Формалин

Смотрю на парня, который оперся руками на оконную раму:

– Ты не ходила в школу?

Я не сразу понимаю, что он говорит, поэтому реагирую медленно на его слова:

– А, нет, я не ходила, - качаю головой, теряясь. – Ты чего-то хотел? – кажется, вопрос звучал грубо, ведь О’Брайен хмурит брови:

– Хотел поговорить о Кэтрин.

– О Петре? – уточняю, и Дилан закатил глаза:

– Так, я могу войти?

Я окончательно «просыпаюсь», уставившись на парня:

– Д-да. Конечно, - отхожу от окна, освобождая место.

Стоило Дилану начать перебираться, как дверь в его комнату распахнулась, и на пороге я увидела женщину в красивом костюме. Она с каким-то ужасом взглянула на Дилана, который уже перелез ко мне, оборачиваясь. С губ слетает вздох, когда женщина растерянно приоткрывает рот, а парень, словно не замечая её, закрывает мое окно, зашторивая его.

Смотрю на О’Брайена, ожидая, что он сам объяснит, но парень лишь проходит к моей двери, закрывая её, предварительно выглянув в коридор.

– Кто она? – спрашиваю, желая выглянуть в окно, но Дилан останавливает:

– Не важно, - садится на мою кровать. Он ведет себя не скованно, словно у себя дома находится. Я же смущенно подхожу, опускаясь рядом:

– Значит, Петра?

Парень роется в карманах, вытаскивая оттуда смятую бумажку, которая оказывается фотографией. Я беру её, тут же узнав девушку, запечатленную на ней:

– Это Петра.

– Это Кэтрин, - поправляет Дилан. – Почему ты зовешь её так?

– Я встретила её у автобусной остановки, и она так представилась мне, - пожимаю плечами. – О чем именно ты хотел поговорить? – поворачиваю голову, смотря на парня, который хрипло и как-то слабо отвечает:

– Я думаю, что до тебя уже дошла вся суть.

Я продолжаю вопросительно смотреть на него, отчего Дилан тяжко вздыхает:

– Кэйли, Кэтрин уже как год мертва.

Я подозревала это, но стоило мне убедиться, как по коже пробежали мурашки. Действительно, я разговаривала с человеком, которого давно уже нет в живых? Само осознание этого заставляет рассудок мутнеть, поэтому верчу головой, выдавливая из себя:

– Что с ней произошло?

Дилан же вел себя спокойно:

– Я не знаю подробностей, но помню, что за несколько дней до её смерти, она довольно странно себя вела, жаловалась мне на головную боль и боль в груди. Я советовал ей съездить в больницу, но она все отмахивалась. Кэтрин практически прекратила покидать дом после смерти её матери.

– А с ней-то что случилось? – поднимаю брови.

– Утопилась в ванной, - непринужденно отвечает, а к моему горлу подступает тошнота. В той ванной, в которой я изо дня в день моюсь, утопилась женщина?

– А Петра? То есть, - вздыхаю, - Кэтрин?

– Её нашли в этой комнате, - Дилан осматривается. – У неё был разрыв сердца.

Какого черта он это все мне говорит? У меня и так уже нервы на пределе, а тут ещё и такие подробности выясняются.

– А раньше ты не мог мне об этом сказать? – отвожу взгляд, хмурясь.

– Раньше я вообще с тобой контактировать не хотел, - усмехается, на что я ворчу:

– А чего сейчас-то? Повышенный интерес, потому что я живу в доме, где происходит черти что?

Дилан закатывает глаза:

– У тебя талант раздражать людей.

– Мне ещё далеко до тебя, - отвечаю. – И вообще, мне нужно лечь спать пораньше, чтобы завтра пойти в школу, так что, если у тебя все, то свободен, - это совершенно не те слова, которые мне хочется ему сказать.

Дилан молчит, смотря в стену, после чего выдыхает через нос, говоря:

– Тебя не пугает то, что ты будешь спать в таком месте?

Я взрываюсь:

– Пугает! Ещё как пугает! – поднимаю голову, начиная жестикулировать руками. – Я превращаюсь в параноика, который подскакивает от каждого шороха. У тебя-то все в порядке. Ты ведь не здесь обязан спать, есть и вообще жить.

– Почему бы вам не съехать? – спокойно интересуется.

Я тру лоб, прикрывая глаза от усталости, которая вдруг начала давить на виски:

– У нас плохо с деньгами сейчас. Пока не выплатим все долги, никуда не уедем.

– Ясно, - коротко отвечает, шмыгая носом.
– Ладно, я…

– Как думаешь, - перебиваю, смотря на свои коленки. – Что убило Кэтрин?

Дилан молчит, поэтому я продолжаю:

– Думаю, в этом доме что-то живет. Оно её и убило. Мне кажется, Петра хотела предупредить меня, потому что я не так часто видела её, но в эти моменты она казалась мне какой-то опечаленной, - хмурюсь, поднимая глаза на О’Брайена, который так же смотрел на меня.

– Я не могу на это ответить, - пожимает плечами, поглядывая в сторону окна. – И сам я не очень понимаю всего, потому что не могу полностью поверить в происходящее, но… - облизывает сухие губы. – Я могу только одним тебе помочь…

Стук в окно.

Я хмурюсь, смотря в сторону подоконника. Дилан шепчет:

– Или же ты мне поможешь.

Не понимаю, вновь оборачиваясь:

– В смысле?

– Могу я переночевать у тебя?

Я приоткрываю рот, нервно ухмыляясь:

– Ты. Хочешь. Переночевать. В этом. Месте? – поднимаю брови. – Это я так уточняю.

Дилан недовольно цокает языком:

– Выручка – я помогаю тебе, ты мне.

Стук повторился, после чего послышался голос за стеклом. Я задумалась:

– Эта женщина. Кто она такая?

– Никто, - ворчит.

– Ты собираешься переночевать у меня в комнате, в доме, где живет какая-то «хрень», лишь бы не возвращаться к себе, ведь там она. И ты говоришь, что эта особа – никто?

– Кэйли, - грубо произносит мое имя, уставившись на меня. Я так же смотрю на него, и мой голос постепенно пропадает, а в горле пересыхает. Что ж, если ему не охота говорить, то ладно. В любом случае, мне не хочется ночевать здесь одной. Хотя, лучше было бы перекантоваться у него.

Киваю, шепча:

– По рукам, О’Брайен, - смотрю на щеколду. Дверь заперта, значит, мать и отец не смогут войти. Дилан последовал за моим взглядом, говоря:

– Твои родители не войдут, а вот «оно»…

Оно? Так теперь будет называть эту сущность?

Прижимаю колени к груди:

– Тогда ты выключай свет, ибо с кровати я не слезу, пока утро не наступит.

Дилан молча поднимается, идя к выключателю. Не думаю, что ему не страшно, просто он не показывает это. Он вообще умело скрывает свои эмоции, какими бы они не были. В этом я завидую ему.