G.O.G.R.

Недобежкин рывком схватил жёлтые, рассыпающиеся в руках листы, осторожно развернул их и принялся жадно читать. Документов было два: один – написан вручную и по-русски, а второй – напечатан на машинке и по-немецки.

– Гопников, – пробормотал Недобежкин. – Знакомая фамилия… Я пробью по своим каналам… А вот этот документ, с «курицей», – начальник показал на бумагу с немецким текстом и фашистским орлом в заголовке. – Вообще, исторический. Я переведу его электронным переводчиком, а потом – допросим вашего «лягушинца». Но только зарубите себе на носу – никому ни слова, даже Муравьёва исключите из расследования, вам ясно?

– Так точно, – кивнул Пётр Иванович.

– Так точно, – тихо сказал Сидоров.

– Выполняйте, – распорядился Недобежкин.

– Есть! – в один голос ответили Серёгин и Сидоров, а мурашки на спинах обоих устроили настоящую олимпиаду.

В тот же вечер Пётр Иванович снял копии со всех документов, что собрались в папке «Дело № 37», и сложил их в отдельную папку, на которой не написал ни слова. А само тридцать седьмое дело Пётр Иванович завтра передаст в суд. Пускай доблестные и справедливые судьи судят Кашалота, Чеснока, Сумчатого, Утюга, Крекера, Батона и Додика. Они – только пешки в громаднейшей игре… не то разведок, не то – каких-то монстров…

====== Глава 5. Начинается секретное расследование. ======

Решившись на секретное расследование, Пётр Иванович и Сидоров получили доступ к «секретному узнику» Недобежкина Гохе. Гоха сидел в полном изолированном одиночестве в своей тринадцатой камере и, не переставая, пел себе под нос «народную песню» – одну из тех, с которыми «давал концерты» в подземном переходе. Серёгин сразу заметил, насколько удручающий вид имеет этот «народный артист». Скорее всего, он неделями не моется, одевается со свалки и не кушает дня по три, а то и больше. К тому же он уже не молод: головёнка лысеет, бородёнка седеет…

– Гоху Брузиков знает, – сказал Сидоров, увидав «секретного узника».

– Ну, спроси Недобежкина, можно ли его привести, Брузикова твоего… – пробормотал Серёгин, который в принципе, не умел вести секретные расследования.

Недобежкин подумал над предложением Сидорова о Брузикове и наконец, согласился: если этот Брузиков поможет выяснись личность «народного киллера», то пускай приходит.

– Только через пожарный выход! – предупредил Недобежкин. – Ключ у Серёгина есть.

Сидоров отправился за своим «паранормальным» дружком Брузиковым, а Пётр Иванович решил пока сам пообщаться с Гохой. За те полчаса, пока шёл поиск донецкого «Ван-Хельсинга», Серёгин узнал, что Гоху зовут Гоха, что фамилия у него – тоже Гоха, что он поёт в переходе, потому что закончил музыкальную школу и не попал в оркестр. Больше Гоха о себе ничего не знал. Адреса у него тоже не было, а ночевал Гоха или в том же переходе, где пел, или у дружка по имени Митяй и по фамилии… тоже Митяй.

– Митяй – это Дмитрий? – спросил Серёгин.

– Митяй, – прогнусавил Гоха.

Когда же Пётр Иванович захотел узнать, где же живёт этот благодетель Митяй, то выяснилось, что «меценат» Гохи проживает в другом переходе – между улицей Университетской и центром «Золотое кольцо». Из уст Гохи адрес Митяя звучал так:

– Ну, в подземке, там, около круглой ерунды, балды этой, что замест базара накрутили!

«Ладно, в подземке, так в подземке, – подумал Серёгин. – Надо бы подпушить этого Митяя, интересно, что он скажет?».

А потом Сидоров доставил Брузикова. Донецкий «Ван-Хельсинг» был несколько устрашён тем, что Сидоров провёл его через пожарный выход тёмным коридором и поэтому, зайдя в камеру Гохи обалдело озирался по сторонам. Наверное, думал, что его поймали за отлов вампиров без лицензии!

– Вы Гоху нашли? – изумился Брузиков, ни с кем не поздоровавшись.

– Как видишь, – сказал Серёгин. – Знаешь Гоху?

– Знаю, – согласился Брузиков.

– А Митяя? – поинтересовался Серёгин.

– И Митяя знаю, – согласился Брузиков. – Митяя даже дольше чем Гоху, потому что Митяй раньше появился. А Гоху Митяй нашёл только год назад на свалке. Гоху кто-то побил и на свалке бросил, а Митяй подобрал его, выходил и к делу пристроил.

– К делу – это петь в переходе? – осведомился Серёгин.

– Ага, – кивнул Брузиков. – Митяй в Ворошиловке – главный бомж. И переход у него самый шикарный. Он и распоряжается, куда кого пристроить.

– Ээ, Брузак, чо со мной не здоровкаешься?? – подал свой гнусавый надтреснутый голосок Гоха.

– Здорово, Гоха, – «поздоровкался» «Брузак», не глядя ни на Серёгина, ни на Сидорова, ни на Гоху, и созерцая пространство над Гохиной башкой.

– Ну, во, Брузак, теперь иной базар! – обрадовался Гоха, встряхнув реденькой своей бородкой. – А то впёрся, как рыбень! Ни те здорово, ни те покеда! А ну, вываливай, как делишки!

А потом Гоха ещё решил, что непременно должен заключить Брузикова в дружеские объятия, и поднялся с нар.

– Отставить! – «разнял» друзей Серёгин и железной рукой возвратил Гоху на место. – Вы в милиции. Брузиков, вы знаете его фамилию?

– Нет, – отказался Брузиков. – Митяй знает, он его нашёл. А я, если хотите, могу показать вам Митяя.

– Погнали, – согласился Пётр Иванович и чуть ли не взашей вытолкал Брузикова из камеры Гохи. – Веди нас к своему Митяю!

====== Глава 6. Таинственный Гоха. ======

Митяй проживал в длинном темноватом и тёплом тоннеле между пыльной и шумной улицей Университетской и торгово-развлекательным центром «Золотое кольцо», заполненным арендованными клетушками. Сегодня была суббота, и тоннель Митяя оказался заполненным людьми. Одни плотным потоком «текли» на Университетскую, а другие – обратно, в «Кольцо». Возможно, они что-нибудь там и купят, но большая часть идёт, чтобы просто поболтаться по круговым галереям, посмотреть на подвешенных к прозрачному потолку пластмассовых птиц, да покататься в прозрачном лифте.

Митяй восседал на складном стульчике под щитом неоновой рекламы, на котором нарисовали пузатого буржуя с сигарой и подписали: «Одежда и обувь для БОЛЬШИХ людей! Этаж 2, секция 14». «Главный бомж» наигрывал на аккордеоне и сипатым баритоном напевал:

– Белые розы, белые розы!..

Среди двух людских потоков находились и ценители его творчества, которые закидывали в его испачканную шляпу звонкую монету.

– Вот – Митяй, – показал пальцем в его сторону Брузиков.

– Ага, – кивнул Серёгин и сделал первый шаг на встречу Митяю.

Узнав, что с ним желает побеседовать милицейский следователь, Митяй устрашился, выбросил из аккордеона фальшивую хриплую ноту и отпрянул назад, стукнувшись заскорузлой башкой о щит с буржуем. Складной стульчик покосился, а потом – упал на бок, и «главный бомж» приземлился на вымощенный тротуарной плиткой пол.

– Я не убийца! Это Козляк убийца! Они с Куздрёй Зямыча вальнули, а моя хата с краю! – по-свинячьи заверещал он на весь переход, заставив людей из обоих нескончаемых потоков застопорить движение и установить взгляды на свою персону.