"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23

Под шорох листвы.

– Очень… символично, – сдержанно похвалил Кента, чье мастерство в сложении стихов все еще серьезно отставало.

– Благодарю, – кивнул Хагивара, не заметив запинки. – Мы непременно должны устроить рэнгакай [176] вместе. По весне поместье преображается, оно не может не затронуть пылкие сердца.

Он пригласил их в дом, войдя первым. По пути им встречались слуги – юноши и девушки, – все они смотрели на хозяина с обожанием, как на своего благодетеля, и это не могло остаться незамеченным. Должно быть, господин Хагивара был хорошим, добрым человеком, который не делит людей на равных и неравных себе. А поместье и впрямь прекрасно и снаружи, и внутри – светлое, наполненное свежестью зимнего воздуха и запахом туши, бумаги и дерева. Наверху все сёдзи были расписаны изображениями людей с кистями, свитками или музыкальными инструментами в руках.

176

Рэнгакай – собрание поэтов, вместе слагающих рэнга (жанр японской поэзии, где в сочинении стихотворения участвует несколько человек, чередуя строки).

А вот и двери в покои госпожи Хагивара, Таэко. Кенте был знаком запах, окружавший ее, запах болезни и увядания. Он посмотрел на Мацумото, тот же глядел на хозяина.

При виде господина с гостями юная служанка тут же распахнула створки и пропустила их к своей хозяйке.

Госпожа Таэко лежала на белоснежном футоне, бледная и исхудавшая, но такая невероятно красивая, что дух захватывало. Мягкий овал лица будто светился изнутри жемчужным сиянием, маленькие розовые губы дрогнули в улыбке, когда она заметила посетителей, но только попыталась оторвать голову от постели, как высокие брови болезненно изогнулись, и она устало откинулась назад.

– Не вставайте, – остановил ее Кента.

– Это оммёдзи, о которых ты просила, дорогая, – пояснил Хагивара, – Куматани Кента и Мацумото Хизаши из школы Дзисин. Теперь ты довольна?

– Оммёдзи? – еле слышно выдохнула она, и взгляд ее блестящих глаз остановился на Кенте. – Вы правда оммёдзи? Вы… поможете мне? Уберете… это?

Она прижала ладонь к груди, но проблема крылась вовсе не там. Хизаши кивком указал на ее голову – блестящие черные локоны разметались по футону. Служанка хорошо заботилась о хозяйке, длинные гладкие пряди были тщательно расчесаны и смазаны маслом, от них исходило легкое благоухание орхидеи. Хизаши опустился на корточки возле подушки-валика. Хагивара дернулся было, но Кента жестом велел ему не приближаться. Следом за другом он и сам увидел темное облако, окутывающее голову несчастной. Оно было похоже на плотное переплетение черных жгутов, которые, будто в пародии на ласку, то и дело касались Таэко.

– Ты видишь? – спросил Хизаши тихо. Облако, словно почувствовав угрозу, сжалось, жгуты-усики впились в голову больной.

– Вижу. – Кента присел рядом. – Надо проверить.

– Я тебе и так скажу, что это ёкай.

– Надо следовать правилам.

Кента полез за отворот кимоно и достал талисман для определения существа. Если загорится синим – и правда ёкай, а не злой дух или акума.

– Это безопасно? – спросил Хагивара, не выдержав их тихих переговариваний. Супруга же его молча ждала вердикта.

– Мы пока ничего не делаем, вам нечего опасаться, – искренне заверил Кента и направил ки в талисман, тут же вспыхнувший синим огнем. – Хорошо.

– Хорошо это значит, что с Таэко все в порядке? – снова влез Хагивара. Юная служанка возле него в волнении сцепила пальцы в замок и прикусила губу.

– Какое там в порядке? Жизненную силу вашей жены тянут с каждым ее вздохом, – бросил Мацумото. – Немного осталось. Промешкай вы еще пару дней, вам даже ваш Будда не помог бы.

– О, амитабха! – выдохнул Хагивара. – Вы же спасете их?

– Их? – не понял Кента.

Слабая рука госпожи Таэко скользнула по одеялу, накрыв ладонью живот, и все стало ясно.

– Вы должны были предупредить о положении госпожи Таэко сразу, – укорил Кента хозяина.

Он не стал говорить о том, что кто бы ни присосался к молодой женщине, он мог уже убить плод в ее чреве, забрав его только формирующуюся жизненную силу.

– С ним… все хорошо, – с трудом проговорила она, улыбаясь мужу. – Я чувствую.

Кента не был так уж уверен, но матери ведь и правда чувствуют такое? Он посмотрел на Хизаши, и тот мотнул головой. Кента с одного жеста разгадал его мысли и озвучил для остальных.

– Ритуал нельзя откладывать надолго. Вам лучше покинуть комнату, мы перекроем все выходы, чтобы тварь не ускользнула.

Хизаши удивленно приподнял бровь, Кента заметил это, но предпочел сделать вид, что нет.

– Вы слышали? – обратился он к застывшему Хагиваре и служанке. – Мы позовем, когда закончим.

Обеспокоенный супруг ушел, только получив от жены согласие, и наконец можно было сосредоточиться на работе. Хизаши первым делом принялся обклеивать выход и предварительно закрытые сёдзи на внешнюю галерею охранными талисманами, а Кента начертил вокруг постели больной цепочку особых иероглифов. Это должно было усилить заклинание, которое им предстояло читать.

Туман у головы госпожи Таэко заволновался пуще прежнего, черные усики беспокойно шарили по ее щекам, впиваясь в бледную сухую кожу. Женщина застонала и впала в забытье. Возможно, это и к лучшему.

– Твари, значит? – вдруг спросил Мацумото, повесив последний талисман.

– Тот, кто забирает жизнь у матери и ее не рожденного ребенка, иначе называться не может, – жестко ответил Кента.

– Жалкое зрелище.

– Прости?

– Я о нем, – Хизаши кивнул на черное облако. – Трясется от ужаса, но не отваливается, хотя догадывается, что его ждет.

Кента не мог разобрать ничего в жадном клубке энергии, но Хизаши всегда было открыто больше.

– Что это такое? Неужели правда обариён? – спросил Кента.

Вместо ответа Хизаши опустился рядом с ним на колени и ткнул в облако веером. Показалось, будто тот входит в надутый бычий пузырь, а потом сопротивление вытолкнуло его обратно. Мацумото хмыкнул и полез уже голой рукой. Кента напрягся, но ничего страшного не произошло. Хизаши отряхнул пальцы и пояснил:

– Точно обариён. Когда он кормится, меняет форму и становится вот таким. Иначе хорош бы он был, лежа под своей безвольной жертвой.

Эти ёкаи известны тем, что подкарауливают путников в дороге и набрасываются сверху, цепляются за спину и начинают тянуть жизненные силы, становясь все тяжелее и тяжелее, пока не загоняют несчастного в могилу. Прогнать обариёна самостоятельно было почти невозможно, а если он как следует впился в жертву, то даже оммёдзи приходилось непросто. А уж беременная женщина для него – настоящее лакомство.

Хизаши поманил Кенту ладонью и, отведя подальше, наклонился и шепнул:

– Надо заставить его принять изначальную форму, иначе провозимся до ночи, а женщина может этого и не пережить.

– Мы должны постараться. Есть идеи?

– Тебе не понравится.

Кента отчего-то сразу ему поверил и уточнил с опаской:

– Сильно не понравится?

– Совсем не понравится, – кивнул Мацумото.

– Говори.

– Нам надо напасть не на обариёна, а на его носителя.

Кента едва не отшатнулся от него.

– С ума сошел!

– Ты сам видел, что он уже вгрызся в голову, – нахмурился Хизаши. – Будешь нежничать с ней, похоронишь и ее, и детеныша внутри нее.

– Ребенка, – поправил Кента, глядя ему в глаза. – Ребенка внутри нее.