Фантазии Старой Москвы

Прихлебывая на кухне горячий напиток, Юрка осмелился спросить:

– А зачем вы нас к себе взяли? Мы ж непонятно кто.

– Про вас-то мне как раз все ясно. Вы странники. Именно про вашего брата говорят: гость в дом - Бог в дом. А вот про себя я не понимаю ничего. Восемь лет прожив в Америке, вернуться в эту...

– Пошто было возвращаться.
– Мальчик спросил механически, уже полусонно.

– Пригласили. В университет, лучший в мире. Красный диплом, кипят идеи продвинуть науку, тщеславие и все в этом роде. Думал, там демократия и либерализм. Оказалось, прохиндеи. Я разгадал одну научную загадку, над которой бились несколько поколений математиков, но авторство присвоил другой, авторитет... чтоб его. Опубликовал он открытие под своим именем - и гудбай. Да тут еще мама больная. Опять же, Старая Москва какая-никакая, а Родина. Ну, да, во временах, в которых довелось родиться, живут и умирают. Да, жизнь не удалась, но...

Григорий увидел, что мальчик уже сладко сопит, и разумно прервал свой спич. Юрке снилось, что он сбежал от старика, затесался в какую-то щель и вдруг очутился в недрах Дворца Детских Радостей. Кругом игрушки, игрушки, игрушки... На голову села птичка и принялась шебуршить в волосах. По телу текли приятные токи...

– Внук?
– Спросил Перельсон.

– Напарник, ответил старец, поглаживая мальчика по непослушным патлам.
– У нас свое дело: погорельцы Бога ради.

– Понимаю. Нелегкий хлеб.

– Интересно все же. Разные люди, характеры.

– М-м-мда. А я вот родился социопатом. Псих-одиночка.

– Математику-то совсем бросил?

– Почти да. Только в качестве прикладного заработка использую: репетиторствую.

– А может оно и к лучшему.

– Что - оно...

– Вот Юрка. Выучится например математике, станет в формулах ковыряться - мозга за мозгу и...
– Феодосий осекся. Будучи великим психологом, старец невольно оскорбил хорошего человека.

– Да... может быть.
– Григорий всем видом дал знать, что не обиделся.
– Кому-то трафит, кому-то не очень. Колесо сансары. Но от математики редко с ума-то сходят, ведь она суть есть язык Вселенной, при помощи которого мы учимся слышать музыку небесных сфер.

– Да я тоже без семьи, да и родных детей нет. – Старик, казалось бы, сменил тему, но на самом деле сказал о сути.
– А ты еще нестарый, найдешь какую-нибудь, настругаете. И все потекет обычным чередом. И почему не на Святой Земле?

– Да нет уж там ничего святого - сплошной живоносный огонь. Там те же люди, что и в Большом Яблоке: прощелыги.

– Ну-у-у, сынок, так тебе везде будет горчица. Ты вот, что: бросай всю эту меланхолию. Начинай наконец жить. Ежели глаза твои видят, хер стоит - радуйся, это ж дар Божий. И вообще утро ночи мудренее. Вот глянь на пацана: его устами сглаголит истина.

Первое, что произнес Юрка, проснувшись и потянувшись на промятом диване, было:

– Деда, поехали домой - а?

СКАЗ ПРО ТО, КАК БОЯРИН ИМПЕРАТОРА ПРИЮТИЛ

Идите, смотрите на сей мир,

подобный пестрой царской колеснице!

Там, где барахтаются глупцы,

у мудрого нет привязанности.

Дхаммапада

Всякий диктатор, чем более пропитывается ближе к старости сентиментальностью (характерно, что все диктаторы до старости доживают, а герои почти что - нет), тем острее ощущает чувство жизненной ущербности, нехватки чего-то такого, отчего существованье могло бы приобрести подлинный смысл. А еще все диктаторы – мелкие, в смысле физическом. Тогда почему же люди ставят на этих существ, почитают и превозносят невеликих закомплексованных тварей? О-о-о, сие есть величайшая тайна, но я сейчас приоткрою эту завесу.

Если у нас в Старой Москве есть Китай-город, почему бы не быть и еще чему-нибудь такому... поднебесному? Я намекаю не на сонмы туристов из братской республики (столь нагло поработавшей Тибет, а в будущем, возможно и Сибирь...), не на труппы (не путать с трупами!) шаолиньских монахов, таскающихся по миру в поисках пропитания, и не на хозяев подпольных цехов, производящих все известные мировые бренды, и уж тем более не на держателей спа-секс-салонов и сомнительных заведений общественного пищеприема. Я о чем-то более возвышенном, словами трудноописуемом.

Пуи, пепельного цвета кобель породы пекинес, получил свои имя в честь последнего китайского императора. Да он и ведет себя так же как все восточные самодержцы: надменно и царственно. И не беда, что минимум двенадцать крайних поколений рода Пу, к которому имеет честь принадлежать Пуи, увидели Свет Божий на русской почве. Евреи вон по планете Земля тысячелетиями скитались, и все одно сохранили присущие только им черты.

На родине чая определенный нрав породы культивировали на протяжении восьми династий. Взращивали животных особого рода, должных скрашивать бытие лиц никак не ниже мандаринов и уж наверняка выше апельсинов. Ну, не беда, что получилась пародия на высшую знать: главное - соответствие заданному образцу. Примерно так создавались болонки, пуделя да бультерьеры - в общем все производные волков, у которых отняли способность выживания вне человеческой среды.

Как и остальные шавки породы пекинес, Пуи глядит свысока на особей всех пород своего вида, вне зависимости от половой принадлежности и габаритов. Оно конечно, с таким росточком выглядит подобное поведение довольно забавно, но верь размер не главное даже в собачьем мире. Вот гляньте на нашего Путина - многое поймете. Даже если четвероногие пытаются заигрывать с Императором, он резко огрызается и норовит куснуть (если что - я не про Путина, а о Пуи). Примерно то же самое он делает и по отношению к двуногим, даже если они ему знакомы. Марку держит - а это уже генотип.

Поводырша Пуи - внушительных объемов тетка, от которой почти всегда дурно воняет, за исключением момента, когда та выходит из ванной комнаты. Причем тетка сама себя старательно обмазывает вонючими веществами, и похоже делает она это назло окружающим.

Ну, там - в жилище Пуи - обитают и другие двуногие, к которым пес благородных кровей относится по-хозяйски строго. В квартире у Пуи козырное место: в центральной зале, из которой двери в другие комнаты. То есть, свита оказывает Императору достойную честь, прячась по ночам в своих конурах, оставляя своего господину срединное пространство. Мимо Пуиного трона они всего крадутся почтительно, потому как Император всегда адекватно реагирует на резкие движения. И уж чего-чего, а не любит Пути… тьфу – Пуи запанибратства. Всякие попытки прикоснуться к себе пес-самодержец пресекает на корню, а зубы ему Собачий Бог дал что надо.

Трапезу четвероногому хозяину подают вовремя, а попробовали бы задержать. От того что Императору не по вкусу, тот выразительно воротит морду, вкусности же принимает великодушно. Конечно, Пуи соблюдает все церемонии, главная из которых - выход в пространство. Там Пуи со всею приличествующей статностью метит разные места, а так же неторопливо, основательно выбирает точку, на которой подобает посрать. Нормальная жизнь высшего существа, которая вообще говоря удалась.

А тут весна, позывы тепла с улицы, флюиды и все такое. Благородный пес привык таскать на себе это неповоротливое вонючее существо, утягивая его туда, куда пожелает душа. Но однажды ошейник сам собою расстегнулся (а может вовсе не случайно, а имело место дворцовая интрига?!), и совпало событие с проходом мимо аппетитно пахнущей сучки. Лихим молодцом Император загалопировал в сторону самки, которая, задрав задницу, ускорила ход. Отчаянный окрик поводырши не возымел действия - супротив природы не попрешь.

Вы не заметили, что императоров и диктаторов иных типов всегда губят случайные сучки? Сие касается не только четвероногих...

В узком проходе Пуи пристроился сзади проходимицы и после нескольких не слишком точных попыток величественно таки впендюрил по самое небалуйся. Та покорно не сопротивлялась, тем самым выразив почтение Высокому (хотя и коротконогому) Лицу. Ну, или морде – неважно.

Когда все закончилось, сучка унеслась прочь. Наш же герой обнаружил, что пребывает в совершенно незнакомом месте.