"Фантастика 2025-108". Компиляция. Книги 1-28
Шрифт:
На этом все сопротивление кончилось, и я поехал смотреть результаты.
Сначала рабские бараки, длинные и низкие сараи почти рядом с пирсами.
Рабов оказалась больше, чем мы себе представляли. Я даже и помыслить не мог, что в бараках столько народу. Сбили засовы, и народ кое-как повалил наружу, жидкой рекой. Один за одним, двери не очень широкие, а стены толстые. Хорошо придумано.
Несмотря на сопротивление своей свиты, я просто слез с коня и пошел вперед. Виктор двинулся рядом со мной, ещё пристроился барон Шорк. Надо же, тоже тут. И Шуго откуда-то взялся.
Я стоял и глядел, как люди выходили из бараков. Большинство
– Граф Нидол! Граф Нидол Лар где?
– Я тут, Ваше Величество.
– Проследите, чтобы никто не уходил отсюда просто так. Тут могут оказаться и настоящие преступники.
– Я уже проследил, Ваше Величество.
– Благодарю за службу, граф!
– Молодцевато сказал я. Настроение хорошее, но злое какое-то.
Слышал я, что сразу после Второй мировой представители американской оккупационной администрации нахватали в мирном немецком городке бюргеров, пихнули в грузовик и свезли на экскурсию в ближайший концлагерь. Бюргеры, говорят, заявили, что ничего не знали и не видели. И даже не подозревали.
* - Факт действительно имел место, 13 апреля 1945 года американцы вышли к территории лагеря Бухенвальд, и после осмотра территории привезли туда на экскурсию жителей города Веймара. Немцы и в самом деле заявили, что и не подозревали о творящихся рядом событиях. Но известно, что некоторая часть заключенных трудилась на домашних и прочих работах в окрестных городках.
Ну, вот я себя так же примерно почувствовал. Живу себе, живу, кушаю, ем и сплю, а тут у меня под носом практически... Концлагерь, получается, у меня под носом, в котором мой народ перерабатывается в золото в чьем-то кармане.
Ещё хуже почувствовал, когда зашел в бараки. Ну не мог я не зайти, ну что же мне делать-то оставалось? Если уж начал, то до конца. Граф Нидол Лар, непривычно молчаливый, следовал за мной. И иногда в глазах его мелькало что-то, похожее на уважение.
Более-менее нормально выглядели только те, кто попал сюда недавно. Остальные... Не лучшим образом. Вши... Вши, мать твою так, тут вши водятся, оказывается! А я уж думал, что нет... Но вот, пожалуйста. В углу трупы, те, кто голода и тесноты не выдержал. Худые, у них ноги тоньше, чем у меня руки, живот к позвоночнику прилип, ребра можно пересчитать. Кое-кто вообще ходить-то уже не может. Трупы потихоньку вытаскивают на улицу, около стены складывают. Работают самые крепкие из бывших рабов, остальные вышли на солнышко, да и сели прямо на землю.
Все грязнющие, вонь стоит такая, что глаза слезятся, у многих незаживающие язвы на руках и ногах. Конечно, в душной, влажной атмосфере барака любая царапинка воспалится вмиг, а уж вши-то просто караваном разбегаются.
Кстати, а вот почему некоторые из рабов странно выглядят? Колотятся, как при ознобе, хотя на улице тепло...
– Что с ними?
– Спросил я.
– Это весенняя лихорадка, Ваше Величество.
– Объяснил граф Нидол.
– Весной такое часто бывает, особенно в бедных районах.
– Врача сюда. Вот этих изолировать... Одеть повязки...
– Ну, вот. Тут не только слова 'напильник' нету, тут ещё и нету слова 'ватно-марлевая повязка'.
– Врач где? Мастер Клоту? Ведь был же где-то?
–
Да, Ваше Величество!– Мастер Клоту протолкался через двери. Выглядел он не лучшим образом. Наверное, вот так бы смотрелся тот бюргер, посетивший концлагерь.
– Мастер Клоту, вот это заболевшие. Я рассказывал про дезинфекцию.
Длинный мой дурной и кривой язык! Ну почему ты болтаешься, как закрепленный посередине, когда рядом стоит граф Нидол Лар и так внимательно на меня смотрит, все подмечая? Ну!
– Граф, что там с рабами?
– Все просто, Ваше Величество. Спрашиваем, кто знает каждого человека и кто может подтвердить, что он - это он. Если трое говорят верно, то отпускаем, а если никто, то запираем в загородке. Пищу и воду... Прикажете выдать?
– В разумных пределах, чтобы не перемерли всё сразу. Стоп, граф, а пленные? Есть ли пленные?
– Да, Ваше Величество. Те, кто был схвачен на месте преступления, и те, кто сопротивлялся с оружием в руках. Прикажете собрать их всех в одном месте, Ваше Величество?
– Прикажу...
– Да, Ваше Величество.
– Граф вышел.
А я пошел ко входу. Там народ ещё мог стоять, а не валялся на земле.
– Эй!
– Обратился к первому попавшемуся, который, по виду, мог ещё говорить.
– Эй, ты кто такой и как тебя зовут? Откуда ты тут взялся?
– В-ша С-лость!
– С трудом поклонился раб. Заросший, худющий и воняющий хуже иного бомжа.
– Илья я. Под-м-стерьем был у уважаемого м-стера Лорина.
Ага, значит, давно тут сидит. С тех самых пор, как мастера Лорина посадили на кол... Вот оно как. Значит, их мастера на кол, а всех, кого поймали, сюда, не пропадать же добру. Неудивительно, что взбунтовались мастеровые... Другое дело, что странно, что мастеровые не рванулись сюда, своих вытаскивать.
– А ты кто?
– Михей я, Ваша Светлость... Продали за долги сюда, с семьей. Ваша Светлость, что с моей семьей? Я тут два дня, я слышал, что дети отдельно...
– А ты?
– Лопатка я, Ваша Светлость... Вольный я! Я вольный землепашец из Больших Валунов... Меня на речке поймали наемники, и сюда, а меня нельзя, я ж вольный!
– А я, Ваша Светлость, матрос с королевской галеры 'Незабудка'! Помощник рулевого! Из Морской стражи я, Ваша Светлость!
– А я...
– А я...
Эксперсс-опрос выявил, что большинство узников тут ранее свободные были. Остальные как обычно, за долги или вместе с мастерами, которых королева в последний раз казнила. Но вольных-то большинство! Нахватали кого смогли, продали сюда, а тут кому жаловаться-то? Городской страже? Так она в этот квартал не заходила давно.
В женском бараке ситуация получше, женщин и кормили, и даже мыться пускали. Некоторые даже уходить не хотели. Тут-то регулярно еду дают, а в деревне, может, придется листьями с деревьев питаться. А вот детские бараки... Тьфу ты пропасть, ещё похуже даже будет, чем взрослые. Мало того что истощены да побиты, на многих раны гноятся, так ещё и все в колодках. Сейчас гвардейцы как раз организовали живую очередь, раскалывали колодки на ногах юных невольников большим боевым топором. Стук, хрусть, деревяшки падают, мальчишку в сторону. Иногда пожалеют, по плечу похлопают, кому и краюху хлеба дадут. А что уж тут, больше трети гвардейцев - это бывшие вольные стрелки, которые из таких же деревень пришли, что и рабы вот тут перед ними. А вторая половина тоже люди живые, не смотря на то, что аристократы.