Гагарин

Этот референт, наверняка — из ПГУ, скорее напоминал чиновника из Госбанка СССР, облачённый в строгий костюм даже в жару, спасибо, что не чёрный. Только когда закрылась дверь в гагаринский кабинет, прорезалась гэбешная подкладка, он говорил о вещах секретных и деликатных с характерной интонацией: мы с вами — небожители, приобщённые к великим таинствам, в отличие от… Ну, понятно, в отличие от плебса.

— Американцы, Юрий Алексеевич, прощупывают почву. Администрация Рейгана стремительно теряет рейтинг с каждой партией гробов из Афганистана. Демократы вопят на каждом углу: зачем хорошим парням погибать, а налогоплательщикам выворачивать карманы ради авантюры республиканцев. Наши аналитики считают, что у Рейгана мало шансов на второй срок. Сенатор Уолтер Мондейл набирает очки.

— Так кто нам лезет под юбку — республиканцы или демократы?

— Вторые. Выборы в ноябре, инаугурация вновь избранного президента состоится в конце января восемьдесят пятого. Борис Семёнович уверен, что в афганском тупике и республиканцы могли бы что-то предпринять, но не решатся менять внешнеполитический курс накануне выборов, тем самым признавая его ошибочность. Так что поворот неизбежен независимо от того, как пройдут выборы.

Гагарин кивнул. Он следил за новостями вскользь, сказанное вполне совпадало с его представлениями. Ничего сенсационного разведчик пока не раскрыл.

— Что я должен знать в связи с новыми происками американских империалистов?

— Демократы готовят пакетное предложение. Во-первых, мир в Афганистане с выводом частей армии США и морпехов в обмен на приход к власти некого всех устраивающего правителя… Вижу ваш скепсис, любой компромисс — это выбор, никого на сто процентов не устраивающий, но воспринимающийся как неизбежное зло. Это — Ахмад Шах Масуд. Нам он неудобен, потому что не признает неверных, то есть Советский Союз. На совести его отрядов едва ли не треть американских двухсотых и трёхсотых. В общем, он получается равноудалённым от всех центров силы. Разведка США пытается с ним наладить хоть какой-то контакт. Во-вторых, и тут как раз потребуется участие вашего Госкомитета, демократы предлагают снизить нагрузку на федеральный бюджет, следовательно — его дефицитность, кооперацией с СССР по космосу. В частности, по марсианской программе. В-третьих, начать переговоры по ОСВ, ограничению стратегических вооружений.

— Как говорила в детстве моя дочка, «хочу всего много сразу». Мне понятен только первый пункт. Отчасти второй, они опять нас опережают по супертяжёлым ракетам за счёт стартовых ускорителей для шаттлов, тут у обеих сторон есть что предложить на обмен. Если ЦК, конечно, позволит. Но ОСВ? У них больше и ядерного оружия, и средств доставки. На что это демократам?

— По последнему пункту мы советовались с Генштабом. Там уверены: для перегруппировки сил. Юрий Алексеевич, обмениваться ударами водородных боеголовок по городам генералы НАТО не горят желанием. Но даже содержание уже готовых МБР наземного базирования и постоянное дежурство АПЛ с «трайдентами» им влетает в копеечку. Американцы желают высвободить часть бюджета на обычные вооружения. У них говорят: почему мы не задавили Вьетконг и моджахедов? Потому что не хватает войск для локальных конфликтов! Не будут же они запускать «томагавки» по афганским аулам. А вот обойти СССР в локальных войнах, тем более мы не собираемся тратиться на авианосные группы и войска быстрого реагирования вроде Корпуса морской пехоты, очень даже возможно. Да, это новый вызов, но о нём — попозже.

— И как они видят ОСВ?

— Срезать количество боеголовок и ракет ниже уровня, имеющегося у СССР. Плутоний с «лишних» бомб как-то утилизируют, возможно — отдадут на энергетические элементы для космоса и АМС, не знаю точно, не специалист. А МБР используют для выведения военных спутников.

— Могу только сказать, что «минитмен» вполне годится как первая ступень для РКН — ракеты космического назначения. Добавить разгонный блок как вторую ступень, и выведет на орбиту небольшой спутник. Они твердотопливные, не тот кошмар, что остался у нас от ракет на гептиле после Глушко. Понятно… Кроме одного. Что конкретно от меня хотел ваш министр?

— Скажу откровенно. Он просил прощупать ваше настроение. Если вы, Юрий Алексеевич, скажете «с американами только через мой труп», ваш авторитет таков, что всю комбинацию поставит под удар.

Гагарин задумался надолго, понимая, какой ящик Пандоры откроет согласие. Не забыть ни попытку отравления их с Леоновым, хоть причастность ЦРУ скорее предполагается, чем доказана, ни их помощь в побеге того негодяя, схваченного уже в Каспии, неподалёку от Астрахани, да ещё с десяток случаев, лично Юрия Алексеевича не коснувшихся, но также довольно неприятных.

С другой стороны, не может быть, чтоб американцы затевали совместный с СССР полёт на Марс и одновременно командовали ЦРУшникам «фас».

С третьей стороны, мир в Афганистане и ограничение стратегических вооружений — слишком важная перспектива, чтобы гробить её из-за паранойи.

— Передайте Борису Семёновичу: он может рассчитывать на мою полную поддержку. Если необходимо обсудить детали предстоящих переговоров, готов с ним встретиться лично.

— Большое спасибо, Юрий Алексеевич! До полноценных переговоров ещё далеко. Будем держать вас в курсе, — референт поднялся. — Всего вам доброго.

Если заключаешь сделку с дьяволом и назовёшь её выгодной, посчитай все свои конечности, родственников, близких, проверь — на месте ли душа, подумал Гагарин. Очень велик шанс чего-то не досчитаться. Особенно если звёздно-полосатый дьявол прячется под белыми одеждами поборника мира и сотрудничества.

Так, не космосом единым… Он набрал номер, подняв трубку с телефона, украшенного гербом на диске. Академию наук после Келдыша возглавил Анатолий Петрович Александров, человек более узкой специализации, физик-ядерщик, но понятливый, интеллигентный. Кстати, бывший пулемётчик в гвардии Врангеля и герой Белого движения, неоднократно поощрённый за успешное истребление большевиков. То есть довольно необычный кадр для советской научной номенклатуры.

Гагарин решил, не дожидаясь реакции Котова, уведомить Александрова о провале программы «Русь» и просить мобилизовать силы Академии на разработку алгоритмов управления, создать группу экспертов, включить туда профессоров Плехановки.

А ещё он очень надеялся на понимание Александрова, когда будет убеждать его в опасности экспериментов с ядерным реактором на Чернобыльской АЭС. До роковой даты осталось менее двух лет.

Глава 3

3.

Наряду со специальным высшим училищем, готовившим парней в отряд космонавтов, лётчики-истребители по-прежнему писали рапорты на перевод в звездопроходчики и отбирались для службы в Звёздном. Шёл четвёртый десяток пилотируемых полётов в одном только Союзе, американцы двигались ноздря в ноздрю по числу пусков, опережая по числу человеко-дней на орбите благодаря многолюдным челнокам. Ни в СССР, ни в США никто не погиб в космосе, а в строевых частях иногда бились, поэтому попасть в экипажи околоземных станций считалось престижным и большой удачей, без особого риска для жизни. Конечно, теперь на вернувшихся из полёта не сыпалось столько почестей и благ, как в начале пути. Рядовая краткосрочная миссия на один из «салютов» не приравнивалась к подвигу и Звезды Героя не обеспечивала, но всё равно труд космонавта оплачивался лучше, чем у лётчика в ординарном авиаполку. Слетавшим хоть раз и далее отчисленным из отряда, конечно — не по отрицательным причинам, а по здоровью, обеспечивался перевод на другое приличное место либо, если доходило до списания из ВВС, давалась вполне достойная пенсия. Вот гражданскому попасть туда было несравнимо сложнее. Технарей, биологов, химиков, медиков отбирали только из числа сотрудников профильных предприятий и институтов космической отрасли. Если они проходили первый отбор и хотя бы в теории могли представлять интерес для Звёздного, их ждали Сокольники и Центральный научно-исследовательский авиационный госпиталь с таким набором испытаний, что некоторые соискатели отсеивались по собственному желанию до окончания тестов.

Накануне одного из пыточных дней, как раз после подъёма, в палату кандидатов в космонавты вместе с медсестрой вошла молодая и очень строгая девушка-врач.

— Больные! Все достали градусники и передали медсестре.

— Вах, какие мы больные, красавица? — ослепительно улыбнулся лётчик, лежавший на первой койке от двери, он щеголял угольно-чёрными кавказскими усишками. — Мы — лётчики, дорогая, будущие космонавты. Самые здоровые парни в ВВС.

— Все, госпитализированные в медицинское учреждение стационарного типа, считаются в статусе больных, — парировала докторша. — И вообще, абсолютно здоровых не бывает, попадаются лишь недостаточно обследованные. Наша задача определить, являются ли ваши болячки препятствием для зачисления в отряд космонавтов. Вдруг не всё безнадёжно, не смертельно, и можно вылечить.