Фермер: перерождение

Работа спорилась. Сажалка прокладывала ровные борозды поперек террас, укладывая пророщенные клубни через точно отмеренные интервалы. Следом шли рабочие с ведрами семян трав, подсевая их между рядами картофеля.

— Смотрите, как ровно ложатся ряды, — восхищалась Галя, помогая загружать клубни в бункер сажалки. — Как по линейке!

— Это Мишка мастер, — пояснил дядя Вася с гордостью за коллегу. — Он и на пахоте так же ровно ведет, ни одного огреха.

К обеду мы засадили уже десять гектаров террас. Картофель лег ровными рядами, между которыми виднелись тонкие полоски посеянных трав. Выглядело это красиво и перспективно.

— А полив когда начнем? — спросил Федька, проверяя работу дренажных канавок.

— Через неделю, когда появятся всходы, — ответил я. — А пока почвы влаги достаточно.

Во второй половине дня начались работы на западном склоне. Здесь условия оказались сложнее, больше крупных валунов, которые приходилось дробить взрывчаткой или обходить стороной.

Взрывные работы проводил специалист из районного управления, пожилой мужчина в защитной каске с красной полосой. Он аккуратно закладывал небольшие заряды аммонала в трещины камней, дробя их на управляемые фрагменты.

— Осторожнее с этими камнями, — предупреждал он молодых рабочих. — Порода здесь слоистая, может расколоться непредсказуемо.

Но в целом работы шли по плану. К концу второй недели западный склон тоже был готов к посадкам. Еще шестьдесят гектаров бросовой земли превратились в аккуратные террасы.

— Виктор Алексеевич, — подошел ко мне вечером Володя Семенов, — а что скажете про эксперимент с новыми сортами?

— Какой эксперимент?

— Ну, мы с ребятами думали, может, стоит попробовать не только картошку сажать? Овощи там, ягодные кустарники…

Идея показалась интересной. Действительно, зачем ограничиваться одной культурой?

— Хорошая мысль, — согласился я. — Давайте на части террас попробуем смешанные посадки. Картофель как основную культуру, а между рядами капусту, морковь, свеклу.

— А саженцы где взять?

— Съездим в районный питомник, закажем. Или сами вырастим в теплицах.

Энтузиазм молодежи был заразительным. Простая задача террасирования склонов превращалась в комплексный эксперимент по освоению новых земель.

— Главное, не забывать о научном подходе, — напомнил я. — Ведите точные записи урожайности с каждого участка, наблюдайте за развитием растений. Через год у нас будут данные для выводов.

Вечером, возвращаясь домой, я любовался результатами работы. Склоны за Березовым оврагом преобразились до неузнаваемости. Вместо хаоса камней и сорняков теперь поднимались ровные террасы, засаженные картофелем и травами.

Через месяц здесь зазеленеют первые всходы. А к осени соберем урожай с участков, которые еще недавно считались безнадежными. Сто двадцать гектаров дополнительной пашни — серьезный вклад в экономику совхоза.

Через три дня после завершения картофельных посадок я получил долгожданную телеграмму из Ленинграда. Институт растениеводства сообщал о готовности семян индийской горчицы к отправке. Скоро можно будет приступать к самой сложной части программы: очистке земель бывшего кожевенного завода.

Утром я поехал на территорию завода вместе с Кутузовым, чтобы еще раз проверить готовность участков к посеву растений-очистителей. Лаборант привез с собой портативный pH-метр и набор индикаторных полосок в пластиковой коробочке.

— Как думаете, известкование помогло? — спросил он, надевая резиновые перчатки желтого цвета.

— Посмотрим, — ответил я, доставая из рюкзака саперную лопатку. — Берите пробы в тех же точках, где месяц назад.

Территория завода выглядела совершенно по-другому. Серо-бурая почва приобрела более светлый, коричневатый оттенок. Исчез едкий химический запах, который раньше першил в горле. Кое-где даже пробивались первые сорняки, верный признак снижения токсичности.

— pH поднялся до пяти и двух десятых, — доложил Кутузов, опустив электрод в почвенную суспензию. — Раньше было два и восемь. Известкование сработало.

— А концентрация металлов?

— Тут нужен лабораторный анализ, но визуально почва стала менее агрессивной. — Он указал на проклюнувшиеся ростки подорожника. — Эти растения не выжили бы в прежних условиях.

Я записал показания в блокнот, отмечая участки для различных типов посевов. План продуман до мелочей: наименее загрязненные территории засеем горчицей и рапсом, средне загрязненные — подсолнечником, а самые проблемные участки засадим ивами и тополями.

— А бактерии готовы к применению? — уточнил я.

— Готовы. Вчера закончил последнее размножение культур. — Кутузов похлопал по металлическому бидону, стоящему в кузове УАЗика. — Пять тонн бактериальной суспензии. Концентрация — двенадцать миллионов клеток на миллилитр.

К полудню к территории завода подъехала колонна техники. Руководил операцией Петрович, которому я доверил координацию всех работ.

— Начинаем с периферии, — объяснил я, разворачивая план участка на капоте машины. — Здесь загрязнение минимальное, можно сеять обычными методами.

Первым делом мы засеяли участки в двухстах метрах от эпицентра загрязнения. Здесь концентрация токсинов была невысокой, а кислотность после известкования приблизилась к норме. Сеялка легко проходила по обработанной почве, равномерно распределяя семена рапса ярового.

— Норма высева? — уточнил тракторист Мишка, регулируя высевающие аппараты.

— Двенадцать килограммов на гектар, — ответил я, сверяясь с записями. — И заделка неглубокая, два-три сантиметра.

Рапс шел первым по плану как наиболее неприхотливая культура, способная расти на бедных почвах. К тому же его мощная корневая система хорошо рыхлила землю, улучшая ее структуру.

Следом мы принялись за участки средней загрязненности. Здесь использовали семена индийской горчицы, прибывшие из Ленинграда. Мелкие темно-коричневые семечки размером с маковое зерно выглядели невзрачно, но именно они должны были извлечь из почвы основную массу тяжелых металлов.

— А правда, что эта горчица хром высасывает? — поинтересовался Колька, помогая загружать семена в бункер сеялки.

— Правда, — подтвердил я. — В листьях и стеблях накапливается до двух процентов металлов по сухому весу. Больше, чем в руде.