"Фантастика 2025-86". Компиляция. Книги 1-21

Однако, когда портной продемонстрировал готовую вещь, Мэл лишилась дара речи от восторга. «Последний писк моды», — с гордостью объяснил господин Линч, приподняв полу платья, широкая юбка которого шла на запах, и под ней обнаружились самые настоящие брюки — специальный костюм, в котором модницы могли бы ездить в мужских седлах. К нему также приготовили высокие сапоги из мягкой телячьей кожи, плотно обхватывающие голени.

Глянув на себя в зеркало, Амелия впервые за долгое время испытала удовлетворение от увиденного. Косы и болотного цвета костюм — такой необычный для нее, прошлой Амелии, даже немного дерзкий.

Мэл улыбнулась, разглядывая себя. Не сдержалась, покрутилась перед трюмо, приподнимая юбку.

Новая одежда шла ей невероятно. А трехразовое питание, приготовленное великолепной матушкой Соули, и крепкий длительный сон сделали свое дело: бедра и грудь округлились, пропало ощущение чрезмерной худобы, на извечно бледном лице появился румянец.

Любуясь собой, должно быть, впервые за долгие годы, Мэл вдруг вспомнила отца. Как бы она хотела, чтобы он увидел ее такой. Увы, когда они виделись в последний раз, тот лишь качал головой и расстроенно поджимал губы, чувствуя, что дела у дочери идут далеко не так гладко, как она ему говорит…

С улицы донесся шум. Амелия подхватила уже приготовленный на кровати плащ и почти бегом выскочила из комнаты.

* * *

Когда она сбежала с крыльца, Монтегрейн в компании Оливера, Ронивера, Шебы и остальных собак уже был во дворе. Олли как раз заканчивал с седлом вороного жеребца хозяина, подтягивая подпруги, а Ронни только-только водрузил на гнедую лошадку женское седло, и сам, казалось, смотрел на него с недоумением. «И как в таком ездят?» — так и читалось на его лице.

— Доброе утро! — громко поздоровалась Амелия.

Оценила температуру воздуха и оставила плащ распахнутым — без него, пожалуй, с утра было ещё прохладно, но и застегиваться не было нужды.

Монтегрейн обернулся, ни капли не стесняясь, прошелся по ней взглядом с головы до кончиков блестящих сапог, выглядывающих из-под юбки.

— Доброе утро, — откликнулся в ответ. — Прекрасно выглядите. — Еще раз окинул взглядом ее костюм и добавил: — Необычно. Вам идет.

— Благодарю. — Впервые за долгое время комплимент был ей по-настоящему приятен — потому что она и сама знала, что хорошо выглядит. Непривычное, забытое и, оказывается, такое нужное чувство. — Ронни, ты не мог бы поменять седло на мужское? — обратилась к юноше, в душе радуясь, что успела вовремя, и из-за ее капризов конюху не придется переделывать все с самого начала.

Ронивер бросил на хозяина вопросительный взгляд, получил ответный кивок и только потом ответил:

— Как прикажете, миледи.

И как только сыновья матушки Соули могли показаться ей одинаковыми? Теперь Амелия понимала, что они совершенно разные не только по характеру, но и внешне — по мимике, взгляду, поведению. Вот и сейчас более смелый Оливер улыбнулся ей, хотя к нему персонально никто не обращался, и громко поздоровался:

— Доброе утро, миледи!

— Доброе, — отозвалась Мэл.

Она очень надеялась, что доброе. Потому как понятия не имела, чем это утро закончится — кто знает, как отреагирует супруг на то, в чем Амелия собиралась ему признаться. Не подписывает ли она себе приговор своими благими намерениями?

Чтобы отделаться от таких мыслей и от сомнений одновременно, Мэл мотнула головой, чем привлекла к себе заинтересованный взгляд хозяина поместья.

— Ничего, — ответила на невысказанный вопрос.

Он смотрел на нее с прищуром. Оливер подвел к нему коня, и тот не глядя перехватил повод.

— Вы сегодня действительно необычно выглядите. И я не про наряд.

Просто сегодня она решила начать новую жизнь. Или умереть, если он ей не поверит.

Зато умрет красивой… Нелепая мысль, но и она вызвала лишь улыбку — как здорово принять решение самостоятельно и распоряжаться своей жизнью.

— Выспалась, — соврала Амелия, так как от нее все ещё ждали ответной реплики.

Монтегрейн кивнул, принимая ответ.

— Место! — велел собакам, показывая, что сегодня не берет их с собой, и повернулся к коню.

Джо, Мэл наконец-то узнала имя этого черного красавца.

* * *

Сперва ехали шагом, потом рысью. Монтегрейн держался впереди и разговоров не заводил, казалось, будучи полностью погруженным в собственные мысли и ощущения в ноге.

Мэл не старалась догонять, намеренно держалась на расстоянии и просто с удовольствием дышала прохладным утренним воздухом.

В раннем подъеме существует особая магия. Раньше, в детстве и юности, задолго до свадьбы с Бриверивзом, она всегда вставала с рассветом. Заспанные служанки, из-за госпожи вынужденные подниматься в такую рань, всегда качали головами и поражались, когда та успевала высыпаться. Успевала. Потому что ее ждали сад, бабушка, отец, подруги… Потом сад уже без бабушки, но отец и подруги — всенепременно.

Выйдя замуж, Амелия потеряла эту магию утра. А порой и вовсе позволяла себя не вставать с постели до самого ужина. Для чего? Какой в этом был смысл?

Сейчас же Мэл с новой силой ощутила, сколько всего потеряла за годы брака, и ей безумно захотелось это восполнить.

И она поддалась этому желанию — пустила лошадь галопом. Гнеда, как представили ей рыжую молодую кобылку, словно только этого и ждала и с радостью понеслась с холма.

— Осторожно! — раздался в спину окрик супруга.

Мэл не ответила, полностью отдавшись ощущениям — скорость и ветер в лицо.

Тело помнило. Точно знало, когда нужно отклониться назад и погасить толчок поясницей, когда перенести вес тела на стремена, когда наклониться вперед, скользя по седлу, как дышать в ритме движения лошади: в какой момент делать вдох, а когда выдох.

Хотелось раскинуть руки и кричать в полный голос — от переполняющих в этот момент эмоций. Но все же Амелия не рискнула — слишком давно не сидела в седле, и предпочла крепко держатся за поводья.

Наконец, домчавшись почти до самого озера, Мэл придержала Гнеду. Лошадка перешла на рысь, а Амелия обернулась — спутник остался далеко позади. Стало немного совестно — естественно, с его травмой, галопа ему следует избегать. Совестно, но не слишком — ее все еще переполняли эмоции.

Немного подумав, Амелия направила Гнеду в сторону — подальше от раскидистых ветвей деревьев, — чтобы их с лошадкой наверняка было видно с холма. Там они и остались ждать.

— Вы прекрасная наездница, — оценил Монтегрейн, наконец приблизившись. И его взгляд ясно говорил: «Что ж ты притворялась неумехой в прошлый раз?».