоснащать всю армию.

— Не дремлют исконные враги нашей Империи, — прошипел седой. — Шпионят. Всё, в чём видят угрозу, пытаются уничтожить. Он резко встал, подошёл к аквариуму. Акулы за стеклом замерли, будто чувствуя его ярость. — И всё же… какая же гнида продалась?

Тишина.

— Как ты сказал, Егоров — катализатор? — спросил лысый, разглядывая потрескавшийся лёд в своём бокале.

Седой усмехнулся.

— Да. Прямо как его дед. Всегда в эпицентре событий. — Он замолчал, и в его глазах промелькнула тень потери. — Да… жаль, что Седьмой покинул нас.

Лысый резко поднял голову.

— Надо к нему приставить кого-то из наших. Чтобы тоже был в эпицентре событий. Кого-то из спящих агентов. Без досье в Имперской службе безопасности.

Седой медленно кивнул.

— И поможет Петру… и на след предателя выведет.

Акулы за стеклом резко рванули вперёд, будто почуяв кровь.

Глава 21

Туманным утром на старом кладбище Александро-Невской лавры собрались те, кому было позволено знать правду. Серая мгла цеплялась за черные мундиры Витязей, за строгие лица сотрудников лаборатории, за сжатые кулаки немногих родственников. Их было так мало, что это бросалось в глаза.

«Нас отбирали специально», — промелькнула мысль. Сироты, одинокие, те, чьи семьи давно потеряны в архивах. Удобный материал для экспериментов.

Гробы опускали в общую могилу — семь курсантов, семь павших. Их имена останутся в секретных отчетах, но на памятнике будут лишь позывные.

«Героям, павшим в неравном бою» — так гласила надпись. А ниже — барельеф: Давид, побеждающий Голиафа. Красиво, пафосно, лицемерно. Ведь Голиаф был всего лишь великаном, а не тем, что скрывалось на руднике Линнаваара.

Первым говорил начальник Академии Букреев Олег Сергеевич — сухой, чёткий, как строевой устав.

— «Они знали, на что шли. Их жертва не напрасна. Проект будет продолжен».

Затем — командир Витязей, Букреев Александр Васильевич. Его голос дрогнул лишь раз, когда он вспомнил Первого — того, кто доказал, что магические доспехи могут существовать.

Потом слово взял инструктор Аид. Без эмоций, будто докладывал о тренировке:

— «Они сражались до конца. Но теперь враг знает о нас. Игра изменилась».

И наконец — соратники. Вспомнили каждого:

Князь Владимир Сороков (Двадцать первый) 17 лет. Мастер тактики, предвидел опасность за мгновения до её появления.

Граф Алексей Орлов (Восьмой) 19 лет. Нечеловеческая сила, мог голыми руками согнуть стальную балку.

Барон Пётр Врангель (Двадцатый) 20 лет. Призрак в бою — двигался так тихо, что не слышали даже датчики.

Князь Дмитрий Шуйский (Шестой) 22 года. Гений магической механики, чинил артефакты на ходу.

Граф Иван Толстой (Девятнадцатый) 18 лет. Самый талантливый, только начал осваивать магию стали.

Князь Александр Невский-младший (Первый) 23 года. Первый, кто доказал, что магические доспехи могут существовать.

Граф Дмитрий Сергеевич Оленин-Волынский (Седьмой) 21 год. Лучший целитель отряда, вытащил с того света наших парней и инструкторов.

Тихий ресторан у воды встретил нас запахом свежей выпечки и дымком от печи. Мы сели за длинный дубовый стол, покрытый белой скатертью, и по старой русской традиции начали поминальный обед.

Сперва — густой клюквенный кисель, кисло-сладкий, как сама память о тех, кого больше нет. Потом пошли пироги: с капустой, хрустящей и золотистой, с рыбой, пахнущей дымком и ладожскими волнами. Каждый кусок будто возвращал нас назад — в те простые дни, когда мы еще верили, что война будет честной.

Воспоминания лились, как вино:

Баня перед боем, когда мы, распаренные и красные, смеялись над тем, как Первый упарился до потери пульса.

Ночная уха на берегу, которую варил Седьмой — он знал секрет, как сделать ее по-настоящему дымной.

Споры о том, чей доспех выдержит больше попаданий (теперь мы знали ответ — ничей).

Аид был прав. Он называл нас детьми — и мы такими и были. Но сегодня, глядя в пустые стулья, мы понимали: детство кончилось.

Никто не говорил вслух о мести. Но она висела в воздухе, острее запаха водки и горячего теста.

Букреев-старший методично крошил хлеб в тарелку: «Я буду рыть землю. Копнуть глубже, чем они спрятали правду».

Аид прищурился в сторону залива: «Есть люди, которые умеют находить… даже то, что не хотят показывать. Я их попрошу».

Мы, курсанты, молча сжимали стаканы. Обещание было простым: стать сильнее. Чтобы больше никто не вернулся в гробах.

Лаборанты и инженеры сидели отдельно, будто боялись наших взглядов. Их пальцы дрожали, когда они наливали себе кисель.

«По нашим расчетам… доспехи должны были выдержать», — шептал один, глядя в тарелку.