Фоллаут: Московский Гамбит
Шрифт:
Он вздохнул. «Почти… Если бы не одно «но».»
«Какое «но», профессор?» – насторожился Седой.
«В каждом великом открытии, Орлов, таится и великая опасность. Таков уж закон этого проклятого мира. В проекте «Заря» эта опасность получила кодовое название – «Красный Фактор».»
«Красный Фактор?» – Седой вспомнил название их книги, которое когда-то предложила Ирина Петровна. Неужели она что-то знала?
«Да, – кивнул Давыдов. – Это… это критическая нестабильность в ядре реактора, которая может возникнуть при определенных условиях. Например, при использовании неочищенного или некондиционного топлива, которое мы называли «компонент-Икс»,
Он помолчал, потом продолжил глухим, сдавленным голосом: «Это не будет похоже на обычный ядерный взрыв. Это будет… как бы вам объяснить… локальный пространственно-энергетический коллапс. Вся материя в радиусе нескольких сот метров, а может, и километров, в зависимости от мощности установки, просто… аннигилирует. Превратится в чистую, неконтролируемую энергию, в кровавую кашу, как вы правильно выразились. А сама энергия станет неуправляемой, ядовитой, порождая вокруг себя аномалии, искажения пространства и времени. Это будет маленький, рукотворный ад на земле. Почище любой нейтронной бомбы.»
Седой слушал, и у него волосы на голове шевелились от ужаса. «Значит, мы тащим не просто спасение для «Маяковской», а бомбу замедленного действия?»
«В неумелых или злонамеренных руках – да, именно так, – подтвердил Давыдов. – Тот самый «Корпоративный» сектор в нашем Союзе, о котором я упоминал, они как раз очень интересовались не столько мирным потенциалом «Зари», сколько возможностью его военного применения. Пытались создать на его основе оружие. И Анклав, похоже, идет по тому же пути. Воронцов – он не дурак. Он понимает, какую мощь можно получить, если научиться контролировать или, наоборот, дестабилизировать «Красный Фактор».»
«Но… можно ли построить реактор «Заря» так, чтобы избежать этого… фактора?» – с надеждой спросил Седой.
«Можно, – кивнул Давыдов. – Если строго соблюдать технологию, использовать только очищенные компоненты и не пытаться выжать из него больше, чем он может дать. Для небольшой общины, вроде вашей, которой нужен только свет и тепло, можно построить относительно безопасную установку. Но искушение… искушение получить неограниченную власть, неограниченную энергию… оно всегда будет велико. И всегда найдутся те, кто захочет рискнуть. Невзирая на последствия.»
Он снова посмотрел на темный силуэт Кремля за рекой. «Человечество всегда стремилось к звездам, Орлов. Но слишком часто на этом пути оно спотыкалось о собственные амбиции и падало в пропасть. «Заря» могла бы стать нашим новым рассветом. Но она же может стать и нашей последней, самой страшной ночью.»
Они долго молчали, подавленные этим страшным знанием. Жажда жизни, которая гнала их вперед, теперь была окрашена в новые, зловещие тона. Спасение «Маяковской» могло обернуться еще большей катастрофой, если они не будут осторожны.
«Нужно отдохнуть, – наконец сказал Седой, прерывая тяжелое молчание. – Утром решим, что делать дальше. Нам нужно найти еду, воду и безопасный путь на юг. И… – он посмотрел на Давыдова, – …и вам придется научить меня, как построить эту вашу «Зарю» так, чтобы она не взорвалась у нас в руках.»
Давыдов устало улыбнулся. «Я сделаю все, что смогу, Орлов. Если мы, конечно, доживем до утра. И если на «Маяковской» найдутся достаточно трезвые головы, чтобы не пытаться превратить мой реактор в очередную «царь-бомбу».»
Седой взял первый караул, прислонившись
к холодной стене и вглядываясь в темноту. В голове у него теснились мысли о Рыжем, о «Маяковской», о профессоре Давыдове и о его страшном «Красном Факторе». Ответственность, которая легла на его плечи, была почти неподъемной. Но он должен был ее нести. Ради тех, кто остался позади. И ради памяти того, кто отдал свою жизнь, чтобы они могли продолжать этот путь.Глава 49
Глава 49: Неожиданные Союзники (или Враги)
Холодный, промозглый рассвет застал Седого и Давыдова в их убогом убежище в развалинах старого речного вокзала. Ночь прошла в тревожном полусне, под аккомпанемент завываний ветра в пустых оконных проемах и далекого, едва слышного рокота анклавовских винтокрылов, которые, похоже, не прекращали поиски ни на минуту. Голод сводил желудок, жажда сушила горло, а раненое плечо Седого немилосердно ныло, напоминая о себе при каждом движении.
«Нужно найти еду и воду, профессор, – Седой с трудом поднялся на ноги, его лицо было серым от усталости и боли. – Иначе мы здесь долго не протянем. Я пройдусь по окрестностям, осмотрюсь. А вы оставайтесь здесь, в укрытии. И постарайтесь не привлекать внимания.»
Давыдов только молча кивнул. Он выглядел совсем плохо – изможденный, с лихорадочным блеском в глазах. Седой оставил ему свой почти пустой автоматный рожок – так, для самоуспокоения, – а сам взял трофейный лазерный пистолет-пулемет, в котором оставалось еще несколько зарядов, и свой верный НР-40.
Он осторожно выбрался из развалин вокзала и двинулся вдоль берега, стараясь держаться в тени разрушенных строений и густых зарослей мутировавшего кустарника. Его целью были ближайшие дома – возможно, там удастся найти какие-нибудь забытые консервы или хотя бы лужу с дождевой водой, пригодной для питья после кипячения.
Примерно через полчаса поисков, которые не принесли никаких результатов, кроме пары дохлых крыс и банки с проржавевшей, вздувшейся тушенкой, Седой заметил дымок, тонкой струйкой поднимавшийся из-за развалин какого-то склада метрах в двухстах от него. Дымок означал одно – люди. А люди в Пустоши могли быть как спасением, так и смертельной угрозой.
Он, соблюдая все меры предосторожности, начал подбираться ближе.
Заняв удобную позицию за обломком бетонной стены, он достал бинокль. У небольшого костерка, разведенного в полуразрушенном помещении склада, сидели трое. Двое мужчин и одна женщина, все одетые в такое же потрепанное тряпье, как и большинство обитателей Пустоши, вооруженные самодельными копьями из арматуры и старым охотничьим ружьем. Они что-то жарили на огне – судя по запаху, который донесся до Седого, это была какая-то мелкая дичь, вроде ящерицы-мутанта или крупной крысы. Выглядели они изможденными и настороженными, но не агрессивными. Обычные выживальщики, такие же, как и большинство тех, кто пытался урвать у этого проклятого мира еще один день.
Седой долго колебался. Подходить к незнакомцам в Пустоши всегда было риском. Но и оставаться без еды и воды было не менее рискованно. Давыдов мог не выдержать еще одного дня без пищи.
Он принял решение. Спрятав лазерный пистолет-пулемет за спину и оставив в руках только нож, он медленно, подняв пустые руки в знак мирных намерений, вышел из-за укрытия.
«Эй, люди добрые! – крикнул он не слишком громко, но так, чтобы его услышали. – Не стреляйте! Я один! И я не вооружен!» Ну, почти не вооружен.