Фермер: перерождение

На следующее утро я отправился в районную лабораторию к Кутузову, чтобы обсудить новую идею. Лаборант встретил меня в рабочем халате белого цвета, испачканном химическими реактивами, склонившись над микроскопом.

— Как дела с очищающими посевами? — спросил он, не отрываясь от окуляра.

— Плохо, — честно признался я. — Всходы слабые, корни не развиваются. Нужно что-то дополнительное.

— А что предлагаете?

Я рассказал о разговоре с Катькой и рецепте ее бабки. Кутузов внимательно слушал, время от времени кивая.

— Интересная идея, — сказал он, наконец оторвавшись от микроскопа. — Болотная вода действительно богата микроорганизмами. А травяные экстракты могут стимулировать их активность.

— Можем попробовать приготовить такой настой?

— Почему нет? — Кутузов встал, подошел к шкафу с лабораторной посудой. — У меня есть подходящие емкости. Только нужно все делать правильно, с соблюдением пропорций и температурного режима.

Мы потратили утро на планирование эксперимента. Решили приготовить несколько вариантов бактериального настоя, используя воду из разных болот и различные сочетания трав.

— Основу возьмем из болота у старой мельницы, — предложил я. — Там вода чистая, много органики.

— А где будем собирать травы?

— Крапиву и полынь найдем везде. С подорожником тоже проблем нет. А вот лопух придется поискать.

К полудню мы добрались до болота у разрушенной мельницы на УАЗике Кутузова. Взяли с собой стеклянные бутыли емкостью по пять литров, резиновые сапоги и сачок для отбора проб.

Болотная вода оказалась темно-коричневого цвета с зеленоватым оттенком, пахла тиной и разлагающейся органикой. При взбалтывании на поверхности появлялась пена, что свидетельствовало о высокой биологической активности.

— Консистенция подходящая, — оценил Кутузов, набирая воду в бутыль. — Много взвешенной органики, значит, и бактерий должно быть достаточно.

Мы набрали двадцать литров болотной воды и отправились собирать травы. Крапива росла густыми зарослями возле заброшенных построек, полынь нашли на сухих склонах, подорожник вдоль проселочных дорог.

— А где искать лопух? — спросил Кутузов, укладывая собранные растения в мешки.

— Там, где жирная земля, — ответил я, вспоминая ботанические знания. — Возле навозных куч, у заброшенных усадеб.

Лопух нашли возле старого скотного двора, где когда-то держали колхозный скот. Крупные листья в форме сердца росли из земли, насыщенной органикой. Корни пришлось выкапывать лопатой, они уходили в землю на полметра и были толщиной с детскую руку.

В лаборатории мы приступили к приготовлению настоя. Травы измельчили секатором с деревянными ручками, корни лопуха нарезали тонкими кружочками. Все сложили в большую стеклянную колбу, залили болотной водой.

— Температура должна быть около двадцати пяти градусов, — пояснил Кутузов, устанавливая колбу в термостат. — При такой температуре бактерии размножаются оптимально.

— А сколько времени настаивать?

— Неделю минимум. Нужно дождаться активного брожения.

— Давайте сделаем несколько вариантов, — предложил я, доставая из планшета листок с записями рецепта. — Проверим, какой состав эффективнее.

Кутузов кивнул, расставляя на лабораторном столе пять стеклянных колб объемом по три литра каждая. На боковых поверхностях он наклеил этикетки с порядковыми номерами, написанными синими чернилами.

— Первый вариант классический, по рецепту бабки, — сказал я, отмеряя стеклянным стаканом болотную воду. — Крапива, полынь, подорожник, корень лопуха в равных пропорциях.

В колбу номер один мы поместили по горсти каждой травы, примерно по пятьдесят граммов измельченной зелени. Корень лопуха, нарезанный тонкими кружочками, добавили в последнюю очередь.

— Второй без лопуха, — продолжил лаборант, заполняя следующую емкость. — Посмотрим, насколько он важен для процесса.

В колбу номер два пошли только надземные части растений. Крапива, собранная до цветения, когда концентрация полезных веществ максимальная. Полынь горькая с характерным серебристым оттенком листьев. Подорожник большой с широкими листьями в темно-зеленых прожилках.

— Третий вариант усиленный, — предложил я. — Добавим одуванчик и чистотел. Матрена говорила, что они тоже землю чистят.

Одуванчик мы нашли возле лаборатории, желтые головки уже отцвели, но листья сохранили сочность. Чистотел рос в тени за зданием ветстанции, узнать его было легко по характерному оранжевому млечному соку на изломе стебля.

— Осторожнее с чистотелом, — предупредил Кутузов, надевая резиновые перчатки. — Сок ядовитый, может вызвать ожоги.

Четвертый состав мы решили сделать концентрированным, удвоили количество трав на тот же объем болотной воды. Колба получилась настолько плотно набитой растительной массой, что жидкость едва покрывала содержимое.

— А пятый сделаем контрольным, — сказал лаборант, наливая в последнюю колбу чистую болотную воду без всяких добавок. — Чтобы понять, что дают именно травы.

Каждую колбу мы закрыли резиновой пробкой с вставленной стеклянной трубкой для отвода газов. Свободный конец трубки опустили в стакан с водой, так можно было контролировать интенсивность брожения по количеству пузырьков.

— Температуру поддерживаем постоянную, — напомнил Кутузов, размещая колбы в термостате. — Двадцать пять градусов, плюс-минус два градуса.

— А перемешивать нужно?

— Раз в день, аккуратно. Чтобы кислород поступал к бактериям, но не нарушать процесс брожения.

Мы составили график наблюдений. Каждый день в одно и то же время, в десять утра, записывать температуру, цвет жидкости, запах, интенсивность газообразования. Через три дня планировали взять первые пробы для микроскопического анализа.

— Интересно, какой вариант окажется лучшим, — задумчиво сказал Кутузов, делая первые записи в лабораторном журнале.

— Поживем — увидим, — ответил я, наблюдая за колбами в термостате. — Народная мудрость редко подводит, но наука все должна проверить.

Пока настой готовился, я ездил на загрязненные участки, наблюдая за состоянием хилых всходов. Картина не улучшалась.

Рапс и горчица едва держались, подсолнечник желтел и сохнул. Даже саженцы ивы и тополя выглядели угнетенно, листья поникли, рост практически остановился.

— Ну как, агроном, — ехидно поинтересовался Петрович, встретивший меня возле бывших очистных сооружений, — скоро урожай снимать будешь?

Я не ответил, но в душе закипала злость. Не на Петровича, он был прав в своем скептицизме. На себя, за то, что недооценил сложность задачи. Простого известкования и посева растений-аккумуляторов оказалось недостаточно.