Гагарин

— Слыш, летёха, — передразнил майор. — У нас в Оренбургском училище шибко умный курсант спросил у артиллериста из училища зенитчиков: если снаряд из пушки летит по параболической траектории, то, выходит, положив её на бок, можно из-за угла стрелять? А тот не растерялся и отвечает: положить — не положено. ПолОжить с ударением на второе О. Вот и я тебе говорю: по уставу не положено летать стоя. Только в кресле, пристёгнутый ремнём безопасности. Как в «жигулях».

— Есть как в «жигулях», тарщ майор. Пособи забраться на насест.

Будь орбитальный свободен, перешли бы в него и устроились на надувных креслах лицом в направлении полёта, а не против. Но там занято.

Так они и путешествовали. Это в фантастических романах да в рассказах Гагарина-старшего про лунный полёт, по его выражению, сплошь жесть и адреналин. Работа в космосе дотошно распланирована и однообразна. Каждый час в невесомости жутко ценится учёными, на корабли и станции пихается всякое оборудование для экспериментов: как без силы тяжести идёт литьё металлов под давлением, растут растения и совокупляются тараканы. Харитонова и Гагарина-младшего бы тоже озадачили, но — нет. Не сильно много наделаешь, повиснув мордой вниз, какая-та сила тяжести всё же присутствует. Да и обитаемый объём «Сапсана» был настолько набит полезностями для ремонта, что тупо не развернуться.

На вторые сутки Андрею стало плохо. В невесомости пробыл лишь несколько часов, никаких причин беспокоиться об адаптации не появилось. А тут, повиснув на ременной сбруе, захандрил. Тошнило, голова кружилась. Больше всего ему не хотелось находиться там, где пребывал: в забитой до отказа кабине космического корабля, к тому же покинувшего уютный кокон магнитного поля Земли. Здесь, в достаточно глубоком космосе, они начали получать половинку грея в год, в пятьдесят-сто раз больше, чем облучается персонал АЭС, к счастью, так надолго их пребывание не рассчитано.

— Изволишь сойти? Немного поздновато, — злорадно бросил Павел, потом добавил по-человечески: — Терпеть можешь?

— Сжав зубами причиндалы. Ты же сказал, для детозачатия они больше негодные.

Мама рассказывала Андрею всякие медицинские страшилки, приправляя их загадочными, оттого жуткими латинскими выражениями. Но от неё же знал: у пятерых дети рождались после космоса. С тремя ушами, жабрами или хвостом вместо ног не вылупился ни один. Все нормальные, здоровенькие, ну, плюс-минус.

— Лучше просто сжимай челюсти, чтоб не загадить кабину.

Ночью Андрей практически не мог уснуть. Ночь, понятно, условная. Смена дней и ночей, равных земным, наладится, только когда «сапсан» поднимется на тридцать шесть тысяч километров, на высоту геостационарной орбиты.

На третьи сутки отпустило, он даже немного поел. А скоро в иллюминаторе с его стороны показался долгожданный крест станции.

«Курчатов», освобождённый от ноши, повернул к Земле, а на экипаж вторично накатила невесомость — теперь месяца на три, если всё пройдёт хорошо. Или на считанные дни, если вдруг убедятся, что пребывание на «Салют-13» небезопасно.

— Она — наш крест, Андрюша. Понять не могу, какого чёрта у нас все суеверные как средневековые монахини, а «тринадцать» не хотят пропускать. Была бы «Салют-14», и, глядишь, обошлось бы.

Андрей пожал плечами, совсем не убеждённый в этом. Спасла бы примитивная перемена номера от ярости Солнца? В восемьдесят третьем вообще не было вспышек. В апреле восемьдесят четвёртого, прямо перед запуском «Сапсана-12», Солнце бабахнуло такими выбросами, что отрубилась часть спутников связи, на Земле легло несколько вычислительных центров, у буржуев остановились биржевые торги, метеозависимые хватались за сердце и голову от магнитных бурь. Все прогнозы на текущий год были отрицательными: звезда должна пару лет копить ярость перед тем, как снова выплеснуть его на свою планетную систему облаками заряженных частиц, и пока можно жить спокойно.

Но двадцатого мая зарегистрировали такой поток фотонов, что стало ясно: сейчас придёт новая жуткая волна солнечного ветра. Приказ о сверхсрочной эвакуации застиг четвёрку, находящуюся на станции, в час отдыха. Парни запрыгнули в «сапсан» как были, даже не взяв скафандры, брошенные в «салюте». Только вырубили бытовую сеть и задраили люки. Корабль круто спикировал к Земле, успев спрятаться под защиту магнитосферы до главной волны, прошёл менее чем в сотне километров от поверхности, снова удалился, и, не выскакивая далеко, повернул обратно, после чего успешно приземлился.

Что бы произошло с экипажем, останься они только под защитой освинцованных стенок станции, не знает никто. В отсеке для биологических исследований аварию пережили десятки животных, сотни растений и насекомых, участников эксперимента по выживанию за пределами магнитной защиты Земли. Но менее чем через сутки станция перестала отвечать. Прекратили работу и ретрансляторы, обеспечивающие космической связью сотни абонентов на коммерческой основе. Что интересно, ионный буксир сохранил управляемость и исправно включал тягу каждые сутки, автоматически удерживая «салют» строго в точке стояния, но его бортовая ЭВМ не получала и не принимала никаких данных от вычислительной машины станции. В худшем случае этот же буксир снизит её до опорной орбиты для существенного ремонта, вплоть до замены части оборудования, но, конечно, желательно обойтись меньшей кровью. И меньшими миллионами рублей.

Поэтому экспедиция полетела не в октябре восемьдесят четвёртого, а в самом начале июля, сократили и время подготовки, и численность экипажа. Она стала чрезвычайной, дав молодому члену экипажа шанс отличиться и именоваться гордо «я — Гагарин!»

А не просто сын «того самого Гагарина», тень самого главного героя человечества и отца молодого космонавта.

Глава 2

2.

Незаменимых людей нет, говорил товарищ Сталин, лично незнакомый с Келдышем. Академик умер в семьдесят восьмом, и это была совершенно невосполнимая утрата. Анатолий Иванович Котов, его бывший зам и возглавивший Институт прикладной математики после смерти патрона, широтой взглядов и универсальностью талантов предшественника не обладал.

Юрий Алексеевич всегда изумлялся, насколько успешно Келдыш подбирал математический аппарат под решение практических задач. Надо обуздать флаттер авиационного крыла — добивался решения проблемы, а не просто вываливал кучу формул: подставьте значения переменных, и золотой ключик у вас в кармане… Наверное.

То же самое, по принципу — любое дело должно быть доведено до победы, происходило в программе ядерных испытаний, в обеспечении пилотируемой космической программы, включая облёты Луны и посадку на неё, развёртывание околоземных космических станций и группировки спутников. Советские ракеты достигли Марса и Венеры с величайшей точностью, экономя рабочее тело, выбрасываемое двигателями коррекции орбиты… И вот Мстислава Всеволодовича не стало.

Котов был человеком принципиально иного склада, словно сформировался не в двадцатом, а в начале двадцать первого века, когда персональный компьютер стоит на столе у каждого активного человека, и скорость коннекта с интернетом достигла мегабит, а то и десятков мегабит в секунду. Тогда специалисту в определённой области предоставляется инструмент, и он сам решает свою практическую задачу.

За двадцать семь лет, прошедших с перемещения из эпохи информационных технологий в советское время, известное лозунгами «догнать и перегнать Америку», «наше поколение будет жить при коммунизме», Павел, отныне — Юрий Алексеевич, свою первую жизнь практически забыл. Помнил самые страшные вехи в истории СССР, но в его нынешней действительности послезнание уже едва помогало. Хотел предупредить о пагубности вторжения в Афганистан, напрягая прежний авторитет, но не понадобилось. Иной состав руководства ЦК, без Брежнева, Суслова, Андропова, не рвался за уши тянуть восточную страну-соседку из глубокого феодализма в социализм. Напротив, американцы, сильно уязвлённые проигрышем в лунной гонке и позорно слившие войну во Вьетнаме, влезли в Афганистан по уши. Сначала финансировали антикабульские формирования в Пакистане, взращивая и подкармливая откровенных экстремистов, те атаковали Афганистан, разожгли межнациональную борьбу, перешедшую в гражданскую войну, после чего высадились морпехи США. Наверно, где-то здесь искали море. Нашли только море крови, через ГРУ и КГБ Исламский фронт освобождения Афганистана получил достаточно щедрое снабжение, чтоб удержать горные районы и сделать жизнь «защитников демократии» предельно неуютной, а главное — недолгой. Партизаны получали самые свежие спутниковые данные, вплоть до корректировки артиллерийского огня. Второе подряд поражение в локальной войне после Вьетнама и явное нежелание вступать в прямой ядерный конфликт с СССР поставило очередную администрацию Белого дома в безвыходное положение. Пусть у США самая мощная армия в мире, самый многочисленный флот, больше всех вместе взятых запасы ядерного оружия и средств доставки, воевать с Советским Союзом глупо. Даже если выжечь Советы дотла, как писала «Нью-Йорк Таймс», всего две термоядерные боеголовки, отправленные агонизирующими большевиками и разорвавшиеся над Нью-Йорком и Лос-Анджелесом, превратят славную победу на поле боя в разгромное поражение на президентских выборах и выборах в Конгресс.