Фетиш

Джейсон

Воспоминания

Первые лучи солнца окрашивают палубу в золотистые тона, когда мы с Дэйвом направляемся на завтрак. Морской бриз треплет мои волосы, а в воздухе витает дразнящий аромат теплой выпечки. Я глубоко вдыхаю этот пьянящий коктейль запахов, наслаждаясь каждым мгновением нового дня.

– А где Ричард? – Дэйв останавливается, оглядывая полупустую палубу. В его голосе слышится легкая озабоченность.

Я расправляю плечи и небрежно провожу рукой по волосам, чувствуя, как солнце приятно согревает кожу сквозь тонкую льняную рубашку.

– Думаю, наш Romeo всё ещё видит сладкие сны. У кого-то тоже была бессонная ночь, – отвечаю с легкой усмешкой, вспоминая страстные звуки, доносившиеся ночью из соседней каюты. – И знаешь, я рад, что не поддался искушению с Моникой. – В моем голосе звучит спокойная уверенность. – Иногда нужно уметь остановиться, чтобы не разрушить что-то настоящее. У них с Ричардом есть шанс на что-то серьезное, и я не тот человек, который встанет между ними. Эти треугольники ни к чему хорошему не приводят.

Мимо грациозно проплывает Эмили в воздушном белом платье. Её длинные волосы мягко развеваются на ветру. Она одаривает нас ослепительной улыбкой, и я замечаю, как Дэйв невольно подается вперед.

Легонько толкаю друга локтем, хитро прищурившись:

– А ты, я смотрю, тоже времени зря не терял?

– О чём ты? – он пытается сохранить невозмутимость, но предательский румянец и блеск в глазах выдают его с головой.

– Брось, приятель. – Опираюсь на перила, чувствуя под ладонями теплое дерево. – Вчерашний концерт в твоей каюте был весьма… впечатляющим. – Мой голос звучит с добродушной насмешкой. – Кто бы мог подумать, что эта тихоня окажется такой страстной?

Дэйв молчит, избегая моего взгляда.

– Да, она… особенная, – наконец выдавливает он.

– Понимаю, – мечтательно улыбаюсь, глядя на искрящееся море. – У нас с Викторией вчера тоже была магическая ночь. – Провожу рукой по волосам, вспоминая её горячие поцелуи. – Знаешь, она удивительная. В ней есть что-то… – делаю паузу, подбирая слова, – что-то настоящее. Впервые в жизни я чувствую, что готов остановиться и просто быть с одной женщиной. Строить будущее, а не коллекционировать случайные связи.

Дэйв кивает, но что-то в его взгляде заставляет меня насторожиться. То ли тревога, то ли сожаление. Впрочем, я слишком счастлив, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

Настоящее

Делаю стойку посреди опустевшего танцпола, засунув руки в карманы брюк. Вокруг снуют рабочие, демонтируя оборудование – зрелище, от которого сжимается что-то внутри. Еще вчера здесь царил хаос веселья, бит музыки сотрясал стены, а сотни тел двигались в едином ритме. Теперь же – только звон инструментов и скрежет металла эхом отражаются от глянцевых стен, напоминая похоронный марш.

Джессика, мой менеджер, спешит ко мне на своих неизменных шпильках, прижимая к груди папку с документами.

– Мистер Винсент, последняя партия бумаг, – её голос дрожит, выдавая волнение.

Механически вывожу размашистую подпись. Дорогая ручка оставляет чернильный след – как последний штрих в истории "Hollywood Secret", самого успешного ночного клуба западного побережья.

– Сэр, основной зал почти готов. Приступаем к верхним этажам, – докладывает прораб, нервно теребя каску.

Молча киваю и направляюсь к лифту. Мне нужно подняться на террасу – попрощаться с городом, который сделал меня королем и который же меня уничтожил.

Двери лифта бесшумно открываются на семидесятом. VIP-зал теперь напоминает склад – повсюду коробки, укрытая чехлами мебель, снятые люстры.

Достаю телефон. Перечитываю отправленное Дэйву сообщение: "Прости за всё. Я больше не побеспокою вас с Одри. Вы меня никогда не увидите. Она заслуживает быть счастливой."

Две синие галочки жгут глаза. Засовываю телефон обратно в карман джинс.

Среди хаоса вещей замечаю её – фотографию Виктории в серебряной рамке. Чёрт. Думал, что избавился от всех напоминаний о ней. Подхожу, сжимаю холодный металл в руке. Её идеальная улыбка, выверенная для глянцевых журналов, теперь кажется издевательской гримасой.

– Довольна тем, что натворила, дорогая? – мой голос звучит хрипло. – Надеюсь, в аду тебе комфортно.

Фотография летит в мусорный бак. Звон разбитого стекла приносит мимолетное удовлетворение.

На барной стойке замечаю бутылку Macallan 1926 года – оставлю как напоминание о прошлом. Наливаю два пальца в хрустальный стакан и толкаю тяжелую стеклянную дверь.

Внизу раскинулся Лос-Анджелес – бескрайнее море зданий, подсвеченных закатным солнцем. Они пылают золотом и алым, словно прощальный костер моей прежней жизни.

Прохладный ветер бьет в лицо, треплет волосы. Тяжелые грозовые тучи наползают с запада, где-то вдалеке грохочет гром. В воздухе густо пахнет озоном и надвигающейся бурей. Делаю глоток виски, чувствуя, как янтарная жидкость обжигает горло. Где-то там, среди миллионов городских огней, осталась моя прошлая жизнь – империя, которую я строил десять лет. Но я знаю – пришло время отпустить. Слишком много призраков. Слишком много боли. Завтра в это время я буду над Атлантикой. И это, черт возьми, именно то, что мне нужно.

– Джейсон! – её голос бьет под дых, выбивая воздух из легких. Я знаю этот голос, он преследует меня в снах, шепчет по ночам, не дает забыть. Медленно оборачиваюсь, чувствуя, как напрягаются мышцы под тканью.

Одри застыла в дверях террасы – растрепанная, задыхающаяся, с размазанной тушью под глазами. Её кремовое платье треплет ветер, обрисовывая изгибы тела, которое я помню наизусть. Она прижимает маленькую ладонь к груди, и я вижу, как дрожат её пальцы.

– Не уезжай, – она делает шаг ко мне, её каблуки отбивают четкий ритм по мраморному полу. – Умоляю.

– Зачем мне оставаться? – мой голос звучит низко и хрипло, я залпом допиваю виски. – Чтобы смотреть, как ты живешь с другим?

– Потому что я люблю тебя, черт возьми! – её крик перекрывает раскат грома. Первые капли дождя падают на террасу. – Все это время любила. Я была такой дурой…

– Ты замужем, Одри, – я до побелевших костяшек сжимаю хрустальный стакан. – У тебя есть муж.

– Я подаю на развод. Завтра же. К черту все! – она проводит рукой по волосам, и я замечаю, что её палец без колец. – Не могу больше просыпаться каждое утро с мыслью о тебе и засыпать, представляя твои руки вместо его…