"Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27

Страх опять начал приближаться к нему. И Микулка изо всех сил старался занять себя каким-нибудь делом, чтобы не подпустить замаячившую рядом тварь. Только этого еще не хватало. Тут от упырей бы отбиться. Микулка окинул избу взором, прикидывая, долго ли она устоит.

Жур остановился в центре избы.

– Да жил тут один волхв… Уж и не знаю, сколько лет избушка пустует. Может, пятьдесят, может, больше, но меня еще точно на свете не было, когда в ней оставалась хоть одна живая душа. Потом этот волхв то ли помер, то ли в другие места ушел, но с тех пор здесь иногда отдыхают путники. Какой-никакой, а все-таки кров. В этом лесу никакие стены лишними не бывают.

– Да я уж вижу…

В бревна снова ударили. С потолочных балок посыпались труха и мелкий сор.

– Разнесут, – с видом знатока заключил Жур.

– Может, им надоест? – с надеждой спросил Микулка.

– Мозгов у них для этого маловато. Зато упрямства – хоть отбавляй, – пояснил Жур безо всякого волнения, как о чем-то совершенно обыденном и привычном.

– Удивительно, что звери тоже упырями становятся, – снова сказал Микулка.

Он заметил, что, когда разговариваешь, страх будто бы отпускает.

– Да нежити без разницы, во что вселяться. Было бы мертвое тело. В глуши почти все утопленное зверье перерождается, я даже одну лису-упырицу в силок поймал. Утром прихожу, а она гнилая вся, кости топорщатся. Но где людей много, такого нет. Не любят упыри людских толп.

– Почему?

– Любой нежити от людских мыслей худо становится. И чем больше людей, тем хуже. Мысли для них почти то же, что для нас огонь – если один человек или два, так это искорка, если деревня, уже горячо, а город – буйное пламя.

– Странно, что они не извели людей, пока их было совсем мало.

– Боги помогли, – серьезно ответил Жур. Вдруг лицо его напряглось, словно он расслышал

далекий, еле заметный звук. Волхв присел на корточки и коснулся ладонью земли.

– Страх… – коротко сказал он так, что Микулку пробрало до костей. – Твои друзья совсем рядом от нас. Чуть больше версты.

– На них тоже упыри напали? – Микулка облизнул пересохшие от страха губы и отвел глаза от проявившейся в потемках избы твари. При Журе он не мог показать, что страх опять одолевает его, и, мучаясь, терпел.

– Хуже. – Жур сел на утоптанный земляной пол, затем лег на спину и раскинул руки.

– Ты, случайно, не помирать собрался? – не на шутку заволновался Микулка.

– Зря надеешься, – фыркнул волхв. – Не мешай, может, им моя помощь понадобится.

– Да как же ты им отсюда поможешь?

– А как я тебе помог уже после того, как тебя эти упыри сожрали?

– Сожрали?! – Микулка снова почувствовал, как на затылке поднимаются волосы. – Так это мне не привиделось?! Неужто ты время вспять повернул?

– Ты можешь не орать? – устало попросил Жур. – Не мешай, ради всех богов. Да займись делом каким, а то опять подпустишь к себе тварюку.

Микулка присел посреди избы и шумно почесал макушку.

Страшно было подумать, что в каком-то^е повернутом назад времени его сейчас доедают четыре воняющих падалью упыря. А может, он теперешний просто не настоящий? Не могут же быть два человека одновременно? Или могут? Микулка не зн-ал, но уже когда-то думал об этом. Вот когда дерево падает рядом с лесорубом, это случайность. Может, оно его придавить должно было, но что-то у богов на небесах не сладилось, и они чуточку промахнулись. А может, наоборот, отвели беду от хорошего человека. Или это вовсе не боги, а просто мир так устроен? Жур много знает, надо у него будет поспрашивать.

Упыри наконец нащупали самый слабый угол и принялись крошить его в щепы. Избушка ходила ходуном.

– До чего же лютуют… – поежился паренек, достал меч из ножен и положил у ног.

С упырями биться ему уже приходилось, но только не с такими огромными. Правда, тут все-таки стены, а там было чистое поле.

Рев четырех упыриных глоток потряс избушку до основания, тяжелые лапы мерно ударяли в бревна, с треском откалывая щепы.

Микулка решил, что сидеть понапрасну – не самое лучшее дело. Он встал и начал подыскивать жердь покрепче, чтобы в случае чего можно было соорудить копье или рогатину. Влез на стол и, вызвав дремлющую могучую силу, одним ударом выбил потолочную балку – бревно толщиной в руку. Это лучше, чем ничто. Жур рассказывал, что в древние времена люди копьями останавливали огромных пещерных медведей. Микулка видел в Киеве скелет одного из них, так, судя по нему, те медведи были раза в три крупнее теперешних.

Как упыри ни старались, а ударам стены все же не поддавались. Но Микулка зря подумал, что его с Жу-ром дела пошли на лад, – несмотря на безмозглость, твари перестали ломиться в тяжелые бревна и принялись рыть лапами подкоп у стены.

Ревели они при этом неистово, а звук рвущих землю когтей был даже хуже, чем беспрерывное уханье в бревна. Но Жур этого словно не замечал – лежал на спине совершенно не шевелясь, только мерно вздымающаяся грудь выдавала в нем признаки жизни.

Это было похоже на сон, и паренек даже подумал, что Жур действительно замер в какой-то особенной дреме, находясь на самом деле совсем в другом месте мыслью и ощущением. И может быть, его сон сейчас кем-то воспринимается как явь. А может, то, что происходит с Микулкой, – лишь чей-то сон.

Он вспомнил ощерившуюся упыриную пасть у самого лица, покачал головой и, скинув бревно на пол, спрыгнул со стола.

Тварь сосредоточилась, прокладывая дорогу бегущему лосю. Он рвался к дороге, даже не замечая, как легок сегодня его путь в сравнении с другими, куда более опасными днями. Преследователи отставали, медленно, но все больше и больше, их крики сделались гораздо тише и не пугали, как поначалу. Но когда, казалось бы, они отстали совсем, под копытами захлюпала вода и липкая грязь. Пришлось обегать болотце стороной, теряя драгоценное время. Человеческие крики позади снова сделались громче.

Тварь отследила весь будущий путь лося в мгновение ока и поняла, что больше подправлять ничего не придется. Охотники окончательно потеряют добычу в пятистах шагах от пещеры, а значит, уже в состоянии будут почувствовать идущий от костра дым. От них больше ничего и не требовалось. Любопытство и злость на ускользнувшего лося обязательно приведут их к пещере. Осторожность бы остановила, конечно, но тварь знала – это свойство не присуще людям вообще.

Теперь оставалось лишь избавиться от двух витязей, стерегущих девку. Просто протянуть щупальца и убить обоих было нельзя, это ведь не звери без разума. Людей можно убивать лишь поодиночке, потому что, даже когда они вдвоем, боль становится нестерпимой.

– Эй… – сквозь полудрему услышал Ратибор шепот Волка.

Стрелок тут же скинул с себя сонное оцепенение и привстал на куске рогожи, подстеленном Марой.

– Что случилось? – так же шепотом спросил он.

– У тебя с животом все в порядке? – вместо ответа спросил певец.

– А у тебя с головой? – разозлился Ратибор. – Я уже собрался бежать, стрелять.

– Да нет. – Волк небрежно махнул рукой. – Но мясо явно было не очень свежее. Мутит меня.

– А я что, лекарь?

– Постой в дозоре, а? – На лбу у него действительно виднелась испарина, а лицо, даже в неярком свете угасающего костра, выглядело зеленоватым. – Мне надо отойти ненадолго. Постоишь?