Феромон

– Хорошо, - поворачивается он к принтеру, из которого, кряхтя и поскрипывая, как раз начинает выползать лист с результатами.

– Что там?
– Ох, не нравится мне его ошарашенное лицо.

– Сколько ты продержался? Неделю?

– Я не засекал. Работы было дохренища, чтобы ещё об этом думать. Но с того дня, как мы договорились.

– Слушай, у тебя точно всё нормально?
– смотрит он озабочено.
– Может, ты там болен чем?

– Смертельным?
– усмехаюсь.
– Слушай, Дэйв, не пугай меня. Просто работы много. Её всегда много, но тут как-то жёстко всё навалилось. А в остальном я здоров как бык.

Ударяю его легонько по плечу, но он словно не замечает, продолжая озабоченно пялиться в распечатанный листок.

– А может, ты стареешь?

– Дэйв, твою мать, - выхватываю результаты, но даже не утруждаюсь смотреть - один хрен ничего не пойму. Разворачиваю к нему лицом.
– Что в нём?

– Уровень снизился вдвое, - складывает он руки на груди, нещадно сминая свой белый халат.
– Представляешь, вдвое - всего за неделю.

– Так это же хорошо? Нет? Эффект Кулиджа, или как там его, работает. Новых самочек не было. Никого не хочу. Уровень феромона снижается, - несу я хрень, в которой ничего не смыслю, а вот Дэйв не отвечает и, судя по его отсутствующему взгляду, меня даже не слышит.
– Аллё, гараж! Это хорошо или плохо? А то я, знаешь, могу типа проверить обратный эффект.

– Заткнись, - подскакивает он и начинает что-то искать, выхватывая с полок журналы, листать и бросать их на стол.

Молчу, как бы это грубо с его стороны ни прозвучало. И я бы ему даже помог, но понятия не имею чем. Поэтому просто натягиваю спортивные штаны сверху на плавки, уже просохшие после изнурительной пробежки. И жду, пока этот гений найдёт то, что ищет.

24. Эйвер

– Скажи, - наконец садится Дэйв напротив меня со старым научным изданием, раскрытым на чьей-то публикации, - в твоей жизни что-то изменилось?

– Например?

– Ну, ты сменил квартиру. Нашёл новую работу. Стал пользоваться другим шампунем, - растягивает он губы типа в улыбку, явно недовольный моей недогадливостью.

– Ты издеваешься?

– Да, черт побери, Эйв, - подпрыгивает он нетерпеливо.
– Я намекаю, что ты с кем-то познакомился. С кем-то важным для тебя. Не спорь!
– предупреждающе поднимает он руку.
– Ты же влюбился, твою мать!

– Что?!
– у меня в лёгких словно резко закончился воздух.
– Конечно, нет! Ну, или я об этом не знаю. У меня даже никого не было эту неделю. Я работал как проклятый.

– Да ты всегда работаешь как проклятый, сколько я тебя знаю, - зло захлопывает он свой журнал.
– Только за все эти сраные десять лет, что мы знакомы, ты ни разу... ни разу даже не заикнулся о том, что хочешь пожертвовать своим железным членом ради науки. А тут вдруг предложил. Сам.

– Стоять, - всматриваюсь в его ожесточённое лицо.
– Ты сказал «железным»?

– Ну, каменным. Неутомимым. Великолепным. Какая на хрен разница, как там ты его называешь. Ты же понял, о чём я говорю.

– Нет, ты сказал «железного», - забираю я его талмуд и откидываю в сторону.
– Ты говорил с Ив? Про мой член? Нет, твою мать, - проседаю я на стуле, сражённый этой догадкой.
– Ты с ней спал.

– Какая новость!
– презрительно морщится он и разводит руками.

– Иви - Дам Любому, Лишь Бы Уесть Ханта - трахалась с его другом. Да она со всеми трахалась, Эйв.

– Но ты же не все. Ты же любил её.

– Я и сейчас её люблю. Только она всегда любила тебя одного. Тебя, Эйви Железный Стояк, - подскакивает он со стула.

– Дэйв!
– я встаю следом.
– Прости, что я тебе не сказал.

– О чём?
– отмахивается он, собирая разбросанную макулатуру.
– О том, что все эти годы бессовестно пользовался её зависимостью от тебя? Или о том, что она выходит замуж?

– Я не пользовался.

– Брось. Мне-то можешь не рассказывать. Хотел промолчать, но знаешь, всё же скажу, - разворачивается он.
– Тот единственный раз, когда она вдруг обратила на меня внимание, знаешь, что я сделал?

– Знаю, - с тяжёлым вздохом закрываю на секунду глаза, догадавшись.
– Теперь знаю. Ты использовал мой феромон?

– Извозился в нем с ног до головы, - скрещивает Дэйв на груди руки.
– И ни разу в жизни не чувствовал себя таким счастливым, как в тот день. Девушки висли на мне гроздьями. А Ив, - он мечтательно закидывает голову, словно говорит не со мной, а с кем-то там, выше над нами.
– Ив. Она смотрела на меня так, что я душу готов был продать, чтобы она смотрела на меня так без твоего проклятого феромона. Нет, не продать, не совершить этот убогий бартер с дьяволом, а просто прогулять, пустить по ветру, потратить. Потому что Ив сказала: только ради таких дней и стоит жить.

– Дэйв, мне жаль. Мне очень жаль.

– Жаль, что ты никогда её не любил?

– Жаль, что не любил её так, как ты. И что этот феромон достался мне, а не кому-нибудь другому. Тому, кому он нужнее.

– Очень верно подмечено, Эйв. Будь он у тебя или нет, ты ведь всё равно пользовался популярностью. Посмотри на себя. Высокий, наглый, неразборчивый, уверенный в себе. Именно такой, чтобы нравиться женщинам. Ты и так разбил бы столько женских сердец, что ими можно было вымостить набережную в Дубае, самую длинную набережную в мире, между прочим.

– Дэйв!

– Заткнись, Хант! Я знаю, что ты не виноват. Да, жизнь не справедлива. Тебе досталось всё. Уникальный феромон. Женщина, которая готова себе руку отгрызть, если бы её приковали наручниками, а ты позвал. Но ты не позвал. И да, она выходит замуж. А знаешь за кого?
– он молча смотрит на меня, не отрываясь все то время, пока я мнусь, пожимаю плечами и вообще, видимо, выгляжу жалко.
– Ты даже не спросил?

– Как-то к слову не пришлось.

– Я намекну. Ты его презираешь.

– Да я полмира презираю, - хмыкаю я.

– Нет, этого парня особенно. Потому что хоть в чём-то, а он оказался лучше тебя.

– Стой. Ричард?!

– Да, Ричард Коул, - довольно разводит он руками, как иллюзионист, закончивший номер.

– Нет!
– в полном оглушении мотаю я головой.
– Только не Ричард. Она не могла. Нет, я должен её остановить.

– Ты ничего не сможешь сделать. Церемония уже завтра.

– Она сказала, через месяц.

– Она соврала. Потому что где-то в глубине души, видимо, всё же надеялась, что ты её остановишь. Поэтому не дала тебе шанса.