"Фантастика 2025-78". Компиляция. Книги 1-15
Шрифт:
— Если бы она назвала его так раньше, она бы исчезла раньше, — безнадежно отозвался Луи, — Все просто. Альберт всегда хотел, чтобы она была на его стороне, он всегда пытался тем или иным способом привлечь ее к себе. Помните, когда он похитил ее? Тогда еще Ричард был на его стороне? — он окинул собеседников внимательным взглядом.
Роман с Винсентом, переглянувшись, несинхронно кивнули; Влад, с запозданием присоединившись к ним, ограничился коротким «угу».
— Я помню, — виконт, все-таки не могущий оставаться безмолвным в такой ситуации, негромко вздохнул, — Да, помню, Татьяна рассказывала, что Альберт пытался переманить ее на свою сторону… Да что там — он и при нас делал ей неприличные предложения,
— Дядя всегда полагал, что ему очень не повезло в жизни, что у него никогда не было настоящей семьи, — Людовик покачал головой и, подойдя к оставшемуся отломанному куску дерева, задумчиво скользнул пальцами по острым краям того, — А он всегда мечтал о ней, он всегда хотел, чтобы рядом с ним были родные люди… Поэтому он всегда желал, чтобы Татьяна, его дочь, признала его, относилась к нему как к отцу. Не столько из-за браслета и кулона, не столько из-за силы носителя — тем более, что в этом мире она итак в его руках. Просто из желания ощутить себя по-настоящему семейным человеком, почувствовать себя отцом… В этом мире у него есть сын, но, вероятно, ему этого недостаточно. Когда Татьяна случайно, в порыве чувств, назвала его «папой», полагаю, она оказалась рядом с ним. Она невольно подтвердила, дала согласие на то, чтобы быть его дочерью… — парень вздохнул и, завершив монолог, покачал головой.
Влад, растерянно оглядев всех своих подавленных спутников, нахмурился, напряженно сглатывая.
— И… что же нам теперь делать?..
— Искать ее! — Винс, не в силах сдержаться, раздраженно топнул, — Добираться до дворца этого чертова мастера, и вызволять уже не только Эрика, но и Татьяну! Пусть он будет ей хоть сто тысяч раз отец, я не позволю своей родственнице оставаться в его лапах! Особенно сейчас… когда знаю о намерениях Мактиере.
Вспышка была настолько яркой, что Татьяне захотелось заслониться рукой, что, в общем-то, она и сделала, для надежности еще и закрыв глаза.
Свет немного померк.
Девушку окутало странное тепло, коснулось слуха тихое потрескивание огня. Не решаясь открыть глаза, она неуверенно потянула носом воздух и, почувствовав запах каких-то травок, каких-то благовоний, вдруг испытала неимоверно острое чувство дежа-вю и, перепугавшись его, распахнула глаза.
Кругом было красиво. Несмотря на то, что окружал ее теперь уже отнюдь не лес, и даже не живая природа, не признать красоту этого места было бы затруднительно.
Как, впрочем, и не понять, что это за место.
То, что каким-то образом оказалась во дворце, Татьяна поняла сразу — где же еще могут быть столь богато изукрашенные изящной лепниной стены, где еще может царить такая роскошь? Где, особенно при учете того, что роскошь в этом мире находится под запретом, что замки здесь не приветствуются, можно встретить такое обилие прелестной мебели, сделанной под старину? Где еще может вот так же жарко гореть огонь в великолепном, хотя и немного тяжеловесном камине? Среди всего этого великолепия она, в измученном долгим путешествием наряде, усталая, растрепанная, казалась сама себе нищенкой, заявившейся, чтобы что-то стянуть у богатого дворянина.
Позади послышались шаги — безумно, безмерно знакомые шаги, — и девушка ощутила, как у нее сжалось сердце. Леденящий ужас охватил ее, ужас не сегодняшнего дня, но дней прошлых, холод, скрытый глубоко в ее воспоминаниях — память о том, что заставил ее некогда увидеть приближающийся человек… и что он в этом мире исполнил.
— Здравствуй, дочка, — знакомый голос, в котором так и витала улыбка, заставил ее сжать плотнее губы, — Долго же мне пришлось ждать тебя.
— Если бы я понимала, каким образом попала сюда, тебе бы пришлось ждать еще дольше… — она медленно обернулась,
в упор взирая на собеседника и почти выплюнула, — Папа.Альберт выглядел великолепно. Создание собственного мира, вне всякого сомнения, пошло ему на пользу — с прошлой их встречи в гостиной Нормонда мужчина, казалось, еще больше помолодел. Одет он был, вопреки ожиданиям дочери, думавшей увидеть родителя в королевской мантии или в золоченом камзоле, очень просто, совершенно по-домашнему: в простые темные джинсы и белую, не заправленную в них, рубашку с расстегнутым воротом и закатанными до локтя рукавами. Кроме того, он был бос, видимо, по причине довольно теплой атмосферы в комнате.
В ответ на слова девушки он широко улыбнулся и вежливо приподнял бровь.
— А разве ты не поняла этого, моя дорогая? Ведь все очень просто — это то, что один из твоих приятелей, наш общий предок, окрестил «магией слова», способности заклинателей: одно-единственное слово может стать заклятием, влекущим за собою цепь неких событий. Ты, впервые за все время пребывания в этом мире, моем мире, нашем мире, Татьяна, впервые назвала меня «папой»… Ты признала себя моей дочерью и, как то было запланировано мной, оказалась рядом со мною, с твоим отцом. И я рад, я очень рад этому, дочка! Я скучал по тебе.
Попыток обнять ее Альберт не делал, однако, девушка на всякий случай сделала шаг назад.
— А вот я как-то не очень, знаешь ли… — она поморщилась и, недовольно скрестив руки на груди, окинула комнату долгим претенциозным взглядом, — Мы в твоем дворце? — мужчина кивнул, и дочь его продолжила допрос, — Это здесь ты держишь взаперти моего мужа?
— Не прямо здесь, — ответ был спокоен и легок до такой степени, что у Татьяны зачесались кулаки, — Но все-таки неподалеку от себя. Но я поражен! Ты с самого начала знала, что Эрик, мой бедный племянник, жив… — маг прищурился, вглядываясь в собеседницу, — Ты чувствовала это, знала наверняка, что я сохранил ему жизнь, знала еще до того, как Людовик сообщил тебе, что я никогда и никому из своих племянников не причиню вреда…
— Роману ты причинял вред, как и Эрику, и Луи, — девушка нахмурилась, — Не говори мне, что не обидишь их! Еще удивительно, что Людовик сумел выбраться из-под твоей власти, пошел против тебя…
Альберт мимолетно поморщился и на несколько мгновений прижал руку к груди с левой стороны.
— Не напоминай мне о его предательстве, будь добра, дочка. Боль разочарования по-прежнему сильна… Но это не имеет значения, — он тряхнул головой и, мягко улыбнувшись, шагнул вперед, вновь приближаясь к дочери, — Сейчас важно лишь то, что ты снова здесь, снова рядом со мной! Сейчас важно только, что мы можем почувствовать себя семьей, вновь, как и много лет назад… и еще более важно, что я больше не могу позволить тебе идти против меня, — темные глаза странно сверкнули, и девушка напряглась. Взгляд ее случайно скользнул по шее родителя, к расстегнутому вороту его рубашки, и сердце несколько раз нервно дернулось.
На шее Альберта, очень удачно вписываясь в общий его наряд, красовался до боли знакомый его дочери кулон — маленькая фигурка кошки, выточенная из какого-то прозрачного камня.
Знающая, что отец обладает этими предметами, извещенная о том, что силу носителя в этом мире он забрал себе, она, тем не менее, испытала страх и, действуя почти против воли, опустила взгляд, устремляя его к правому запястью мужчины.
Рукава рубашки его, как уже упоминалось, были закатаны, руки до локтя обнажены и ничто не помешало ей увидеть очень ловко сидящий на его руке изящный браслет, выполненный в виде изогнутого кошачьего тельца, держащего передними лапками и хвостом черный камень. Мельком отметив, что никаких трещин на камне не наблюдается, Татьяна не смогла сдержать вздох.