Фоллаут: Московский Гамбит
Шрифт:
«Сильнее, молодой человек! Представьте, что вы пытаетесь свернуть шею Воронцову!» – подбадривал его Давыдов.
Седой зарычал от натуги, раненое плечо пронзила острая боль, но он продолжал давить. И вот, с протяжным, ржавым стоном, маховик медленно провернулся. Еще одно усилие – и дизель, чихнув несколько раз черным, вонючим дымом, который тут же заполнил трюм, вдруг затрясся, затарахтел и, наконец, с оглушительным ревом завелся.
Баржа содрогнулась от вибрации. Наверху, на палубе, послышались встревоженные крики анклавовцев.
«Отлично! – Давыдов сиял, как начищенный пятак. – А теперь – главный фокус! Видите тот
«А что он делает, этот рубильник?» – спросил Седой, пробираясь к щиту сквозь клубы едкого дыма.
«Он переключает всю мощность генератора на старые прожекторы и сирену этой баржи! – с дьявольской ухмылкой пояснил Давыдов. – Должно получиться очень… эффектно! Настоящий «безумный Fallout», как вы любите говорить!»
Седой добрался до рубильника, взялся за его массивную рукоятку.
«На счет три, профессор! И сразу к тому пролому в борту, который мы видели! Три!»
Он с силой рванул рубильник вниз.
В тот же миг баржа взревела, как раненый зверь. На ее мачтах вспыхнули ослепительным светом несколько огромных, чудом уцелевших прожекторов, их лучи хаотично заметались по небу и окрестным руинам. Одновременно с этим завыла старая, но на удивление мощная сирена, ее звук, усиленный эхом от воды и развалин, был способен поднять и мертвых.
«Что за черт?!» – донеслись с берега панические крики анклавовцев. Судя по звукам, они бросились к барже, пытаясь понять, что происходит.
А Седой и Давыдов, воспользовавшись этой суматохой, уже вылезали через пробоину в противоположном борту баржи, оказавшись по пояс в холодной, грязной воде Москвы-реки.
«Теперь куда, профессор?» – крикнул Седой, перекрывая вой сирены.
«Вплавь… к тому берегу! – Давыдов указал на противоположный, менее застроенный берег. – Там… там должны быть старые коллекторы… городской канализации… Если мы до них доберемся…»
Они поплыли, отчаянно работая руками и ногами, стараясь как можно быстрее отдалиться от ревущей и светящейся всеми огнями баржи, которая сейчас привлекла к себе внимание всех патрулей Анклава в округе.
Седой обернулся. Он увидел, как анклавовцы окружили баржу, как винтокрыл завис над ней, освещая ее своим прожектором. Потом раздалось несколько взрывов – похоже, солдаты Анклава, не разобравшись в чем дело, решили на всякий случай уничтожить источник этого безумного концерта. Баржа накренилась, из нее повалил густой черный дым.
«Кажется, наш отвлекающий маневр удался, – Седой усмехнулся, отплевываясь от воды. – Профессор, вы гений! Настоящий гений безумной науки!»
«Знания – сила, молодой человек, – Давыдов тяжело дышал, но в его голосе слышалось удовлетворение. – Даже если этим знаниям уже больше двухсот лет. Главное – уметь их правильно применять.»
Они выбрались на противоположный берег, мокрые, замерзшие, но живые. И, самое главное, – оторвавшиеся от преследования. Хотя бы на время. Отвлекающий маневр, устроенный профессором Давыдовым с помощью древней довоенной техники, сработал идеально. Он доказал, что даже в этом разрушенном мире настоящие знания все еще могут быть сильнее грубой силы и передовых технологий.
Глава 48
.
Глава 48: Ночь в Руинах
Противоположный берег Москвы-реки встретил их такой же разрухой и запустением, как и тот,
с которого они только что сбежали. Но здесь, по крайней мере, не было слышно воя сирен и команд анклавовцев. Только ветер гулял по пустым глазницам окон да плеск грязной воды о размытый берег. Седой, почти не чувствуя боли от раненого плеча – адреналин и холодная ярость все еще делали свое дело – выволок обессилевшего Давыдова на относительно сухой участок суши под прикрытием останков какого-то речного сооружения, похожего на старую пристань или дебаркадер.«Здесь… здесь мы немного передохнем, профессор, – Седой опустил его на кучу прелых листьев и какого-то тряпья, забившегося под навес. – Нужно обработать вашу ногу и мою царапину. И решить, что делать дальше.»
Давыдов только кивнул, не в силах говорить. Его лицо было серым, дыхание – прерывистым. Седой достал из своего скудного медицинского набора последний бинт и пузырек с антисептиком. Кое-как он обработал рваную рану на голени профессора, которую тот получил, выбираясь из баржи, и перевязал свое плечо.
Ночь опустилась на мертвый город, холодная и беззвездная. Они сидели в темноте, прижавшись друг к другу для тепла, и молчали. Голод давал о себе знать тупой, сосущей болью в желудке. Запасов еды у них не осталось совсем. Воды – тоже.
Из их укрытия, через пролом в стене, открывался вид на реку и то, что когда-то было сердцем огромной страны. В слабом, призрачном свете луны, изредка проглядывавшей сквозь тучи, виднелся полуразрушенный Большой Каменный мост, одна из его арок обвалилась в воду. А за ним, на холме, чернела грозная громада Кремля – его древние стены с зубцами, башни с оборванными или тускло отсвечивающими рубиновыми звездами. Когда-то это был символ несокрушимой мощи и величия. Теперь – лишь молчаливый, скорбный памятник погибшей цивилизации.
«Красиво, не правда ли? – неожиданно нарушил молчание Давыдов, его голос был слабым, но ровным. Он смотрел на Кремль. – Сколько власти, сколько амбиций, сколько крови было пролито за эти стены… И ради чего? Чтобы все это превратилось в радиоактивную пыль?»
Седой ничего не ответил. Он не привык к философским рассуждениям. Его мир был проще и жестче: есть враг, есть цель, есть задача выжить.
«Профессор, эта ваша «Заря»… – наконец спросил он, чтобы прервать затянувшееся молчание и немного отвлечься от мыслей о Рыжем, которые снова начали его терзать. – Она действительно может спасти «Маяковскую»? Что это такое, на самом деле?»
Давыдов медленно повернул к нему голову. В его глазах, даже в этой темноте, Седой увидел какой-то странный блеск – то ли отблеск далеких огней с того берега, то ли огонь давно забытой страсти ученого, говорящего о деле всей своей жизни.
«Проект «Заря»… – начал он, и его голос немного окреп. – Это не просто генератор, Орлов. Это… это был прорыв. Совершенно новый принцип получения энергии. Не ядерный распад, как в старых АЭС, и не термоядерный синтез в его классическом, громоздком понимании. Это… это управляемая аннигиляция особого рода, с использованием стабильных экзотических частиц, которые мы научились генерировать и удерживать в магнитном поле. Компактный, почти неиссякаемый источник чистой энергии. Одна установка размером с ваш рюкзак могла бы освещать и отапливать целый город вроде вашей «Маяковской» в течение десятилетий. Без радиации, без опасных отходов. Почти идеальный источник энергии.»