Фотографирование осени

ный снял меня с товарняка, потому что я собиралась уехать.

Прибежала Зойка и сразу же обняла своего дружка. Никуда она

теперь от него не денется, нечего и думать.

Башган всю дорогу молчал, а у самой калитки спросил

примерно в том духе, что, правда, что ли, Длинный снял меня с

товарняка. И я снова наврала, что это правда, а то бы брат ни-

когда больше не простил ему эту справку и случай в тупике. На

самом деле, никто и ниоткуда меня не снимал. А правда — то,

что я рассказала, вот где правда. Ну и пусть.

О любви, любви

Пришло мне время рассказать о любви, любви, скажем

так, вылить это всё на бумагу, чужим глазам, а зачем? Иногда я

могу отрываться, смотреть за окно на снег, как он идёт и ле-

жит, зацепился за ветки деревьев, кругом бело, бело и так кра-

сиво, он спрашивал меня, помню: загадай, что ты хочешь? Что

ты хочешь, чтобы исполнилось, а я скажу, сбудется ли, вот ещё

знаток. Я тогда посмотрела на него, в его ясные голубые очи —

высокий блондин с разбитым носом, моя мечта — и написала

на бумажке красота, завернула, убрала в карман. Он говорит:

написала? Я: да. Он ходил, ходил по комнате, двигал глазами,

трогал мебель, сказал: существительное? Да. Существительное

трудней, надо глагол. Но что уж поделать, я загадала красоту и

на этом и сидела. А он опять ходил по комнате как бычок, ска-

зал: дети? Но это было так давно, что я про детей и не загады-

вала, если бы сейчас, то да, он бы угадал сразу, в единый миг, а

тогда я загадала красота, и всегда знала, и уже тогда и знала,

что никогда не забуду его ясные голубые очи, во всё время. Од-

нажды жёны декабристов не забыли своих мужей, поехали за

ними на края света, вот и я об этом же думала тогда, сидя на

качелях во дворе, и о том же говорила подруге. Я сказала: ду-

маю, это на всё время, она сидела на какой-то карусели, даже

карусельке, вертелась во все стороны, но остановилась и по-

смотрела. Ох, — она только сказала, потому что понимала —

ничего не будет. А я думала про декабристов, но кто знал, что

примерно так оно и сбудется, правда, немного наоборот, всегда

вот так загадываешь о подвиге, но думаешь о каком-нибудь

облегчённом варианте, как на контрольной в школе, облегчён-

ный вариант, а оценивается так же, мне попалось задание со

звёздочкой, так и приходится жить, к тому же я дала слово сво-

ему, что никогда не уйду от него, меня не сломать в этом, что

поделать. Я тверда.

Ещё повезло, что его зовут так же, как моего, два слога, а

столько проблем, мой понимает, догадывается обо всём, но ни-

чего не сказал ни разу. Нет, было, он вот что медленно произ-

нёс: да никуда он не делся, найдётся. Это было, когда он поте-

рялся, сажусь я, плачу в тишине, что нет его со мной. Снег сего-

дня идёт с самого утра, сейчас утро, и хочется поскорее всё это

вылить, даже точки не ставить, но правила есть правила, и так

всегда.

Однажды, мы учились ещё, и я тогда не знала много, не

знала алкоголь, была совсем юная, можно сказать, почти де-

вочка, и вот мы пошли в загул, то есть, мы этого не хотели, про-

сто вышли из корпуса, потопали к остановке, я и трое наших,

девки отстали, я одна осталась с парнями, пока переходили до-

рогу на зелёный, эти трое красавцев решили завалиться в «По-

ляну», там хорошая кухня, нам же это важно. Мы зашли. В оче-

реди они думали, сколько взять, сто или пятьдесят, сошлись на

пятидесяти, была суббота, после «Поляны» планировали

успеть на рынок за джинсами для будущего моего, только он не

был тогда моим, просто сокурсник, мы все сокурсники. Но у са-

мой кассы они взяли по сто, мне пиво. Чебуреки с сыром, мы

знали, там хорошие, а нам важно, мы же учимся. Разговор был о

фильмах, на днях вышла какая-то фантастическая лента, и он,

конечно, уже успел сбегать посмотреть, я не видела и не соби-

ралась, а в «Поляну» пошла просто побыть с ним рядом, впере-

ди выходной всё же. Высокий голубоглазый блондин с кривым

носом, оказалось, мечта. Идут люди, смотрят, я понимаю, снеж-

ный карниз вот-вот оторвётся, свалится, упадёт на дорогу пря-

мо, на людей, страшно и красиво, необычная форма. И я так же

точно на него смотрела и смотрю всё время, но тогда старалась

не смотреть, чтобы не выдать себя перед другими, но они, как

выяснилось, всё понимают.

Мы всё сидели и сидели в этой «Поляне», и не шли на ры-

нок, и он отправился ещё за порцией и закуской, а мне за ви-

ном, он ушёл, я посмотрела вслед, и тут будущий мой сказал:

ты думаешь, мы ничего не понимаем? Мы чё, олени? И вызвал

меня будто бы покурить на улицу, а на самом деле на откро-

венный разговор. Ничего нового он не сообщил, я сама всё зна-

ла уже. Ну, что ему никто никогда не будет нужен, блондину, и

что мы так и останемся с ним на уровне дружбы, не больше.

Вот что он мне сказал и позвал замуж. Видя моё смущение, бро-

сил окурок в урну, обещал ждать, сколько потребуется, слово

своё сдержал. А тогда всё закончилось тем, что мы пропили его

штаны и развели всех по домам, я и мой будущий. Он был, ну, и

до сих пор тоже, крепкий в этом плане, а меня тогда ничто не

брало, это сейчас я могу после стаканов вина вдруг зареветь,

положить ему голову на колени, он всё понимает, гладит, не

ругается, курит, поддержка мне и опора, мой горец парень уда-

лой, сердцу же не прикажешь.