Фотографирование осени

Я ему сразу хотела сказать, ещё в подвенечном, что сына

мы назовём, как его, как моего, их зовут одинаково, но не стала.

Ещё один с таким же именем возле меня, не слишком ли, один,

ещё один, ещё, перебор. Снег всё идёт, а лыжники устали, скоро

и мой придёт, надо готовить суп, котлеты, баранину, без раз-

ницы, он всё съест, скажет спасибо, но мне хочется поскорей

рассказать, позвонила, пусть покупает пельмени, вареники,

манты, пиццу, мне без разницы.

Нынче здесь, завтра там, ну, а что вы хотите от человека,

вот и он пропал, незадолго до свадьбы, хоть собирался прийти,

и даже в костюме. Вообще, он приличный человек, только вот

такой у него характер, такая манера в жизни, он всегда пропа-

дает, тогда это было в первый раз. Мы ждали до последнего, я

хотела отменить свадьбу, раз мой лучший друг не пришёл, но

потом не стала, кольца куплены, билеты в родительский край и

дом — тоже. Не было ни гостей, ничего, так, только у меня но-

вое платье, шляпа, а у моего — новые синие кеды, джинсы,

приехали из загса на синей волге ретро, вот и всё, а на следую-

щий день отправились ко мне на родину, там нас уже ждали,

пришла родня, посидели, выпили. Потом к нему, там то же са-

мое. Конечно, и он был рад, и я рада, всё-таки четверть жизни

за спинами, надо что-то решать, так всё и пошло, и забылось,

ждём, когда будут дети.

Но пришло время рассказать и о любви, любви. После ре-

гистрации он нашёлся, через два-три месяца, точнее не помню,

приехал, позвонил, мой номер в памяти остался, вот как. При-

ходил ко мне на работу, делился своими планами открыть ка-

фе, говорил, есть совершенно свежая концепция у него, скопит

денег, а как, если нигде не работает или устраивается, быстро

потом уходит, не сидится на месте. Так он стал пропадать, я

привыкла, но два года назад случилось так, что год, полтора, а

его нет и нет. Ни по телефону, ни на сайтах одноклассников и

так далее. Нигде. И вот дошло до того, что однажды ночью я

летела на самолёте, страшном, без правого борта, ветер сви-

щет. Там свадьба была какая-то, в самолёте. И вот мне дали

слово, тост. Чтобы все нашлись, говорю я, самая ценная наход-

ка — та, что была когда-то потеряна. Вспомните о блудном

сыне. Но лучше уж не теряться. Я всегда это говорю, потому что

знаю наверняка. Это всё мне приснилось, конечно, но я тут же

оказалась у окошка, где принимают передачи в тюрьму, я при-

несла ему мяч, перчатки, домино и книги. Но девушка в окошке

посмотрела круглыми глазами, не стала брать, говорит: я сей-

час вам зачитаю статью, по которой его обвиняют, решайте са-

ми, стоит ли ему передавать. И читает: шулерство. Шулерство,

мама, мама. Что он мог сделать, мирный человек, в напёрстки

кого-нибудь обжулить? Как это вдруг? Его же самого и побили,

кстати, это уж точно, всё время битый ходил, то нос, то глаз,

зубы как-то уберёг.

Снег всё идёт, и мой приходил на кухню ко мне, сказал:

пошли гулять, погода славная, полезная. Но посмотрел, понял,

что я работаю, пишу, ушёл. Это правда, у меня такая работа. Ко-

гда он пропал, и этот сон ещё, я утром, вот в такой же хороший

день, только осенью, в дождь, села и написала стихотворение,

такое, в простом шотландском стиле, ты меня оставил Джеми,

восемь строк. Мой увидел, сказал — неплохо, и сел за компью-

тер, быстро сделал мне сайт, где-то рассовал рекламу, теперь

пишу к юбилеям, свадьбам, деньги платят хорошие, можно пе-

ребиваться. Кидают на телефон, я всем говорю номер, потом с

него перевожу на счёт, готово. Стихи получаются хорошие, в

старинном шотландском стиле, но сердцу не прикажешь, я не

могу любить всех этих людей, только в то время, пока пишу,

пока сижу за столом. Я их просто не знаю, едут и едут машины,

смотрю на них, и хочется реветь, почему всё так, конечно, он

потом нашёлся, принёс бананы, любимая его сладость, и он не

любит меня, и никого, сердцу же не прикажешь, мой тут прав.

Он вообще всегда прав, приходит и обнимает, и всё, я ему це-

лую, целую руки, как он прав, прав, если начнётся война, я буду

ждать его. И его тоже.

Огонь и огонь, и нельзя остыть

1. В средние вёсны — не ранние и не поздние, а вот в сред-

ние — да, в средние вёсны, когда деревья дают своим листьям

волю распуститься, бывала я в болотистой области. Да не одна,

а с братовьями, с братцами. Мы бывали там, верно, вместе, и

готовили на огне, и спали в лесу, почти на земле, но лишь толь-

ко в палатках, и подолгу не мылись. И так далее, далее, далее.

Всё это было в болотистой области, и об этом и будет нелёгкий

рассказ, почему нелёгкий?

Сразу скажу, можно сказать, что рассказ этот не из лёгких,

ну, а чего ждать, и дела мы делали там непростые, довольно

тяжёлые, но всё же посильные нам, слабым человекам из

вполне тоже болотистой области. Конечно, иной братец и

сильный, и красивый, и отважный, но и он нет-нет да и напи-

шет кому сообщение, и отправит мобильной связью: мы ма-

ленькие и плачем. Глядишь, и он присядет отдохнуть, а иногда

и ляжет спать. Нет всесильных людей, пожалуй. Не осталось.

Вот и надо приготовиться к тому, что сюжета в рассказе

не будет, а будет только лес, тяжёлый труд, весна, колючая

проволока, снаряды и братовья, которые дышат, и братики, ко-