Фрейлина

— Давай пройдемся по ближайшим залам, пока не объявили бал? — предложила я, — хотя бы до Картинного. Как думаешь — можно?

— Здесь многие прогуливаются, — взяла она меня за руку, — отпусти трен, сейчас мы никому не мешаем.

И мы с ней пошли, нет — поплыли-поплыли… сказочное ощущение. Наверно, так чувствовала себя Золушка, приодевшаяся на халяву. А я — благодаря Елизавете Якобовне, не жалевшей денег на Таю. Нельзя мне ее подвести, ну никак нельзя…

— Доброго дня, Таисия Алексеевна… Анна Владимировна, — послышалось узнаваемое, скоренько призвав ко мне на кожу знакомый уже табун мурашек.

За легким общим шумом, негромким стуком каблучков и разговорами других людей мы не услышали, как он подошел.

Сегодня я его не видела, хотя почетный караул от кавалергардов стоял в каждом из помещений анфилады. Высокие блондины, в этот день исключительно офицеры — в белых лосинах и красных вицмундирах с обшлагами черного бархата, серебряными эполетами и петлицами. И императорскими орлами на начищенных касках. Сейчас мужчина держал ее в левой руке.

«Не стремимся быть первыми, но никого не допустим быть лучше нас» — таким был девиз кавалергардов. Красавчики, пижоны… в мирное время. Какой бал без кавалеров? Женская Москва в эти времена буквально задыхалась без них, зато в Петербурге — весь цвет воинства, аристократы, потенциальные женихи. В Петергофе та же картина — расквартировано несколько полков, плюс кавалергарды при Семье, казачья верхушка из охраны.

Мы с Анной вежливо ответили на приветствие.

— Таисия Алексеевна, я прошу у вас несколько минут разговора — здесь… прямо здесь, только отойдемте к окну. Я не задержу надолго. Нижайше прошу прощения, Анна Владимировна.

— Да-да. Ну что же… я подожду, — то ли запаниковала, то ли насторожилась Анна.

Мы подошли к окну, и Дубельт еще немного помолчал, глядя на парк. То ли что-то вспоминал, то ли обдумывал что скажет и как. Пальцы одной руки сжимали край шлема. Пальцами второй он нервно водил по его навершию, поглаживая орлиное крыло. Вздохнул и наконец развернулся ко мне вполоборота, посмотрел в глаза. Как всегда — пристально. Пронизывающе. Говорят, есть мужчины, от которых всего один теплый взгляд и все — ты уже его. Не про этого…

Странное вообще выражение — в лице, глазах. Решительное? Или там потребность — срочная, яростная. Что-то сказать, сделать? Глаза больные, блестящие. Здесь сказали бы — горячечный взгляд. Не умею читать по глазам, но у этого будто черти в глубине танцуют, — вспомнилось с чего-то.

До кишок пробрало моментом. Напряженным, будто перед бурей. Непонятно, чего ждать и что, собственно, делать сейчас? Я понятия не имела, как реагировать на подобные… драматические трюки. Сердце ускорялось в панике…

— Таисия Алексеевна… я уже наказан вашим невниманием и даже пренебрежением к моей персоне. Своей совестью тоже. Бесконечно виноват и мне нет покоя из-за этого. Прости… те тот тон — я не имел права говорить с вами так. Тогда считал, что это единственно правильный выход — рвать сразу и с корнем.

Глава 17

За окном двумя разнонаправленными потоками степенно струилась нарядная толпа.

В честь Ольгиной свадьбы отец устроил буквально всенародный праздник — пять пушечных выстрелов с утра, веселый перезвон колоколов почти весь день как в Петергофе, так и в Петербурге.

Вход на территорию обоих парков — разукрашенного вечерней иллюминацией регулярного Верхнего и тихого укромного Нижнего, был открыт для всех желающих. Нарядно одетые люди, приехавшие даже из Петербурга, чинно прогуливались и уверена — от сердца радовались окружающей красоте, купаясь в праздничных ощущениях.

Между двумя лестничными спусками в Нижний уютно устроилась небольшая скрипичная группа, наигрывая… вальс, кажется — я видела, как кружатся пары на ровном поле Дворцовой площади.

Окна первого этажа находятся низко и в них легко заглянуть с улицы, но никто не лез поглазеть, не проявлял нескромное любопытство или агрессию.

Это шок, наверное…

Но я четко воспринимала все, что делается за окном и медленно и тупо — то, что говорил Дубельт. Единственное… прозвучав диссонансом, сразу обратила на себя внимание оговорка — обращение на «ты».

В каких случаях так обращаются друг к другу? Старшие по рангу и возрасту к младшим — это я уже поняла. Еще близкие родственники. И я могла ошибаться, конечно…

— Будьте добры, напомните те свои слова, — попросила я предельно вежливо.

— И опять в вас безразличие и презрение ко мне, — выдохнул он будто в отчаянии, — я безумно жалею, что вынужден был произнести их, но это единственно честное…

— Да-да, понимаю. Просто повторите — так же честно, но другим тоном. Вы же за него извиняетесь? — докапывалась я.

Оглянулась на Анну, улыбнулась ей. Та стояла в стороне и ела нас глазами. Слышать не должна…

— Я сказал тогда… что не смогу просить вашей руки, Таисия Алексеевна. Зачем вам… опять слышать такое? — тихо давился словами мужчина.

— С тех пор что-то изменилось? Или зачем вы здесь? — дотошно выясняла я для себя.

— Мои чувства неизменны, но, к сожалению, я все так же не могу себе позволить… — шагнул он ко мне. Я синхронно качнулась от него.

— Я навязывалась, чего-то требовала?

— Во всем виноват один только я, — стиснул он челюсти.

— Михаил Леонтьевич, — так же трудно подбирала я нужные слова, — скоро объявят бал… У меня просьба к вам: не подходите больше с бессмысленными разговорами. С любыми не подходите. Всего вам доброго, — вежливо присела, развернулась и пошла к Анне.

Предваряя ее расспросы, спросила сама:

— Анни, фрейлина обязана разбираться в политике?

— Что? — зависла она, — зачем?

— Вот и я думаю… Ой, не спрашивай! Сама ничего не поняла.

Я не знала, что мне думать… С содроганием вспомнила княжну Туркестанову, но тут же выдохнула — месячные были. Но как далеко у них зашло, если перешли на «ты»? Это сейчас он официальничал — я же вела себя… понятия не имела, что они знакомы. Задала тон, можно сказать.

Где познакомились, когда успели? И опять вопрос — несчастный случай, или все-таки?.. Не хотелось бы, но уже сильно на то похоже.

Эти пара минут настолько выбили из колеи… спасибо ему хотя бы за то, что место паники и страха перед балом заняло отстраненное опустошение. Радость от нового самоощущения и окружающей красоты схлынула. Хотелось спрятаться ото всех, свернувшись креветочкой и хорошенько подумать, прикинув варианты и осмыслив новые риски.

Я опять чувствовала себя чужой здесь.

И отлично понимала интерес Таи к Дубельту, как и свой впрочем — красивый мужчина, харизматичный и говорить с чувством умеет. И даже такое… тоскливое что-то толкнулось в груди в унисон с этой мыслью. Тоска по разной неслучившейся ерунде, которую я сразу и прогнала. Но то я…