Фетиш

– Мне плевать, чей он, – резко бросает Джейсон, сжимая кулаки. – Не думай, что это поможет тебе вернуть моё расположение. Ты могла нагулять его от кого угодно.

Виктория приподнимает бровь, её губы растягиваются в хищной улыбке:

– Серьезно, Джейс? Ты не захочешь увидеть своего сына?

Дэйв застывает, словно громом пораженный. Я вижу, как краска отливает от его лица.

– Не неси чушь, – Джейсон почти рычит. – Я не верю ни единому твоему слову. Ты конченная лживая тварь. Никакой ребенок не заставит меня ненавидеть тебя меньше.

– Это первые эмоции, дорогой, – её голос сочится фальшивой заботой. – Я понимаю. Скоро они утихнут, и ты захочешь увидеть маленького Майки.

– Заткнись! – взрывается он.

Джейсон резко поворачивается ко мне, притягивает к себе, обнимая как спасательный круг:

– Одри, давай уедем отсюда.

– Может, это поможет тебе поверить моим словам? – Виктория достает сложенный лист бумаги.

– Что это? – напряженно спрашивает он.

– ДНК-тест, – она произносит это с торжествующей улыбкой.

Дэйв словно подкошенный опускается на колени, закрывая лицо руками.

– Прости, Дэйв, – её голос звучит почти нежно. – Я бы хотела, чтобы это был ты. Я люблю тебя, но судьба распорядилась иначе.

Джейсон молниеносно оказывается рядом с Викторией, выхватывает у неё листок и впивается в него глазами. Она тем временем склоняется к Дейву, нежно гладит его по голове, словно маленького ребенка.

– Неужели ребенок от другого мужчины может стать помехой нашей с тобой любви? – мурлычет она.

Меня передергивает от этого спектакля. Какая же она искусная манипуляторша – играет на их чувствах, как опытная пианистка на клавишах.

Внезапно Джейсон, прочитав документ, резко хватает Викторию за плечо, разворачивая к себе. В его глазах полыхает ярость:

– Где ребенок?

– Вот как ты заговорил? – она насмешливо щурится. – Две минуты назад ты утверждал, что он тебе не нужен.

– Хватит играть с моими нервами, – его пальцы сжимаются на её плече сильнее. – Я тебя лично убью. И мне ничего за это не будет, ты ведь официально уже труп.

– Тогда оставишь своего сына без матери, – она даже не морщится от боли. – И сам никогда его не увидишь.

– Чего ты хочешь? Говори.

Её лицо озаряется победной улыбкой:

– Вот. Теперь я чувствую, мы найдем понимание.

– Денег? – он усмехается горько. – Сколько? Давай, я знаю, ты скромничать не будешь.

– Ты прав, – она медленно освобождается от его хватки. – Мне положено 50% в случае развода, которые я не смогла забрать по понятной причине. – Она делает паузу и добавляет с ледяной улыбкой: – Но еще я хочу, чтобы ты прекратил всякое общение с Одри.

– Что? – его голос срывается.

– Выбирай, – она чеканит каждое слово. – Либо твой сын, либо она. Подумай, стоит ли она того, чтобы лишить себя возможности увидеть единственного сына?

Я чувствую, как земля уходит из-под ног. Виктория смотрит на меня с торжествующей улыбкой, и я понимаю – она всё просчитала. Каждый шаг, каждое слово. Мы все – лишь пешки в её жестокой игре.

Джейсон медленно поворачивается ко мне. Его взгляд встречается с моим, и время словно останавливается. В этой бесконечной секунде я вижу всю боль его выбора, всю тяжесть решения, которое ему предстоит принять.

Внутри всё сжимается от мучительного ожидания. Я знаю, что пойму любой его выбор. Как можно требовать от мужчины отказаться от собственного ребенка ради отношений с женщиной? Сын – это кровь, это часть тебя, это вечность. А я… я всего лишь девушка, одна из многих возможных.

– Стоит, – его голос звучит твердо, уверенно. – Она стоит всего на этом свете.

Слезы застилают мои глаза, когда он продолжает:

– А ты не стоишь ничего. Твои дешевые манипуляции на мне больше не работают. Твой сын останется без отца по твоей вине. Потому что ему досталась чокнутая на всю голову больная мамаша.

Виктория застывает с приоткрытым ртом – впервые за весь вечер она теряет свое самообладание. Её маска треснула, обнажая растерянность и злость.

Джейсон делает шаг ко мне, притягивает к себе и целует – яростно, отчаянно, вкладывая в этот поцелуй всю свою боль и страсть. Его рука крепко обвивает мою талию, и мы вместе идем к выходу, оставляя позади осколки её жестокой игры.

В этот момент я понимаю, что настоящая любовь не требует жертв и не ставит условий. Она просто есть, чистая и безусловная, способная противостоять любым манипуляциям и интригам.

Эпилог

Одри

Прохладный утренний воздух щекочет кожу, когда я лежу, уютно устроившись в объятиях Джейсона. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь шторы. Я рассеянно вожу пальцем по его груди.

– Знаешь, наверное, каждая женщина временами задумывается, насколько сильно её любит партнер, – задумчиво произношу я, наблюдая, как под моими прикосновениями его кожа покрывается мурашками. – Но я не думала, что у этого есть крайняя стадия. Проверить это на деле. "Любил бы ты меня, если бы я тебе изменила? Как долго любил бы меня после моей смерти? И как быстро нашёл мне замену?”

– Может, сразу ответить и обойдемся без экспериментов? – хрипло отвечает он, приоткрыв один глаз и сонно щурясь от солнца. На его щеке отпечатался след от подушки, и это делает его похожим на взъерошенного мальчишку.

– Расслабься, я же не та твоя психованная экс, которая проверяла твою любовь, инсценируя свою смерть, – усмехаюсь я, вспоминая Викторию. – Но лучше ответь, мне правда интересно.

Он задумчиво потирает подбородок с легкой щетиной, от которой у меня всегда остаются красные следы на шее.

– Если бы ты изменила… – его пальцы на секунду замирают на моей талии. – Я бы продолжал тебя любить, но ушел бы. Закрывать глаза на измену – это не любовь, а мазохизм. И да, я бы страдал как последний идиот, слушал Адель и смотрел мелодрамы.

– Справедливо, – киваю я, чувствуя, как от его честных слов щемит в груди.

– А если бы ты умерла… – его голос становится тише, а объятия крепче, словно от одной мысли об этом ему хочется держать меня ближе. – Я даже думать об этом не хочу. Но честно? Это разрушило бы меня. Годами бы не смог оправиться. А насчет замены – пусть решает судьба.