Фермер: перерождение

— Холодно? — спросил я.

— Чуть-чуть. — Она посмотрела на меня снизу вверх, и в сумраке ее глаза блестели, как звезды. — А ты не мерзнешь?

— Нет, мне нормально.

— А мне холодно, — прошептала она, еще плотнее прижимаясь. — Согрей меня.

Я обнял ее за плечи, и она тут же повернулась ко мне всем телом. Ее лицо оказалось совсем близко, я чувствовал дыхание на своих губах.

— Катя…

— Тише, — прошептала она и потянулась к моим губам.

Поцелуй получился долгим, жадным. Ее губы были мягкими и теплыми, с привкусом вишни и самогона. Она целовалась страстно, без девичьей стыдливости, прижимаясь всем телом.

— Здесь неудобно, — прошептала она, отстраняясь. — Пойдем вон туда, к сеновалу.

В стороне от тропинки виднелась темная громада деревенского сенового сарая. Мы собрали вещи и направились туда, взявшись за руки. Катька шла быстро, явно торопясь.

Внутри сарая пахло свежим сеном и старым деревом. Вечерний приглушенный проникал сквозь щели в стенах, создавая причудливую игру света и тени. В углу высилась огромная копна душистого сена.

— Вот здесь хорошо, — сказала Катька, забираясь на сено и похлопывая рядом с собой. — Мягко и тепло.

Я устроился рядом. Сено приятно пружинило под нами, источая аромат летних трав. Катька сразу же повернулась ко мне, и мы снова слились в поцелуе.

На этот раз она была еще более настойчивой. Ее руки скользили по моей груди, расстегивая пуговицы рубашки. Пальцы были теплыми и ловкими, явно не впервые занимавшимися подобными делами.

— Витя, ты уверен? — прошептала девушка. Больше для приличия.

Я почувствовал, как кровь приливает к голове.

— Уверен, — прошептал я в ответ, прижимаясь губами к ее шее. — Очень уверен.

Чтобы снять ее платьице, понадобилось всего пару мгновений, всего несколько пуговиц сзади, и тонкая ткань соскользнула с плеч, обнажив загорелое тело. Она была прекрасна в вечернем свете — высокая грудь с темными сосками, тонкая талия, плавные изгибы бедер.

— Красивая же ты, — прошептал я, проводя ладонью по ее коже.

— И ты хорош, — улыбнулась она, помогая мне избавиться от рубашки. — Не думала, что городские такие крепкие бывают.

Дальше все происходило как в тумане страсти. Ее тело было горячим и податливым, кожа шелковистой на ощупь. Она двигалась с удивительной грацией и уверенностью, явно зная, что делает и чего хочет.

— Не торопись, — шептала она, направляя мои движения. — У нас вся ночь впереди.

И действительно, торопиться некуда. Мы медленно, с наслаждением исследовали друг друга.

Ее губы и язык творили чудеса, вызывая волны невероятного удовольствия. Когда я отвечал ей тем же, она выгибалась, как кошка, тихо постанывая.

— Боже, какой же ты умелый, — прошептала она, когда мои губы скользнули по ее груди к животу. — Где только научился так…

Когда мы наконец соединились, это было как взрыв. Она обвила меня ногами, двигаясь в едином ритме, направляя и подбадривая. Ее тело принимало меня жадно, полностью, без остатка.

— Да, вот так, — шептала она мне на ухо. — Еще… не останавливайся…

Ее страсть была безудержной, первобытной. Она не стеснялась своих желаний, не скрывала удовольствия, которое я ей доставлял. Когда волна оргазма накрыла ее, она вскрикнула так громко, что птицы в сарае встревоженно захлопали крыльями.

Я последовал за ней почти сразу, с силой, которая удивила меня самого, в последний момент постаравшись не излиться в ее горячее лоно. Мы лежали, тяжело дыша, переплетенные как лозы винограда.

— Не думал, что в деревне такие страстные девушки встречаются, — признался я, когда дыхание немного восстановилось.

Катька засмеялась, нежно поглаживая мою грудь:

— А мы не только страстные. Мы еще и выносливые. — Она повернулась ко мне, и в глазах снова вспыхнул огонек. — Готов ко второму раунду?

Оказалось, что готов. И к третьему тоже. Мы провели в сеновале всю ночь, засыпая и просыпаясь в объятиях друг друга. Катька была неутомима и изобретательна, показывая такие варианты близости, о которых я и не подозревал.

Под утро, когда первые лучи солнца пробились сквозь щели в стенах, мы лежали обнаженные, укрытые только ее платьем. Катька покоилась у меня на груди, мерно дыша. Волосы разметались по плечам, а на губах играла довольная улыбка.

— Надо идти, — прошептала она, не открывая глаз. — Скоро дойка, а я должна быть на ферме.

— Жаль, — ответил я, поглаживая ее спину. — Мог бы так лежать весь день.

— И я бы могла. — Она подняла голову, посмотрела на меня сонными глазами. — Но работа есть работа. Да и люди заметят, если не приду.

Мы оделись в полутьме сарая. Катька выглядела удивительно свежо для человека, не спавшего всю ночь. Только губы были слегка припухшими от поцелуев, да в волосах застряли травинки.

— Увидимся сегодня? — спросила она, поправляя платье.

— Обязательно. Приходи вечером, покажу, где будем террасы делать.

— Приду. — Она встала на цыпочки, чмокнула меня в губы. — Только смотри, чтобы никто не догадался, где мы ночь провели. А то такие сплетни пойдут!

Мы вышли из сарая. Рассвет окрашивал небо в нежно-розовые тона, воздух был свеж и прохладен. Где-то вдалеке прокукарекал петух, оповещая о начале нового дня.

У развилки дорог мы расстались. Катька быстро зашагала в сторону фермы, а я к своему дому. Тело приятно ныло от ночных утех, а в голове все еще стояли воспоминания о ее страстных объятиях.

Определенно, жизнь в деревне обещала быть намного интереснее, чем я предполагал.

Глава 15 Диагноз земли

Рано утром к моему дому подъехал видавший виды «москвич-408» цвета хаки с номерами районной ветеринарной станции. Из машины вылез худощавый мужчина лет сорока в выцветшей защитной куртке и очках в тонкой металлической оправе. В руках у него был потертый кожаный саквояж темно-коричневого цвета с металлическими застежками.

— Корнилов? — спросил он, поправляя очки. — Петр Васильевич Кутузов, лаборант районной ветстанции. Вы просили провести анализы почвы?

— Да, именно. — Я пожал ему руку, ладонь сухая, мозолистая от работы с химическими реактивами. — Спасибо, что приехали так рано.

— Не за что. Дело интересное, давно хотел посмотреть на ваши проблемные участки. — Кутузов открыл саквояж, достал несколько стеклянных пробирок с пробками из натуральной корки и пачку этикеток из плотной бумаги. — Начнем с каменистых склонов?