"Фантастика 2025-86". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
— Предлагаешь мне стать предателем?
Глаза собеседника вдруг вспыхнули.
— Кого, Рэйм?! — Крист в сердцах саданул по столу ладонью. — Конрад мертв уже пять лет. То, что он связал тебя обещанием, с его стороны было настоящей подставой. Ты знаешь, я это знаю и черт-те сколько лет держу свое мнение при себе. Но тебе не кажется, что ваша дружба в принципе всегда была в одностороннем порядке? Сколько у тебя проблем из-за него? Всю жизнь и до сих пор, а?!
Рэймер молчал, хмуро глядя на вспылившего Дрейдена. Что ж, нужно отдать ему должное: если он действительно все это время так думал, то высказался о покойном принце плохо впервые.
— Спасибо за честность, —
Дрейден скрипнул зубами.
— Да с чего вы с ним взяли, что король и его новый наследник станут убивать бастарда?!
Примерно то же самое Рэймер сам сказал принцу, когда его ребенок только-только родился. Знал бы он тогда то, что знает сейчас…
— Станет, — ответил коротко и первым отвел взгляд.
Кристис знал многое, в том числе и то, что чуть меньше пятнадцати лет назад возлюбленная Конрада родила ему ребенка и скончалась при родах. То же было известно и Блэрарду Гидеону. Только, в отличие от Гидеона, Дрейден был лично знаком с этим ребенком. А Гидеон в свою очередь, в отличие от Дрейдена, знал кое-что еще, о чем Рэймер не собирался рассказывать другу, чтобы не утащить его за собой ещё глубже.
Кристис выругался вполголоса.
— Дружище, — вздохнул, откинувшись на спинку и проведя ладонью по лицу, — я просто не хочу, чтобы тебя убили. Если Амелия догадается и сообщит Гидеону…
— Не сообщит, — покачал головой Монтегрейн.
И Дрейден с загоревшимся взглядом подался вперед, зажав ладони между колен.
— Ну-ка, ну-ка, я еще чего-то не знаю?
Рэймер кивнул.
— Думаю, мы сумеем договориться, и она сообщит Гидеону то, что нам будет выгодно.
Кристис изумленно моргнул и замер, обдумывая услышанное. Монтегрейну даже показалось, что он слышит, как в голове друга, словно в часах, крутятся шестеренки, пока он обдумывал полученную информацию.
— Эгей! — наконец отмерев, Дрейден довольно потер ладонь о ладонь. — Живем! Ты ее таки подкупил? — Пауза и ехидный прищур. — Или соблазнил?
Рэймер в ответ скорчил гримасу.
— Я с ней ПОГОВОРИЛ.
Дрейден повторно моргнул и окаменел, и Монтегрейн всерьез задумался о том, не попала ли Лана тому тарелкой прямо по голове.
— Она тебе нравится! — вдруг выпалил друг с таким видом, будто Рэймер на самом деле только что признался ему в чем-то сверхъестественном.
Монтегрейн одарил собеседника тяжелым взглядом.
— Я думаю, она неплохой человек и заслуживает уважения.
— Нравится, — безапелляционно вынес вердикт Дрейден.
— Со своей личной жизнью разберись, — искренне посоветовал ему Монтегрейн.
* * *
Амелия на ужин не пришла. Дафна сказала, что ее госпожа сегодня вообще не выходила из комнаты и все три раза принимала пищу у себя. Готовилась к вечерней процедуре, которую они запланировали еще вчера?
Больше он служанку не расспрашивал, отпустил, и та, довольная, умчалась помогать Лане с вечерней уборкой. Дафна вообще как-то поразительно быстро переквалифицировалась из личной помощницы Амелии в горничную с общими обязанностями по дому. Рэймера она по-прежнему побаивалась, зато работы — нет, что его абсолютно устраивало.
А ещё она, кажется, успела без ума влюбиться в Олли. Что Монтегрейну тоже было на руку: в верности матушки Соули и ее детей он не сомневался, а раз у Дафны были планы на Оливера, то можно было надеяться, что и она не побежит с докладами к Гидеону.
Дрейден был прав в одном: удавка затягивалась, и полностью доверять недавно появившимся в доме людям точно не следовало.
На
самом деле, в первые дни Рэймер серьезно присматривался к Дафне, но все же склонялся к тому, что вряд ли она была приставлена к Амелии для дополнительной слежки за тем, что творится в доме, — наивна и глуповата. Уже или попалась бы за подслушиванием, или где-то продемонстрировала бы, что не так глупа, как кажется. Однако не было похоже, что Дафна вообще интересуется кем-то или чем-то, кроме Олли. Оливер и сам как-то расцвел и будто даже вытянулся в росте рядом с ней (во всяком случае раньше Монтегрейн не замечал, что тот выше брата). Может, плечи расправил? Ну-ну…Амелия обещала прийти через час после ужина. Таз, бинты, спирт и чистая ткань, как она заказывала, были заранее принесены и оставлены Даной в углу гостиной. Там же в нераспечатанном бумажном пакете лежали и покупки из аптеки.
Рэймер усмехнулся, вспомнив лицо владельца аптекарской лавки, когда к нему с утра пораньше заявились лорд и леди Монтегрейн и заказали несколько шприцов разных размеров, набор игл и резиновый жгут.
Рэймер тогда вдохновенно соврал, что они испытывают новые методы для лечения лошадей. А Амелия вовремя подыграла, заметив, что на юге переливание крови применяется ещё со стародавних времен.
Вот может же, когда хочет — и соображает быстро, и не зажимается. А потом будто какая-то заслонка в голове опускается — и все: глаза долу, лицо, лишенное эмоций.
В такие моменты ужасно хотелось взять ее за плечи и тряхнуть, чтобы снова ожила. Только это была плохая, плохая идея. С тем же успехом можно было вообще, не церемонясь, ее ударить, потому как, судя по поведению, именно этого она подсознательно и ждала от любого мужчины.
Зря, кстати, только от мужчин — у матушки Соули рука тоже тяжелая, один раз влепила Кристу так, что тот неделю ходил с фиолетовым распухшим ухом.
Однако Амелия чуралась именно противоположного пола. И от понимания этого хотелось ударить по-настоящему. Только не ее, а Эйдана.
Рэймер был в ванной, смывая с себя следы очередного отвратительного дня, когда в дверь постучали. До назначенного времени оставалось еще не менее четверти часа, поэтому он подумал, что понадобился кому-то из слуг или Дрейдену. Что только подтвердилось тем, что после двойного стука дверь таки отворилась, и кто-то вошел внутрь.
Пришлось выходить. Если бы это был Крист, тот бы спокойно заглянул в ванную, но раз пришедший топтался у дверей, то это явно был кто-то из женщин.
— Иду! — крикнул он через дверь.
Наскоро обтерся полотенцем. Чуть не свернул себе шею, поскользнувшись на мокрых плитах пола, лишь в последний момент ухватившись за настенную полку. Получил по голове свалившимся сверху куском мыла и какой-то бутылкой, которая стояла там черт-те сколько времени, но ее содержимым он не интересовался. В сердцах выругался, помянув свою ногу недобрым словом. Набросил на плечи громоздкий халат, запахнул потуже, прихватив длинным поясом, и поплелся встречать незваных гостей.
Гостью…
Амелия стояла к нему спиной и рассматривала пейзаж в раме на одной из стен. Картину рисовала Анабель. Ромашковое поле под ярко-синим небом и палящим солнцем, головки белых с желтой сердцевиной цветов, склоненные от ветра, белоснежные облака. У его покойной жены был истинный талант, и поле выглядело как настоящее, живое. Она сама повесила этот холст в этой комнате, неудачно пошутив, что после ее смерти картина будет напоминать ему о ней — как в воду глядела. Цветочный пейзаж не слишком-то вписывался в остальной интерьер, но убрать последний подарок Анабель рука не поднималась.