"Фантастика 2025-78". Компиляция. Книги 1-15
Шрифт:
— Мне было интересно, — Татьяна немного поникла. Свою вину она чувствовала и понимала, оспаривать ее даже не пыталась, и как оправдаться не имела ни малейшего понятия.
— Интересно? — мужчина красиво изогнул бровь, — Что тебе там было интересно, милая? Бочки с вином? Не думал, что ты настолько интересуешься… этим.
Сообразив, что под «этим» жених подразумевает алкоголь, девушка торопливо замотала головой, спеша оправдаться.
— Нет-нет-нет, я совсем даже не это… Ну, просто у папы во дворце все так необычно, все так… как в средневековых замках, вот я и хотела посмотреть на средневековый винный погреб! Не пить же я это вино собиралась…
Слова прыгали на язык почти сами собой. Она говорила, говорила и понимала, что ничего не выдумывает, что сообщает правду,
— Ладно, — Ричард устало вздохнул и, продолжая обнимать девушку, повернулся вместе с ней к выходу, — Твой отец сказал, что тебе нужно отдохнуть. Он сделал все, что было в его силах, чтобы помочь тебе, но теперь тебе необходим постельный режим хотя бы на несколько дней… И я пообещал исполнить его предписание! — он быстро улыбнулся и, старательно напуская на себя грозный вид, осведомился, — Пойдешь сама или мне понести тебя на руках?
Татьяна его не услышала. Слова оборотня о постельном режиме, каковой ей якобы прописал родитель, вызвали у нее смутные ассоциации с чем-то, чем-то, чего она не помнила, не могла вспомнить, но что совершенно точно некогда имело место в ее жизни. Постельный режим… Кажется, когда-то он уже был ей предписан, причем ситуация, приведшая к этому, была похожа на нынешнюю — она упала с большой высоты. Но где это было, когда? Как странно, что события прошлого ускользают от нее… Ей-то всегда было известно, что отец — опытный и очень сильный маг, что вернуть, восстановить ее память ему ничего не стоит! Почему же на этот раз не вышло?..
— Татьяна! — оборотень, несколько встревоженный молчанием девушки, осторожно помахал перед ее лицом рукой, — Ты в порядке? Ты меня слышишь?..
— Да… — Татьяна прерывисто втянула воздух и медленно провела ладонью по лицу, будто сбрасывая паутину забвения. Паутина, надо заметить, не стряхнулась, но действиями своими девушка была вполне удовлетворена и даже успокоена.
— Прости, я… Должно быть, и в самом деле не очень хорошо себя чувствую. Ты проводишь меня до спальни? — на губах ее возникла слабая улыбка, и Ричард, чьи чувства рядом с этой девушкой, чувства, забытые сначала по собственной воле, а потом по воле Альберта, расцветали вновь, все ярче и ярче, не удержался. Он медленно наклонился и мягко, нежно, прочувствованно коснулся своими губами губ «невесты». В конце концов, он, как «жених» имел на это полное право, даже мастер рекомендовал ему поддерживать навязанное амплуа!
— Конечно, — тихо и ласково ответил он, оторвавшись от губ девушки, — Конечно, провожу. Я не оставлю тебя, Татьяна, больше никогда не оставлю! — он глубоко вздохнул и неожиданно улыбнулся. В груди словно поселилось маленькое солнышко, которое согревало оледеневшую душу, согревало самую сущность мужчины, заставляя его испытывать самое искреннее, самое неподдельное счастье. «Неужели я действительно люблю ее?..» — мелькнуло в голове, и Ричард на мгновение закусил губу. Ему было хорошо. Он был счастлив, и он любил! Любил, наверное, впервые в своей долгой жизни, хотя бы потому, что предыдущих любовей своих не помнил. Он любил, был любим и не хотел, чтобы это заканчивалось. Хотел лишь сжать девушку в объятиях и не отпускать ее больше никогда.
В голову пришло воспоминание о словах этой самой девушки, утверждавшей, что где-то в плену у мастера находится ее муж. Ричард нахмурился и крепче сжал ее в объятиях. Ну, уж дудки! Никакому мужу он свою невесту не отдаст! И пусть только попробует кто-то отобрать ее у него, он им устроит…
— Идем? — он опять опустил взгляд на задумчиво созерцающую его девушку, и ласково улыбнулся ей. Та кивнула.
— Послушай, я только сообразила… а где папа?
— Когда он рассказал мне о том, что случилось, я бросился к тебе, — оборотень, уже увлекая собеседницу ко входной двери, легко пожал плечами, — Он остался в коридоре, я полагаю, мы встретим его, когда будем проходить мимо.
Он оказался прав. Альберт, оставленный клевретом в порыве волнения в коридоре,
по сию пору оставался там, переступая босыми ногами по каменному полу, и не желая нарушать уединение сладкой парочки. Его раздирали противоречия. В прежние времена, еще в том, старом мире, он был категорически против отношений Татьяны с Ричардом, полагая того не подходящей для нее партией, в мужья ей он прочил другого, совсем другого, того, кто заслужил куда как большее доверие, того, к кому он был искренне привязан… того, кто предал его. Теперь других кандидатов в спутники жизни Татьяны рядом как будто не наблюдалось, поэтому приходилось довольствоваться, чем есть, и великого мастера это несколько угнетало. Оборотень, до мозга костей преданный ему, послушный, покорный, не допускающий даже мысли о предательстве — уж об этом-то Альберт, регулярно контролирующий его сознание, заботился сполна, — по-прежнему не казался ему достойной партией для его дочери, однако, выбора не было. В конечном итоге, изменив воспоминания Татьяны, он не мог изменить ее чувства, если бы навязанные шли вразрез с настоящими, она бы могла что-то заподозрить, а так… К Ричарду-то девочка всегда была очень привязана.Распахнулась, привлекая его внимание, дверь; Татьяна в обнимку с Ричардом вышла в коридор. Альберт поспешно натянул на лицо самое приятное, самое приветливое выражение и шагнул навстречу.
— Вижу, Ричарду удалось убедить тебя отправится отдыхать? — он подарил дочери мягкую улыбку и, одобрительно кивнув клеврету, добавил, — Молодец.
— Я сделал, как вы велели, мастер, — последовал довольно сдержанный ответ. Ричарду эта ситуация претила. К девушке он испытывал самое искреннее расположение, обманывать ее совершенно не хотел, а был вынужден по приказу мастера лгать. И даже сейчас, в эту секунду, в этот момент! Татьяна же думает, что мастер хвалит его за то, что он убедил ее отправится отдохнуть, что за его словами кроется намек на приказ заботиться о ней, а все совсем иначе! Мастер похвалил его за хорошо разыгранную роль, и он ответил, что поступил соответственно приказу. Что он обманул Татьяну, а она поверила… Как это отвратительно. Он всегда был честным человеком, всегда презирал, ненавидел ложь, и что теперь? Зачем мастер заставляет его опускаться до банального вранья?..
— Ну, что же, я не буду задерживать вас, идите, — Альберт быстро улыбнулся, делая шаг в сторону и пропуская будущих супругов мимо себя, — Татьяна, тебе задание — как следует отдохнуть и выспаться! Ричард, последи, чтобы она не нарушала постельный режим.
— Хорошо, папа.
— Как прикажете, мастер.
Два голоса прозвучали, как один, и оборотень, обнимающий девушку, неспешно направился прочь по коридору, увлекая ее в свою собственную комнату, коль скоро их общей в этом дворце не имелось.
Мастер проводил их долгим взглядом и, тонко усмехнувшись, отвернулся, возвращаясь в свои покои. Дело было сделано, причем сделано очень удачно, быстро и четко, и он имел полное право гордиться собой.
Татьяна останется с ним, будет на его стороне. Она не позволит своим друзьям причинить ему вред, а он знает — ее слово значимо для них, против девушки они не пойдут. Глупцы! Хотели справиться с таким сильным человеком, как он, с таким сильным магом — да это же курам на смех! Даже не взирая на то, что Винсент — его и ее предок, что он довольно силен и некогда проходил выучку у Рейнира. В конечном итоге, о том своем прошлом он уже давно забыл, все навыки растерял, поэтому опасен быть не мог.
А Людовик? Мальчик был способным учеником, мог бы стать действительно сильным магом, но потерял право даже зваться таковым, после того, как столь коварно и подло предал своего учителя, своего наставника! Если бы он повременил, поучился бы еще, Альберт бы сделал из него действительно сильного мага, возможно, даже равного себе, но так… Мальчишка остался не более, чем мальчишкой, владеющим несколькими дешевыми фокусами, так толком и не научился ничему, только нахватался умных мыслей.
Кто же остается еще? Бессмертный Владислав — самая большая ошибка мастера. На этого можно даже не обращать внимания — его достаточно закрыть где-нибудь на века, и забыть там.