"Фантастика 2025-78". Компиляция. Книги 1-15

Создавалось ощущение — ощущение очень неприятное, пугающее до дрожи, — что и браслет, и кулон сейчас действительно находится на своих местах, в руках человека, которому они и были предназначены с самого начала. Но как и почему?.. Ведь Альберт не имеет, и никогда не имел прямого отношения к роду де Нормонд, а украшениями мог владеть лишь тот, кто связан с этой семьей кровными узами! Или же… нет?

Девушка нахмурилась, всматриваясь в браслет пристальнее. Альберт, судя по всему, понимающий ее размышления, молча ждал вердикта дочери, не пытаясь мешать ей.

— Винсент говорил… — медленно начала она, неуверенно поднимая взгляд на отца, — Что ни браслет, ни кулон не были созданы тем магом, что был потомком Рейнира. Что тот старик был безумен, он не покидал своей избушки, и кто создал все это — остается загадкой… Поэтому ты можешь владеть ими, да? Поэтому тебе уже не так важна кровная связь с родом де Нормонд?..

Если мастер и догадывался о мыслях, занимающих сейчас его дочь, то услышать их он явно не ожидал. На лице его на миг отобразилось непонимание, потом откровенный вопрос и, наконец, — вежливая усталость, эдакая снисходительность умного человека к кому-то не столь сообразительному.

Он воздел указательный палец и слегка покачал им из стороны в сторону.

— Татьяна-Татьяна, боюсь, тебе не следует вмешиваться в эти дела. Разве есть какая-то разница, в чем причина? Эти вещи, эти предметы… — он мягким, каким-то очень изысканным жестом поправил браслет на руке и скользнул пальцами по кулону на шее, — Были созданы для меня, и я всегда говорил об этом. Лишь мне известно, как в полной мере использовать их силу, лишь я знаю, как держать их в узде… Говорить сейчас, повторять то, что уже известно, мне кажется довольно бессмысленным. Расскажи лучше иное… скажи, как ты оказалась здесь, в моей Вселенной? Каким образом смогла обмануть мою магию? Последний раз, когда я видел тебя, ты удалялась из гостиной замка куда-то в сторону помещений для слуг, не знаю, с какими целями, а после я уже ощутил, что ты здесь. Как же могло случиться, что ты все-таки попала туда, где тебя не должно было быть, да к тому же еще и сохранила память?

— Упала в пропасть, — буркнула девушка, абсолютно не горящая желанием пересказывать все свои злоключения, — А ты, значит, решил в этом мире отказаться от моего существования! Что ж, это доказывает твою горячую любовь… — она негодующе фыркнула и прошлась из стороны в сторону, не испытывая жгучего желания находиться рядом с родителем и смотреть ему в глаза, — Впрочем, до меня доходили слухи, якобы у меня есть брат?

Маг тонко улыбнулся, приподняв один уголок губ и, вздохнув, слегка покачал головой.

— О, нетерпимость юности… я должен был уже привыкнуть к ней, но, увы… Сейчас не время, дочка, не время и не место говорить о твоем брате и моем сыне. Не время и не место потому, что ты слишком агрессивно настроена, ты не желаешь понимать меня… ты, вместе со своими друзьями и родственниками, мечтаешь низвергнуть меня, сбросить с пьедестала, ты хочешь устроить переворот в моем мире! — в темных глазах вспыхнули и тотчас же погасли обжигающе-опасные искры. Мастер медленно, глубоко вздохнул, и подавил мимолетную вспышку ярости.

— Но скоро все это будет уже неважно, — по губам его вновь змеей скользнула мягкая улыбка, и мужчина, по-видимому, не желая оттягивать какой-то, очень приятный ему, момент, уверенно шагнул вперед, ловя расхаживающую туда-сюда дочь за плечо и вынуждая ее остановиться и взглянуть ему в глаза, — Ты поймешь, где твое место, поймешь, что тебе надлежит делать… Ты поймешь, что ни я, ни кто-либо еще не враги тебе, что этот мир столь же твой, сколь и наш, и что здесь мы все можем жить в согласии! Смотри мне в глаза, Татьяна, смотри…

— Я не буду смотреть! — девушка, сама себе напомнив Романа, упрямо топнула ногой и демонстративно отвернулась, — Я не хочу, чтобы ты снова гипнотизировал меня, не хочу опять видеть кошмары наяву! Не хочу, чтобы ты пытался внушить мне какую-нибудь ложь, я не Луи, и я не буду…

— Своевольная девчонка! — Альберт, по всему видно, не ожидавший такого резкого отпора, почти зарычал и, схватив дочь за плечо, рывком повернул ее к себе, — Я устал от твоего непослушания, я — твой отец, и я требую уважения к себе! Не смей мне перечить! — сильная рука уверенно стиснула нижнюю челюсть девушки; мужчина приблизил свое лицо к ее. Татьяна замерла, застыла, часто-часто моргая, испуганная этим неожиданным всплеском ярости, не понимающая, надо ли смотреть или, может быть, все-таки…

Но было уже поздно.

Попавшая в плен темных глаз отца, лишенная возможности шевелиться, двигаться, она замерла, приоткрыв рот и не отрывая взгляда от своего собеседника и родителя. Он смотрел на нее в упор, смотрел, не произнося ни слова, и у девушки мелькнула паническая мысль, что с нею он поступает сейчас точно так же, как некогда поступал с Ричардом. Так же, как с тем же оборотнем поступал Людовик…

Взгляд Альберта, его темные глаза, казалось, проникали в самую душу, говорили яснее слов и заставляли теряться, путаться среди правильных и неправильных мыслей.

Татьяне показалось, что она теряет сознание. Все плыло, лицо отца как-то смазывалось, сминалось, оставались только эти жуткие черные провалы, огнем горящие на нем, такие притягивающие и такие пугающие.

В голове прочно поселился странный туман. Она пыталась удержаться на грани, она цеплялась за свои воспоминания, старалась не дать себе забыть, запутаться… все было тщетно. Память ускользала от нее, воспоминания терялись и путались, сменяясь другими, непонятными, смутными, но постепенно обретающими ясность.

Что-то зазвенело, и Татьяна, уже практически отключившаяся, вдруг пришла в себя. Из тумана, окружившего ее, выплыло лицо, такое родное и такое знакомое, и девушка, заулыбавшись, прошептала одно слово, отозвавшееся в груди теплой волной.

— Папа…

— Ты пришла в себя, моя девочка? — лицо отца казалось испуганным, в глазах поселилось волнение. Татьяна непонимающе мотнула головой и, сжав виски, попыталась понять, вспомнить, что могло так обеспокоить ее родителя.

— В себя?.. — растерянно пробормотала она и, вновь подняв взгляд, недоуменно моргнула, — Что случилось?

— Ты упала с большой высоты, — Альберт тяжело вздохнул и, не мудрствуя лукаво, мягко привлек к себе дочь, поглаживая ее по волосам, — Я так волновался за тебя, так беспокоился… Разве ты не помнишь? Ты зачем-то пошла в подвал, там была дверь…

— Да, я… — девушка, прижавшись к отцу, честно попыталась припомнить подробности, — Там была дверь, я хотела взглянуть, что за ней, но упала… Ох, моя голова, — затылок внезапно свело болью, и она со стоном схватилась за него. Отец обеспокоенно нахмурился.