"Фантастика 2025-66". Компиляция. Книги 1-28

Днём пришёл другой надсмотрщик, обработал его чистящим порошком, а затем велел одеться в ту одежду, которую ему принесли в пластиковом мешке чёрного цвета, и привести себя в порядок. Ему даже принесли кусок отражающей бумаги, чтобы заключённый мог подровнять волосы и бороду, которые слишком отросли за столько лет. Впервые за очень долгое время заключённый Х-12/22 посмотрел на себя. В русых волосах пробилась седина, как и в бороде, тело немного сдулось, но это исправят импланты, а зубы слегка пожелтели. Он отстриг половину бороды, подровнял как мог, потом принялся за волосы. Ему нравились длинные волосы, потому он просто подровнял кончики и сделал небольшой хвостик на затылке, оставляя при этом часть лежать на плечах. На открытом лбу, под глазами и на шее виднелись морщины, но он не мог вспомнить, сколько ему лет. Ему было всё равно.

Из чёрного пластикового мешка он достал плотные штаны из коричневого кожзаменителя, чёрную рубашку, приятную телу, такой же коричневый жилет и сапоги до колен. Посмотрел на себя ещё раз, улыбнулся. Ему нравился его образ. Последней деталью стал длинный плащ, в старой стилистике, подол которого доходил до пола. За таким плащом очень удобно прятать меч или катану. Он любовался собой, наслаждаясь тусклым отражением, поворачивался, сделал злобное выражение лица, а затем улыбнулся.

Именно в этот момент массивная дверь камеры 12 открылась настежь, но никто не вошёл внутрь. Заключённый повернулся к выходу, заметил, как невысокий силуэт остановился у входа.

— У тебя хватило наглости явиться лично, — грубым хриплым голосом произнёс заключённый.

— Я уже и не помню, почему ты здесь оказался, — ответил силуэт.

— Да ладно тебе, Рон, ты-то должен помнить.

Рон Полард вошёл в дверной проём и осмотрел камеру.

— Да, маловато места.

— Добро пожаловать в мои апартаменты.

— Если я не помню, почему ты здесь, и ты не помнишь, может быть, тогда пришла пора подумать о деле?

— Выкладывай.

— Не здесь, приятель, ты же прекрасно понимаешь, что просьба, с которой я и мои партнёры хотят обратиться к тебе, крайне конфиденциальна.

— Я тебе не приятель, Рон.

— Прости, Зитс. Ты прав, мы не приятели. Я вытащил тебя только потому, что когда-то был прокурором города и у меня осталась пара друзей. Но не забывай, что я при желании могу вернуть тебя обратно в любую секунду.

— Не можешь, Рон, — Зитс улыбнулся. — Если ты припёрся лично, значит, я тебе очень нужен.

Бывший заключённый поднял высокий воротник плаща и вышел из камеры. Рон Полард, которого он намеренно задел плечом, проследовал за ним.

— Давай быстрей, Рон, — с едкой ухмылкой произнёс Зитс, — меня наверняка ждут.

Глава 7. Исповедь

Дата неизвестна Шестьдесят второй день в Хастоне

Никто из охранников не может сказать мне, какое сегодня число. Наверное, это основная задача Хастона — максимально сбить человека с толку, заставить его потеряться во времени, не отличать день от ночи.

Вчера мне принесли коробку откуда-то из прошлого, я даже понятия не имею, откуда они её взяли, эта коробка называется «кассетный магнитофон». К ней принесли шесть аудиокассет, куда мне велели надиктовать свои воспоминания и мысли по поводу происходящего, хотя, признаюсь, я не понимаю зачем, ведь событийность уже запущена, а кассету можно легко уничтожить, и тогда никто не узнает, что была такая девушка — Люси Девальгадо по прозвищу Зубочистка. Наверняка вам, кто заставляет меня делать это, и не нужно, чтобы обо мне знали. Но если когда-нибудь эти записи будут обнародованы, я хочу, чтобы те, кто прослушает их, знали, что вы издевались надо мной здесь. Били, унижали, грозились насиловать, пока я не потеряю сознание.

И пообещали мне свободу за правду.

Мою правду.

Наверняка вы не сдержите слово, потому что такие, как вы, никогда его не держат, но больше угроз и избиений я не хочу, потому расскажу как есть.

Что ж, обо всём по порядку. Начнём с того, как я вообще оказалась в Хастоне. Естественно, по глупости, как и большинство заключённых. Я совершила нападение на доктора Итона Макнамару, человека важного для моей истории, ведь он сын самого Леви Макнамары. Человека, который, если можно так выразиться, нас создал. И человека, который нас погубит.

Итон Макнамара — приятный пухлый дядька, как оказалось, такой же заложник, как и мы все, однако когда я атаковала его со своим напарником, не буду называть имени, он казался мне мразью, потому как предал память своего гениального отца. Он лечил людей одного из главных ублюдков нашего Нью-Роуз — Эктора Матанзы.

Привет, мистер Матанза, я надеюсь, вы скоро сдохнете!

Я выместила на Итоне злость. Забавно, что Итон не держит на меня зла за этот поступок и не стал выдвигать обвинения, однако меня до сих пор держат под стражей. На мои претензии никто не реагирует, как и на требование вызвать адвоката или хотя бы позволить отправить сообщение.

А с другой стороны, чего я ждала? Они точно так же знают правду и точно так же хотят одержать победу.

Я задавалась вопросом «Когда это началось?» много раз. Наверное, знание о том, что что-то не так, сидело во мне с самого начала, но катализатором стала та страшная для меня ночь в Энджелс-Хоуп.

Мы сидели в «Сетевом путнике» с ребятами, хвастались своими достижениями. Помните, мистер Малкольм, как с вашего склада в Деловом районе украли несколько терабайт информации о поставках на будущий квартал, ловко обойдя систему защиты? Это были мы. Нам нравилось колоть вас в ваши наеденные бочка.

Так вот, мы сидели, немного выпили, я решила, что мне хватит, и пошла в убежище. Идти пешком мне минут пятнадцать, и хоть в нашей округе достаточно опасно, мне всегда удавалось без проблем добраться до убежища. До этой ночи. Я шла по тёмному переулку, на всякий случай держала в руке электрошокер, но этот урод напал сзади. Он был тихим, я не слышала ни шороха позади меня. Он резко прижал меня к стене, шокер вывалился, а потом его рука разделилась надвое, и показалось гигантское лезвие, которое он приставил к моему горлу.

— Не рыпайся, милашка! — сказал он мне. — Джонни Два Ножа будет нежным, тебе понравится.

Он расстегнул пуговицу моих джинсов, спустил их до колен, затем стянул нижнее бельё. В этот момент я хотела кричать, но силы меня покинули, я не могла издать и звука. Пока он насиловал меня, в моей голове пролетали мысли, как мне показалось, не свойственные для изнасилования. Я видела реку Эопию, берег, на котором стояла девушка, затем комнату, заваленную кучей запасных частей от андроидов и имплантов, а потом в моей голове прозвучало имя — Мишель.

Во мне что-то умерло в ту ночь. Мне кажется — человечность. Я никак не отреагировала на произошедшее, не рыдала, не закатывала истерику, просто натянула джинсы и пошла в убежище. Уже тогда я поняла, что обычный человек не может так реагировать на произошедший ужас, но сейчас я должна признать: если бы этого инцидента не произошло, я бы никогда не узнала, кто я и зачем я здесь.

Я ненавижу его. Ненавижу эту мразь…

Через несколько дней я увидела первую, как мне казалось тогда, галлюцинацию. Молодой парнишка, очень милый, симпатичный, ошивался возле университета Энджелс-Хоуп, улыбался проходящим девушкам.