"Фантастика 2025-108". Компиляция. Книги 1-28

«Новику с позывным Дмилыч засчитана победа над ратником. Преференции зачислены в копилку мышечной разумности».

Глава 12 Ларика

Всегда считал ревность презираемым пороком, порожденным маниакальным себялюбием и подозрительностью. Причем зачастую сами ревнивцы позволяли себе пошалить на стороне, но допустить, чтобы изменили им, таким особенным… Сразу считали это тяжким преступлением, достойным сурового наказания.

Ночное нападение я принял за проявление ревности. Мало ли кто положил глаз на ладную фигурку дамочки, а тут появляюсь я и занимаю ее на целый вечер. Чем не повод для расправы? Одного лишь не понял, почему разборки начались без вступительного слова? Должен же объект атаки понимать, за что ему такое «внимание»? Да и убедиться нужно, вдруг ревнивец меня с кем-то перепутал?

Я ошибся дважды: он ничего не перепутал, и дело было не в ревности.

Напавшим оказался тот самый Борд, которого искали приставы для ареста, а меня он выбрал в качестве жертвы, поскольку заметил наручные часы, и не воспринял, как серьезного противника. Бандит подслушал наш разговор с Кентом и сделал вывод о моем ученичестве.

Об этом я узнал от наставника на следующее утро:

— Юнга, тебя ни на минуту нельзя оставить одного. Сначала на него малолетка вешается, потом Борд нападает, якорь ему в задницу по самые гланды.

Утром проснулся в семь утра, завел часы и снова заснул, мечтая проваляться в постели до полудня. Не удалось. Кент заявился в номер в девять в твердой уверенности, что долго спать вредно. Сам он вчера ушел с дискотеки гораздо раньше меня с какой-то блондинкой. И у него, полагаю, свидание лишь проводами не ограничилось. Но каждый развлекается, как может.

— Ты мне еще трехглавого осьминога припомни, как будто я их сам нахожу и заставляю на себя нападать! — пробурчал я, не собираясь вставать.

— У меня складывается именно такое впечатление, юнга.

— Что ж мне теперь, запереться в четырех стенах и носа на улицу не показывать?

— Ни в коем случае! — покачал головой наставник. Он присел на стул. — Стычки закаляют характер, разрази меня штиль, а твои еще и прибыль приносят.

— Это как?

— Казачки, когда поняли, кто им твоими стараниями попал в руки, так обрадовались, что сначала пересчитали все ребра негодяю, а потом попросили передать тебе пятьсот упсов наличными. Держи, — он положил поверх одеяла знакомые карточки.

— Ничего себе! — опешил я. — И когда они успели?

— В Казачьем народ рано встает, нашли меня за завтраком, поинтересовались твоим здоровьем, рассказали о Борде… Я смотрю, моя наука впрок пошла?

— Конечно. Только науку эту из тебя клещами вытягивать приходится, — проворчал я.

— Сам виноват. Кто ж знал, что в тебе столько талантов прикопано, а подходящей для раскопок лопатки у меня нет.

— Далась тебе моя лопатка, — мимолетом бросил взгляд в угол, где вчера ее поставил. Честно говоря, сильно расстроился бы, если бы она пропала.

— Когда слушал о твоих ночных похождениях, вообще удивился, что ты Борда не закопал посреди улицы.

— Мой шанцевый инструмент предназначен исключительно для серьезных противников. Вчера просто было нелишним закрепить полученные навыки. И, кстати, если бы ты раньше начал учить, я бы его вообще одной левой.

— Юнга, не будь занудой, шторм тебе в кишку. Большинству мышечная разумность и вовсе недоступна, даже после достижения ранга воин. А я о твоих способностях лишь вчера узнал, и то случайно.

В это время донесся характерный звук из сети: «упс».

«Службой приставов города Рубанска переведены 750 упсов за поимку опасного преступника», — прочитал в интерфейсе, возникшем перед глазами.

— Чего застыл? — спросил наставник.

— Приставы деньги прислали.

— А я что говорил? — усмехнулся Кент. — Твои приключения — путь к обогащению.

— Может пойти и набить морду первому встречному?

— Не стоит кидаться в крайности, Дмилыч. Насколько я понял, упсы приносят лишь те неприятности, которые сами тебя находят.

— Знаешь, Кент, я бы пару дней с большим удовольствием обошелся без приключений на свою задницу. А сейчас хочу спать!

В этот момент в дверь постучали.

— Какого карася там занесло в наш невод? — наставник поднялся и приоткрыл дверь.

— Доброе утро. Скажите, где я могу найти Дмилыча? — раздался знакомый женский голос.

— Сейчас узнаю, — ответил он и, прикрыв дверь, повернулся ко мне. — Там не карась, а плотва с рыжими плавниками. Запускать?

— Погоди, мне надо одеться, — хотел встать с кровати, но был остановлен.

— Дурак ты, юнга. Лежи. Дамочки млеют, глядя на пострадавших героев. — Он впустил в комнату гостью. — Дмилыча, как выяснилось, можно найти в этом номере, красавица, — доложил он. — Только ты с ним осторожнее. Так пострадал, так пострадал — живого места на нем нет.

Он издевался, а у меня кровь разгорячила щеки. Так и хотелось сказать боцману пару очень неласковых слов. Благо, он сразу покинул номер.

— Привет. Сильно досталось? — поинтересовалась Ларика, подойдя к кровати.

— Пустяки, — небрежно ответил я.

— Только не надо меня обманывать. Ты — новик, он — ратник. Не знаю, каким чудом ты его одолел, но вряд ли легко отделался. Я скорее поверю твоему наставнику.

— Ларика, уверяю тебя, на мне довольно много живых мест. Показать?

— Конечно. Нового я вряд ли чего увижу, зато не буду считать себя виноватой, — рыжая и не думала смущаться.

Пришлось откинуть одеяло. В конце концов, я ведь под ним не в костюме Адама.

Дамочка пристально осмотрела мое тело, словно просветила рентгеном, затем вынесла вердикт:

— А без одежды ты выглядишь еще мужественнее.

— Уж какой есть, — снова укрылся. — А почему ты должна считать себя виноватой?

— Если бы ты не пошел меня провожать, не наткнулся бы на негодяя.

— Значит, именно благодаря тебе я стал на тысячу упсов богаче? — решил немного округлить полученную сумму.

— При чем здесь я?

Еще вчера Ларика дала понять, что на серьезные отношения не претендует. Она была не прочь пообщаться с приятным парнем вроде меня, если не потащу ее в постель. А поскольку подобных планов я не строил, то просто наслаждался отдыхом в приятной компании.