Газлайтер. Том 27
Шрифт:
Усадьба Вещих-Филиновых, Москва
Светка сидела на подушках, придерживая живот, и косилась в окно.
— Вот Даня… — произнесла она вслух, не отрывая взгляда от улицы. — Скоро опять куда-нибудь помчится. В Молодильный сад, например. А я всё ещё тут сижу, как блин на вынашивании. Греюсь, как тесто в духовке.
Голос Лакомки прозвучал в голове — по мыслеречи. Она была далеко, но её интонация передалась с идеальной точностью: ленивое потягивание с оттенком заботы.
— Так можно же ускорить роды. За две недельки управишься.
— Чего? — Светка резко повернула
— Можно, — безмятежно отозвалась Лакомка. — Мы тебе всё обеспечим. Энергококтейли, снадобья. Плюс глубокий регулируемый сон — он хорошо заживляет ткани. Всё аккуратно, без последствий.
Светка моргнула. Раз. Другой.
— Лакомка, ты издеваешься?! И почему ты мне раньше не сказала?!
— Я думала, тебе нравится быть беременной мамочкой, — пожала плечами Лакомка.
Светка закатила глаза и бухнулась спиной в подушки.
— Ну уж хватит мне с этого. Давай свои снадобья! Мне уже хочется в бой или хотя бы снова в нормальные джинсы влезть.
Поместье рода графов Опчикарских, Московское Великокняжество
— Скоро встреча с Филиновым. Я собираюсь предложить, чтобы он прошёл через Ледяное Подземелье, — Михаил говорит жене, потирая разбитую физиономию, которую Целители уже залечили, но фантомная боль от батиного кулака все равно осталась. — Скажу прямо: раз уж он решил стать главой нашего клана, то пусть будет готов пройти тот же путь, что и все предыдущие главы. Я ведь там сидел. И если я должен был как наследник, то и этот телепат пусть не ищет обходных троп.
Жена Василиса взволнованно говорит:
— Миша, это же рискованно для неподготовленного. Ты сам говорил — там опасно.
— Для неподготовленного — рискованно, а для главы клана — это заслуженный риск, — отсекает Михаил резко. — Отец проглотит и не посмеет спорить. Потому что таковая воля предков. А с предками не спорят. Они завещали: «глава рода должен пройти через лёд, ночь и тварей». Без этого ты не глава.
Он начинает ходить по комнате взад-вперёд,
— Конечно, предки не могли предвидеть, что мы когда-нибудь войдём в чужой клан. Но я уверен: если бы они знали — то были бы только «за». Потому тот, кто управляет Опчикарскими, должен подтвердить, что он достоин, а иначе какой он глава?
Жена вздыхает. Смотрит в пол. Она не спорит. Не потому что согласна — просто знает, что Михаил сейчас бесполезно переубеждать.
У Опчикарских я встречаюсь с Мерзлотником и его старшим сыном и наследником главы рода, Михаилом.
Мерзлотник начинает первым:
— Вот мой наследник Миша, Данила. Не смотри, что у него лицо уставшее, — прищуривается он. — Это он после спаррингов еще не отошел.
Мерзлотник явно что-то недоговаривает. На энергетическом уровне я отчётливо вижу остаточное свечение Целительной магии на лице Михаила. Похоже, на спаррингах ему досталось знатно. Крепко, с размахом. В духе старого ледовика.
— Очень приятно познакомиться, Михаил Семёнович, — киваю я вежливо, протягивая руку.
— Взаимно, Данила Степанович, — отвечает на рукопожатие Михиал под строгим отцовским наблюдением.
— Если никто не против, перейдем сразу к обсуждению интеграции вашего рода в мой клан, — начинаю. — Скажу сразу,
вы будет как отдельная структура, и ваши ресурсы и доходы не будут распределяться на весь конгломерат, за исключением вассального налога.— Это разумно, Данила, — кивает Мерзлотник, а Миша вдруг вставляет:
— Знаете, Данила Степанович, до сих пор наш клан был только под Царём. Ни под кем больше. И каждый новый глава рода обязан был провести трое суток в Ледяном Подземелье.
— Миша, ты что опять несёшь? — вздыхает Мерзлотник и поворачивается к нему с тем выражением лица, которое означает «сейчас будет педагогика». — Я же тебя предупреждал…
Михаил почему-то рефлекторно прикрывает правое ухо, но не отступает.
— Отец, я говорю о наших традициях!
— Традиции рода Опчикарских действительно ценны, — соглашаюсь. — Но что вы хотите этим сказать, Михаил Семенович? — уточняю спокойно.
— Под нашей рязанской усадьбой выстроен целый ансамбль подземных ходов, — быстро продолжает Михаил, явно стараясь выглядеть увереннее. — Всё залито льдом. Там водятся аномальные звери, редкие виды. Наши предки их туда запускали. И, по традиции, новый глава клана должен провести там трое суток.
— Это не к клану относится — только к самому роду, — возражает Мерзлотник.
— Но раньше род Опчикарских был главным в клане, — замечает Михаил. — А потому и к клану тоже!
— Михаил Семенович, — говорю я, — тогда составите мне компанию?
Он моргает.
— Зачем?
— Чтобы вы лично убедились, что я эти трое суток действительно проведу в Ледяном Подземелье, — пожимаю плечами. — Не хочу, чтобы у вас остались сомнения в моем уважении к традициям рода Опчикарсикх.
Михаил оживает — наконец-то диалог по понятным правилам:
— С радостью, Данила Степанович.
— Ты не обязан, Данила, — вмешивается Мерзлотник, качая плешивой головой. — Это ритуал только для нового главы рода, а не клана.
— Мне не сложно, Семен Глебович, — пожимаю плечами. — Только я собирался взять с собой избранницу. Нам нужно провести там медитацию с одним артефактом.
Михаил фыркает:
— Медитацию? Там, в подземелье? Нам будет не до медитаций!
— Мы уж найдём время, — спокойно отвечаю я. — Поверьте, с этим проблем не будет.
Михаил нахмуривается. Он явно пытается понять — я издеваюсь или, правда, не боюсь их Ледяного Подземелья.
Я не жду, пока он решит, в какую ячейку меня класть. Разворачиваюсь и бросаю через плечо:
— Готовьтесь к погружению, Михаил Семенович.
Глава 8
Заипис, Та сторона
Феанор безрезультатно пытался купить себе корабль. Судовладельцы Заиписа, словно сговорившись, отворачивались при его приближении, теряя память, слух и зрение. Кто-то внезапно вспоминал о пожаре в трюме, кто-то — о том, что все суда ушли в плавание, а один даже начал заикаться и попятился в толпу.
Новость об инциденте с китами разнеслась по порту быстрее, чем дармовое вино по глоткам портовых грузчиков. А уж если «великаны с плавниками» на кого-то набросились — значит, судьба отметила его своей меткой. Таков тут обычай: связываться с проклятым — верный путь к убыткам, а заключить с ним сделку — всё равно что самому лечь на дно.